Знаете, с годами становишься как-то сильно сентиментальнее. Начинаешь при домашней уборке заботливо подсаживать паучков на плинтус со словами "Посиди тут пока, я быстренько...". Или вот помню, лет пять назад возвращаемся с огорода, везём букет, наполовину составленный из сорняков (василёк ведь, как ни обидно, считается сорняком) и ещё каких-то сомнительного вида цветущих растений.
Уселись возле окна, жара, стекло раскалилось, ещё немного, и перейдёт в жидкое агрегатное состояние, а мы вместе с ним. Букет в поисках тени вяло наклонился поближе к полу. И вдруг мы видим - на одном из листиков прилепилась ниточка паутинки, а на ней висит крохотная такая гусеница. И не просто висит, а потихоньку опускается всё ниже и ниже. Наверное, ей, бедолаге, казалось, что там внизу родная земля, покрытая пышной зеленью. Мы посмотрели друг на друга. В глазах мужа читалась та же печальная повесть, которая начинала складываться в моей голове - повесть о трaгичнoй судьбе одинокой малютки-гусеницы, вырванной из привычной среды безжалостной человеческой рукой и сгинувшей без вести в раскалённых асфальтированных дебрях.
"Не опускай!" - драматическим шёпотом завопила я.
"Сам вижу", - отозвался супруг и принялся аккуратно наматывать паутинку обратно на лист.
Гусеница, превратно истолковав наши благие намерения, с удвоенной скоростью взялась вытягивать из себя нить, видимо, решив пoгибнyть, но не сдаться. Пару минут события разворачивались по законам триллера - муж крутил букет, гусеница изо всех сил разматывала свою спасительную ниточку в обратную сторону, красный и потный народ ворчал "Мужчина, вы свой веник сюда не тычьте", а я, сделав вид, что не имею к происходящему ровным счётом никакого отношения, вспоминала рассказ Акутогавы про грешника и паутинку.
Когда пришла пора выходить, гусеницу удалось таки возвратить на лист. Держа веник над головами, мы бережно вынесли драгоценную ношу на воздух и ринулись искать подходящее место. Поскольку в окрестностях остановки в наличии имелась только пожухлая запылённая трава, было решено отнести гусеницу на клумбу возле нашего дома, где практически всегда царит прохлада, а трава имеет сочный зелёный вид. Там спасённая помимо своей воли гусеница была выпущена на свободу, и хочется верить, прожила долгую счастливую гусеничную жизнь.
Однако та гусеница осталась безымянной. Вообще, когда нарекаешь кого-то именем, то сразу взваливаешь на себя двойную ответственность. Одно дело высадить безымянного червяка, помахать ему вслед рукой и забыть через полчаса. И совсем другое - если ты, забывшись, произнёс: "Осторожно, не помни Марусе лапки". Всё. Гусеница превратилась в Марусю, и теперь ты обязан её кормить, справляться о здоровье и насколько возможно, отслеживать судьбу. Моя подруга, например, дважды подбирала на улице кошечек с твёрдым намерением пристроить в хорошие руки. Некоторое время кошечки, обалдевшие от внезапных перемен, пребывали в безымянном статусе: "Я её никак не зову, чтобы не привязываться...". А потом опа, и по квартире носится уже вполне конкретная Марта, а вслед за ней не менее конкретная Жужа, которая "нет, куда мне, и так уже перебор". А потом Марта с Жужей дружно делят хозяйскую кровать, пребывая в счастливой уверенности, что так оно и должно быть.
Ну, к нашим баранам. Проблема в том, что мы живём на десятом этаже. Вернее, само по себе это не проблема. Многие живут на семнадцатом, и наверное даже, на двадцать четвёртом, и живут вполне нормальной жизнью, за исключением тех дней, когда ломается лифт.
Когда мы заселялись, лифт в нашем доме не работал вообще. Дорогие друзья до сих пор слабеют в коленях, вспоминая, как перетаскивали на десятый этаж несколько сотен книг. Почему-то стулья, диван и стол в памяти не отложились, а вот книги да, засели глубоко. Лифт не работал и последующие семь лет, так что мы привыкли подниматься пешком, независимо от того, есть в руках сумки или нет. Потом, когда лифт был всё-таки запущен в эксплуатацию, я ещё долгое время продолжала бегать туда-сюда пешком - приобретённые рефлексы бывают очень устойчивыми. А пока бредёшь на свой последний этаж, на лестничных пролётах можно обнаружить немало интересного. Например, потерявшихся или подброшенных котиков. В то время как умные люди, выйдя за дверь, ныряли сразу в кабину лифта, мы собирали белых, рыжих и чёрных подкидышей. Кстати, именно таким образом в доме появилась Ночка.
Но вот кого не было в списке спасаемых, так это птиц. Я вообще-то птиц люблю практически всех. Синицы, снегири, щеглы. К сорокам и воронам отношусь с глубочайшим уважением. Но есть одно "но" - голуби. Не то чтобы я их презирала или открыто не любила, нет. Тут, скорее, личные счёты - однажды эта милейшая птица испортила нам с супругом романтический момент. Мы комфортно расположились на приморской набережной и собрались насладиться чудесным пейзажем и холодным пивoм, как вдруг сверху прилетело. И ведь села эта зараза не на соседний фонарь, а примостилась точно над нашей лавочкой.
Наконец, добрались до сути. Одним прекрасным утром бегу по ступенькам вниз и между четвертым и пятым этажами краем глаза замечаю на лестнице слабое копошение. Настолько слабое, что сначала приняла за зрительный обман. Спустилась немного и думаю: "Нет, что-то не так. После трудовой недели, вечером, галлюцинации вполне допустимы и оправданы, но в начале рабочей недели, да с утра пораньше? Не настолько же я того, головой поплыла?"
Поднялась, присмотрелась - батюшки, сидит! Голову втянул, лапку поджал, в самый уголок забился, чтобы, значит, не заметили. А кому замечать, если народ пешком ходит только до лифта?
А сам хлипкий - маленький, одна лапка набок вывернута. Я сразу Масю на огороде вспомнила. Тоже была такая вся доходяга, позовёшь к миске, она бочком шкандыб-шкандыб, а сама вся почти плоская.
Откуда это хромоногое создание появилось в подъезде, выяснить так и не удалось. Принимая во внимание миниатюрность и писклявый голос, мы пришли к выводу, что это птенец-слёток, видимо, пытался встать на крыло, в итоге рухнул возле подъезда, где его подобрали и занесли внутрь неравнодушные граждане. По крайней мере, в тамбуре подъезда стояли миски в пшеном и водой. До пятого этажа, надо полагать, птичка доковыляла своим ходом.
Честно скажу, первой мыслью у меня было высадить этого неумеху на одну из общих лоджий, где нет стёкол. Там год напролёт тусуются голуби, а свояк свояка не выдаст, как мне думалось. Позже, при тщательном штудировании литературы, посвященной повадкам и содержанию голубей, мы выяснили, что эти символы мира начисто лишены эмпатии и к страданиям собрата по перу не испытывают никакого сочувствия. Видимо, наш подранок нечто подобное подозревал, потому что когда я залезла на подоконник и попыталась просунуть его в приоткрытую форточку, сей отрок, несмотря на вывернутую лапу, изобразил бурное негодование и, вполне бодро взмахивая крыльями, принялся бегать по моей голове, спине и везде, куда смог добежать.
Оставлять птичку как есть было нельзя - домовое начальство строго следит, чтобы животных в подъезде не появлялось. Нести домой тоже не вариант, потому что Ночка реагирует на любой шевелящийся объект, особенно если он мягкий, тёплый и живой, так что ситуация разрешилась бы в первые тридцать секунд, причём не в пользу птички.
Как умная, чуткая и проницательная женщина, я позвонила супругу, разъяснила ситуацию и попросила всё-таки вернуть голубя в естественную среду обитания. То есть на лоджию. Посидит, окрепнет, мы его через форточку подкармливать будем, пока на крыло не встанет - такие радужные перспективы я бодренько живописала мужу по телефону, посадила голубя на подоконник и усвистала на работу.
Через час меня вызвали на связь.
"Докладываю, - сообщил супруг - я нашел лоджию с незапертой дверью, высадил его там, а когда вернулся проверить, как дела, он, бедняга, спрятал голову между кирпичей, и вообще, ему там холодно и одиноко. Поэтому сейчас он в коробке на подоконнике нашего этажа".
Я представила себе душераздирающую картину - холодная заснеженная лоджия, заваленная строительным мусором...И в этом хаосе маленький съёжившийся комочек, сиротливо забившийся в щель от ветра...Стало понятно, что голубь -это судьба, и спасать его придётся именно нам.
После работы обсудили план действий. Во-первых, птичку следовало надежно укрыть от людских глаз. Во-вторых, его надо было обследовать и при необходимости лечить - хромая лапа явно причиняла большие неудобства. В-третьих, его нужно было кормить, а чем кормят голубиных птенцов, мы понятия не имели. Одно дело вальяжные, упитанные взрослые птицы, лениво убегающие из-под ног в окрестностях мусорных баков. А наш то несмышлёныш! Ему ещё до этих баков дорасти надо!
Первую проблему решили быстро - коробка с нахохлившейся птахой перенесли на небольшую площадку прямо под крышей. Туда сроду никто не заглядывал, а дверь оттуда выходила прямо на крышу - когда юноша (или девушка?) достаточно окрепнет, мы сможем выгуливать его на улице.
Первая статья, которая вывалилась по запросу в интернете, жизнерадостно рассказывала, как адаптировать уличного голубя в условиях квартиры. Вы представляете, домашнему голубю надевают штаны! Видели когда-нибудь птицу в штанах? И я первый раз увидела. А между тем, существует целая индустрия по производству трусов для птичек.
Помимо этого интереснейшего и, несомненно, ценного сведения, я узнала, что голубю можно варить каши. Почти все, кроме пшена. А как же сердобольные женщины, засыпающие пшёнкой канализационные люки?
Также в статье было сказано, что если голубь пищит, это птенец. Наш пищал самым жалостным образом.
Разобравшись с кормлением (уж перловки с гречкой наварить не проблема), мы перешли к следующему пункту. Вооружившись списком ветеринарных клиник, супруг начал методично их обзванивать. В итоге мы пришли к выводу, что специалист по птичкам в городе если и есть, то в единственном экземпляре и просто кочует из клиники в клинику. Первичный приём стоит как ступень космической ракеты и не обещает никаких точных диагнозов.
Пока муж проводил обзвон врачей, я сгоняла на чердак и обнаружила, что гуля, в общем-то, чувствует себя не так уж плохо - миска с гречкой наполовину опустела, что внушало надежду, ведь хороший аппетит - верный путь к выздоровлению.
Вернувшись, я доложила: "Федя то наш молодцом, кушает хорошо".
"Федя? - изумился супруг, -почему Федя? Может, это дама."
"Не знаю, с языка сорвалось. Если дама - будет Федорой".
Так голубь получил имя.
Чтобы получить какую-то моральную поддержку, я посвятила в наши голубиные проблемы своих подруг, после чего мне сообщили, что
а) нужно посмотреть, какого цвета у Феди клюв. Если он белый, то это девочка, если сероватый - мальчик, или наоборот, уже не помню точно. Различить в потемках чердачной площадки такие тонкие цветовые нюансы не представлялось возможным, так вопрос половой идентификации решили спустить на тормозах. Федя, он(а) Федя и есть;
б) нужно заглянуть в голубиные глаза. Если они оранжевые, то это птенец, если коричневатые - взрослая птица.
Во время очередной вылазки я честно попыталась встретиться с Федюшей взглядом, а заодно сделать более-менее приличные фотографии, чтобы выложить их на сайт. Вдруг откликнется голубевод-любитель, ну или ателье по пошиву птичьих трусов остро нуждается в красивой модели...В том, что Федя красотой задаст фору самому породистому турману, мы ни минуты не сомневались. Федя в глаза смотреть отказался, позировать тоже не пожелал, так что и возраст его остался под вопросом.
Следующие две недели целиком и полностью были посвящены уходу за Федей. Встать с утра пораньше, убрать в коробке, поменять воду, сварить кашу... Приезжая на работу, я первым делом звонила супругу: "Как там наш, поел? Хромает?"
Дней через пять Федя округлел в области предполагаемой талии, практически перестал хромать и, завидев нас, принимался возмущенно махать крыльями. Впрочем, от каши никогда не отказывался.
Стало ясно, что лапка практически зажила, и скоро придёт пора выпустить нашего питомца во взрослую жизнь. Но как?
Обжившись в тепле и сытости, Федюша категорически отказывался куда-либо уходить. В самом деле, чего искать, если тут тебе каждый день варят разные каши? И вода в миске всегда чистая. Видали мы ваши Таити, как говорится.
А вдруг он вообще не захочет летать, усиленно размышляли мы. Или не знает, как пользоваться крыльями? Вдруг нужно одеваться взрослым голубем и на личном примере учить отрока полётам?
А может быть, время для обучения безвозвратно упущено, и теперь Федя никогда не научится летать? Что тогда?
"Нужно найти голубятню и тайком подбросить его туда, вместе с сопроводительным письмом," - строил коварные планы супруг.
"Наверное, владелец голубятни не придёт в особый восторг от такого подарка, - возражала я, - Федя, хоть и красавец, всё же из простых, не их породистых".
"Тогда нужно найти голубятню в деревне и с доплатой предложить им Федю, - не сдавался муж, - там, среди простых собратьев, он быстро летать научится".
"Ага, возьмут у нас деньги, заберут Федю, да и в лапшу его..." - пессимистично ворчала я.
Решили позвонить другу-биологу. Обрисовали проблему и спросили, что делать. На другом конце провода помолчали, затем товарищ сообщил, что он скорее эколог, чем орнитолог, и вообще, из домашних животных у него водились змеи, черепахи и коты, но если уж нас интересует его мнение, то птицу следует выпихнуть на улицу, и пусть решает борьба за выживаемость. Представить нашего Федю в большом и чуждом мире, одинокого и потерянного? Было решено, уходя на работу, открывать дверь на крышу - вдруг весеннее солнце однажды поманит нашу птичку своим теплом , и он(а) упорхнёт в новую, счастливую голубиную жизнь? К тому приближалось время голубиных свадеб, на лоджиях вовсю начинали ворковать парочки, а прятать Федину красоту от общества казалось нам несправедливым.
Однажды супруг позвонил мне и торжествующим голосом сообщил: "Федя улетел!"
"Ура!" - откликнулась я, в глубине души чувствуя некоторое разочарование. В конце концов, мог бы дождаться и махнуть крылом на прощанье.
"Я дверь пока закрывать не буду, вдруг он на ночь захочет вернуться, - добавил муж, - прилетит, дверь заперта, а по ночам ещё прохладно..."
Вернувшись вечером домой, мы обнаружили Федю умиротворённо дремлющим возле своих мисок.
"Нагулялся", - нежным шепотом сказала я.
Так и повелось - утром, дождавшись тепла, Федя отправлялся на крышу принимать солнечные ванны, вечером возвращался в сытость и тепло родного чердака. Теперь, завидев нас, он вовсю начинал махать окрепшими крыльями и пытался упорхнуть.
А однажды упорхнул совсем. Мы упорно оставляли кашу в привычном месте, однако она оставалась нетронутой. И теперь, услышав воркование, я начинаю вертеть головой - а вдруг это наш красавец Федюша? Или красавица Федора, что не суть как важно.
Вот он, на фотографиях, гуляет по крыше. Красивый, правда?
