Из "Записок" донского атамана Адриана Карповича Денисова (о польской кампании 1794 года)
22-го июня (1794) при местечке Белобреге майор Грузинов (Петр Осипович) донес мне, что в соседнем лесу скрывается неприятель. Поручик Кармынин был послан осмотреть лес, а я, оставив Белобреги вправо, перешел реку Пилицу и остановился в виду неприятеля.
Будучи молод и окружен такими же или еще моложе чиновниками, мы сильно забавлялись на счет неприятеля, и сделали упущение. Не далее пяти верст от нас стоял лагерем на поляне (польский) неприятельской корпус, в числе 5000 человек, с двух сторон примыкая к лесу, к которому и мы близки были и могли наблюдать за ним, но то, что неприятель, пройдя лесом, обойдет нас и с тылу нападет, - о том и думать не хотели.
В это-то время и раздались выстрелы в тылу у нас, на дороге, по которой мы пришли. Оставив шутки, казаки бросились назад в реку, и хотя вода переливалась через спины лошадей, перебрались на другой берег. Неприятель в густой колонне стоял на улице Белобрега. Казаки ударили, смешали поляков, опрокинули и погнали; на площади наскакали (они) на 400 человек конницы, но и тех прогнали из местечка.
Лес и песок не позволили нам продолжать наступление, так как по глубокому песку кони не могли прытко скакать; а в ту минуту, когда казаки врезались в средину, я увидел, что один из моего полка пятидесятник в большой опасности.
Я полетел к нему и, заскочив с боку того, который уже его рубил палашом, ударил поляка саблей в плечо; полагаю, что я попал в бляху его перевязи (мой клинок был из лучшего турецкого железа, весьма крепкий, поэтому он переломился); при эфесе остался небольшой кусок, а весь клинок полетел вперёд моего противника.
Поляк, заметив это, остановил свою лошадь, круто повернул и замахнулся уже рубануть меня; но я, предупреждая удар, сильным взмахом пустил в лицо ему остаток моей сабли, отчего он несколько ушел в сторону, а я пустился в другую.
В замешательстве я подскакал под большое дерево, ветвями которого был сброшен с лошади. Тут подлетел ко мне майор Грузинов и спросил, - не ранен ли я?
На пути отступления поляки наткнулись на засаду Кармынина и были почти все либо перебиты, либо ранены, либо взяты в плен. Казаки опять перешли реку Пилицу и стали на прежнем месте, сохраняя осторожность: во время стоянки представился мне случай не забывать, что в военное время следовать правилам добродетели не всегда годится.
Этим же днем, жители ближайшего селения со слезами на глазах, просили у меня дозволения выгнать скот за наши пикеты, в поле, чего им не позволялось в прошедших сутках и даже людям куда-либо отлучаться было нельзя, дабы ими неприятелю, как одноземцам, не было объяснено о числе нас.
Полагая, что чрез cie не может быть зла, я согласился на просьбу крестьян, к чему и другие начальники не находили препятствия. Вдруг на многих пикетах раздались выстрелы. Я послал с резервом храброго Иловайского (Алексей Васильевич) узнать, в чем дело, а сам остался на месте, дабы не впасть в другую стратагему (военная хитрость).
Иловайский, подкрепленный охотниками, наткнулся в пять раз на сильнейшего против себя неприятеля, опрокинул его, гнал версты две и захватил пленных.
Оказалось, что поляки, увидев скот, провели чрез лес 300 человек конницы, которые слезли с лошадей, смешались со скотом и, нагнув головы, шли, сгустив скот и так себя скрыли. Так скот и шел, как бы к водопою, близ пикетных, но не все пикетчики сумели "просмотреть" это; первый, который увидел (смешавшихся со скотом поляков), дал сигнал выстрелом; тогда и другие заметили.
И единое счастье нас спасло, что польская пехота не подоспела (туда, к ним), хотя была уже послана и сближалась с ними, но, видя поражение своих, воротилась.
Теперь о том, как был взят польский начальник Костюшко (Тадеуш).
Многим верно известно, что в Польше почти все дороги от полей отгорожены весьма слабой загорожей. Дорога, по которой Костюшко с малым числом к нему приверженных бежал, также была отгорожена.
Дорога при выезде из селения, где я расположил послать казаков в три отделения, пересекалась поперечной дорогой, где городьба имела угол на изрядную дистанцию, давно пред тем, верно по слабости огорожи и небрежением изломанная.
Несколько казаков, без офицеров, видя бежавший отряд и угадывая по изрядству лошадей, что это "господа" и что с ними есть деньги и богатые вещи, погнались на ним (отрядом) и уже были близко. Костюшко, засмотрелся ли, или с намерением сшибся с дороги, взял влево и скакал за пряслами близ дороги, сам четверть только, ибо другие скакали по дороге.
Казаки, не зная, что тут польский начальник, разделясь по своей воле и случайно по одному, - одни догоняли неприятеля по дороге, а другие погнались за теми, где был Костюшко, и нагнали его на болотистом месте, где тотчас бывшего при нем майора и одного рядового убили.
Третий, в замешательстве, успел, бросившись с лошади, притвориться мертвым; но, по приверженности к начальнику, иногда поглядывал на него.
Костюшко бросился в болото, лошадь под ним увязла и билась в топи, что он, увидев это, соскочил с оной. Тут казак достал его дротиком, два раза ранил и приказал возвратиться к нему. Лошадь без седока, сделав несколько усилий, вырвав повода из болота выскочила и ушла. Тогда Костюшко отдался в волю казаков.
Они его вывели из болота и зачали обирать; да он и сам отдал кошелек им с небольшим числом червонных и часы, правда, не сказывая, кто он. В самое это время прискакал к ним вахмистр конного нашего (егерскаго?) полка и увидев, что между казаками стоит польский офицер, не думая долго, ударил того палашом в голову, отчего в ту же минуту Костюшко замертво упал.
Тот же поляк, что притворялся убитым, лежал и надзирал за всем этим. Увидя cie и забыв свою опасность, он не выдержал, вскочил и закричал казакам, чтоб те не убивали польского офицера, что это начальник.
Этого все испугались и вахмистр первый поскакал назад и казаки сделали то же; но один старый и опытный казак видел, куда я поскакал с командой, и поспешил меня догнать.
Вот точная история, как Костюшко взят, которую я без малейшей посторонней материи описываю; и ежели бы не случился тут один из живых поляков, то Костюшко может (быть) и умер бы, не быв узнан. Вынутый из кармана у него пистолет и доныне (1822 г.?) у меня находится.