- Её зовут Владислава и я не ней, возможно, женюсь - припечатал Толик категорично.
- Так мы её должны хлебом солью встречать у порога или чего ты хочешь? Интересуюсь я елейным голосом.
У меня икона есть. Католическая, правда. Могу вынести.
- Слушай, какая ты вредная бываешь, как тебя Сашка терпит?
- Да не терпит он, - отмахиваюсь я привычно.
Чего он терпит-то, где?
Ты же ему друг. Ты столько лет уже видишь его страдания.
- Да, говорит Толик задумчиво. А я ведь помню, что он вытворял, пока тебя искал...
Я навостряю не только уши.
Всё, что в моём организме может превратиться в слух, навостряется, и совершенно зря.
На кухню вваливается сатрап. Блин, опять я ничего не узнаю
-Веди ты свою зазнобу, говорю я искренне,
Что мы, звери?
Ради Бога, встретимся , пообщаемся, как раз восьмое марта, выходной. Давайте , на рюмку чая
- У мене просьба только, Сань. - мямлит Толик у порога, напяливая свой малахай.
Не давите на девочку интеллектом, дайте раскрыться... Она серьезная малышка...
Мы покивали согласно, закрыли дверь и переглянулись.
- А сколько Толику лет, спросила я
Что значит" девочка" в его понимании?
Ой, вспомнила, чего то...
Одежды говорю мужу задумчиво:
- Мне сегодня замуж предложили на работе. Велели подумать, но недолго.
- Кто? - спрашивает сатрап подозрительно.
- Офицер, - говорю. Капитан военного корабля. Красавчик, Джеймс Бонд, да ты увидишь, он придет вечером, наверняка.
Когда я работала в аптеке смены, тиран припирался меня встречать, частенько за час - полтора до закрытия. Садился в торговом зале и читал, а заодно слушал, как я развлекаюсь с посетителями. Людей с чувством юмора много больше, чем принято думать. Частенько он попадал на чудные эскапады. Типа предложения куда-нибудь уехать - в Париж, немедленно.
Или в рэсторан - сию секунду .
Или, вот, руки и сердца.
Он помнит эти огромные пласты, эти бетонные плиты дикого чужого одиночества, которые преследуют меня всю мою жизнь. А капитан действительно приходил каждый вечер в мою смену. Приносил в сером конверте крошечные потускневшие бумажные капли своей жизни. С пожелтевших, затертых фото смотрел на меня изумительной красоты человек.
Выправка, смеющийся взгляд опытного сердцееда и лёгкая полуулыбка.
- А это моя Аля... Красавица... - говорил он и трогал дрожащей старческой рукой краешек фото хохочушей девчонки.
Это я здесь ещё за ней ухаживаю... Ей тут вот 18 только, это до войны, а это... Здесь она в госпиталь ко мне приехала... А здесь...
Я бережно перебираю в руках чужую жизнь, мечтая только, чтобы никто больше не зашёл в аптеку.
Я очень хочу успеть поделиться тем единственным, что в моих силах - каплей внимания.
Вот он-то, капитан, и говорил мне:
- Девочка моя, выходи за меня замуж, срочно. Слышишь?
Вот прямо немедленно, давай в ЗАГС, пока я ещё помню, как ходить.
- А давайте, чего там! - отвечала я шутливо.
Хоть пойму, что такое любовь настоящего офицера...
Он выходит, молодцевато расправив плечи и чеканя шаг, а за дверью, думая, что его никто не видит, привычно семенит, тяжело опираясь на палку...
Мы с мужем в этот вечер шли домой молча. Он как-то особенно бережно вел меня под руку и что-то думал.
А я сказала:
- За многое я благодарна своей работе, знаешь? И за бесконечные примеры глухого, беспробудного, бескрайнего одиночества в том числе...
- Так сколько лет девочке? Надо же тему разговора прикинуть?
Вот, реально, Толик ребёнка притащит, будем обсуждать творчество Клавы Коки... Или, кто там?
Оксюморон!
Муж смотрит на меня с уважением, он не знает такие слова.
Мы подготовили разные темы для лёгкой беседы, но, как всегда, не угадали.
Не мальчика конечно, но девочка оказалась юной блондинистой нимфой, лет сорока, в гипюре и жутких розочках. Да, именно! Тот самый типаж Оленьки Рыжовой, нежный трепетный цветок, который лязгает стальной челюстью, как барракуда.
Интересно, какой типаж подсознательно мне присваивают эти дамы (задумалась) Может, Новосельцев?
А так-то, для радости сердца, ровно мой поэтический размер. Они, эти нимфы, впрочем, платят мне взаимностью.
Пока мы с ней высматривали, как удобнее вцепиться друг другу в яремную вену, чтоб мужчины этого не осознали, наша лучшая половина радостно расслабилась и налилила себе пивка.
- Так хорошо, сказал Толик, - что девчонки сходу подружились...
Мы с жалостью скосили глаза на этих бородатых оболтусов. Господи, как дети, чесслово.
Она зашла, как каравелла по высоким волнам, на мою скромную кухню, увидела накрытый к пиво/чаю стол и сразу, менторским тоном, напомнила нам про пост.
- Да? - живо поинтересовалась я, - вы поститесь?
Неужели, думаю, ты ждёшь, что я буду оправдываться за охотничьи колбаски и креветки? Или метнусь готовить постный стол?
- Да, я держу пост, - сказала она жеманно. И хожу в церковь и вам очень советую.
Во первых, это очищает душу.
Во вторых, это полезно для здоровья и фигуры..
В третьих...
Наверное, у меня всё таки дернулось лицо, потому что краем глаза, я заметила, что тиран перестал жевать и прислушивается.
"О, нет. Только не это, не защищай меня" - семафорю я ему взглядом.
Мы видим человека впервые, и религия, как выбор темы для знакомства, это не лучший вариант, но, дай мне шанс.
Как говорится - хватит! Хватит дуэлей!
Я стала аккуратно задавать вопросы. Господи, я провела много, очень много собеседований, я умею спрашивать.
А через полчаса мы, забывая дышать, слушали Владиславу.
Никаких диалогов! Она пела соло, без остановки.
Сначала про пост и заутрени.
Потом про экстрасенса по имени Мирослава, которая предсказывает всю судьбу досконально. Услышав про экстрасенса мы окончательно выпучились и перестали шутить.
Особенно Толик, мама и бабушка которого глубоко верующие, воцерковленные люди. А он молчит об этом, тихонько посещая церковь по своим силам и разумению.
А тут вдруг птица Феникс, видя благодарно окоченевшую аудиторию, расправила крылья и стала нас просвещать уже всерьёз. Про астрологию, нумерологию и карты таро.
Но, чтобы карты всё верно показали, экстрасенс Мирослава раскладывает их "на нож". Простите, может как-то не так запомнила.
Суть в том, что нож необходимо "почистить".
Ночью сходить на кладбище и воткнуть его в могилу и что-то там ещё...
Я тихо мысленно перекрестилась и посмотрела на тирана. Выражение его лица мне не понравилось.
А Владислава уже благоговейно рассказывала нам про посещение монастыря.
Но Толик про монастырь не выдержал.
Он вдруг суетливо засобирался домой и в коридоре, прощаясь, поцеловал мне руку и с пафосом, немного в нос, прошепелявил:
- Премного благодарен, вельми понеже. Житие мое...
Они с тираном заржали, как болваны, а мы с Владиславой церемонно раскланялись. Я почти была уверена, что больше её никогда не увижу.
И, кстати, не ошиблась ни секунды.
Я, наверное, тоже немного экстрасенс.
Если понравилась история - поделитесь ей в соцсетях, поддержите лайком, подписывайтесь на канал, пишите комментарии.