Умыться, привести в порядок форму, побриться, наконец, почистить зубы. Обычные действия, в обычной жизни выполняемые почти на автомате, в условиях сверхдальнего перехода не изменились ни разу. Хорошо, что режим экономии воды на борту был снят: побриться можно и в тёпленькой водичке. Была мысль раздобыть электробритву, благо, что у меня щетина не вымахивает до габаритов старика Хоттабыча. Но эти триста грамм пластика и стали становятся абсолютно бесполезны в случае отсутствия энергоснабжения: даже аккумуляторной модели надолго не хватит. Да и опыт командировок показал, что одноразовые станки – наши всё. Как выяснилось, на деле они не такие уж и одноразовые.
Форма на мне, конечно, мятая после почти бессонной ночи, но отглаживать её – увольте. Хватит того, что поправил закатанные по-летнему рукава, заправил китель в брюки и затянул по нормальному ремень. Ша. Чай, не в Кремль вызывают (я надеюсь, что не в Кремль). В противном случае, была бы вводная на парадную форму одежды.
Вместо того Дегтярёв даже не удосужился дозволить нам разоблачиться: как мы убывали с базы по полной боевой форме, так в ней же и явились пред ясны очи нашего воеводы.
– …феерические ушлёпки! Эпические кретины! Да доколе можно-то, в самом-то деле! Просто космические долбохлопы! Это ж надо так бомбически попасть! Да какой терминальной степени деградации имбецил надоумил вас?! – сотрясал воздухи сам Дегтярёв.
Чести и достоинства офицера стоит сказать, что сотрясал далеко не праздно. Как человек, близко знакомый с внутренней кухней военных и незримой стороной их уклада, я прекрасно понимал командира. Что дядя Саша переживал в душе – было написано на его физиономии, которой он, как заправский мимик, пытался пересказать текст резолюции Майстера Инквизиции о прилюдной казни сатанистов-чернокнижников. Получалось почти дословно.
– Это ж надо было так бомбически попасть! Залёт! КОСМИЧЕСКИЙ ЗАЛЁТ!!! – воздевая руки к небесам, приснопамятный офицер явно переигрывал. Это понимал я, как знавший полковника не первый день, но для прочих подобный артистизм был за рамками компетенции зрительских симпатий.
«Прочие» – это весь наш взвод.
То, что я и «Лилит», украдкой касающаяся пальчиками моей ладони, стояли вне строя и двойкой танкующих линкоров принимали на себя весь командирский гнев, оказалось вполне ожидаемо. Равно, как и ожидаемо, что Дегтярёв не обращал внимания на такие мелочи, как криво заправленный китель у девушки, или мятая форма на мне, или полностью отсутствующее выражение глаз у моей напарницы. «Лилит» всё решительно по боку, что за театр устроил наш комбриг: её это, кажется, абсолютно не касалось. Она витала где-то в своих облаках.
Кажется, я даже догадываюсь, в каких.
То, что позади нас стройной шеренгой стоял остальной взвод, оказалось ожидаемо, и, с какой-то стороны, даже объяснимо. Ведь радикально строгий выговор с занесением «лося» в грудную клетку – он ведь для того и выносится на общественное порицание, дабы «общественность» имела возможность «порицать» проступок, являющийся квинтэссенцией текущих дифирамбов. Для этого «общественность» в лицех личного состава взвода «Цикад» и была собрана в полном составе.
«Полимер», «Астория», «Медвед», «Литера», «Штырь», «Багира», «Гюрза», «Рокада», «Рысь», «Святогор», «Гайка», «Раптория», – эти-то ожидаемо присутствовали на «порицании», всем своим видом старательно показывая, как сильно они порицают нас двоих (правда, для них оставалось непонятным, за что именно – лишь несколько человек были, что называется, «в теме», но они старательно делали вид, что ни о чём не знают – до поры, до времени).
Даже присутствие «Штепселя» и «Андромеды» можно было кое-как объяснить: пусть и свежеиспечённое пополнение, но, де-юро, входящее в состав подразделения, должно знать, где и в чём накосячил их командир. Дабы не повторять его ошибок, м-да.
Но наличие в строю выписанных из медсанчасти «Дока» и «Рентгена» явилось для меня тайной за семью печатями, покрытой предвечным мраком. За каким хреном они понадобились – вопрос на миллион. Явно не для массовки.
А раз не для массовки он нас собрал, значит, грядёт очередной шкварочный абандон.
Я узнавал.
– Двадцать лет в армии! – сокрушался комбриг. – Двадцать лет отдал этой грёбаной армии! И что у меня было?! Да всё у меня было! Технику солдаты гробили, оружие солдаты проё*ывали, имущество солдаты расп*доривали, друг другу солдаты морду дробили, даже на время по секундомеру в самоволку за сигаретами бегали! Разные залёты были в армии… но первый в истории КОСМИЧЕСКИЙ ЗАЛЁТ!!! И в моём подразделении!!!
Видимо, Дегтярёву очень понравилось данное словосочетание, донельзя точно описывающее сегодняшнее положение дел. «Залёт»? Несомненный. «Космический»? Буквально.
– НУ?! – возопил офицер, посмотрев мне в глаза.
Что он там хотел увидеть – лично для меня остаётся загадкой. Возможно, следуя укоренившимся воспитательно-распекательным традициям, пытался узреть хоть малую толику сожаления и раскаяния. Возможно – ужаса от содеянного.
Ни того, ни другого, ни третьего дядя Саша там не нашёл.
– Что молчишь, как морской якорь на дне? Полную воду рта набрал?!
Я не нашёл ничего более уместного, чем безучастно пожать плечами.
– Ну, бывает…
– ?№»вает! – продолжал рифмоплётствовать не на шутку разошедшийся командир, постепенно переходящий на повышенные октавы. – Что за шнапс вы там гасите, что скатились до такого?! Сказочные долбозавры! Жуки-само%бы! Го8на перехавали! В наряд эту с%ку, в наряд!!! – неистово резюмировал не в меру распалившийся Дегтярёв, тыча в мою сторону пальцем.
Если к текущему моменту у некоторых ребят в строю позади нас и оставались последние сомнения в сути текущего представления, то товарищ гвардии полковник их безжалостно разрушил, переключив своё внимание на «Лилит».
– А ты где была, когда этот хитровысушенный мушкетёр своей шпагой дырявил тебя направо и налево?! Передай этому долбо*бу, что он долбо*б! Вы забыли, где находитесь? Так я вам напомню, вашу в пень-колоду! Вы, млять, на войне! Войны бывают большие, малые и очень малые, типа мордобоя! А у вас тут ещё хлеще, у вас тут, адский на хер, размножение! Захотелось размножаться?! Так хоть ксерокопированием займитесь! За каким лядом вы мне такой геморрой подсунули? Чтобы я с вами за компанию поучаствовал?! Поздравляю, у вас это получилось! Если об этом прознает ещё хоть кто-нибудь – размножать будут нас! И без вазелина! И не факт, что нам это понравится!
Теперь даже до самых тугодумных и непроснувшихся, типа «Андромеды», дошло, чему равняется квадратный колобок из плешивого кролика третьей степени. Те, кто и без того был «в теме», старательно делали вид, что разнос их не касается. Те же, до кого только «дошло», во все глаза вытаращились на нашу двойку.
– Что у нас, гребучий случай, за часть такая?! То одна, то вторая, теперь третья…! Не можете до конца войны дотерпеть?! Записывайтесь болеть по очереди! За каким дьяволом чуть ли не четверть личного состава из строя выводить?! Герои-осеменители, вашу в душу через дышло! Если каждый самый вертлявый д`Артаньян, орудующий своим дрыном похлеще, чем мушкетёр шпагой, попытается насрать мне свою маленькую кучку, то вы сразу ох*еете от той огромной кучи, которую насру вам я! Я всё никак в толк не возьму! У вас было трудное детство?! Пирожки с асфальтом, прибитые к полу железные игрушки и скользкий подоконник на девятом этаже?!
Пока командир изволил истекать словесами, растекаясь мыслею по древу, я пытался в темпе контратаки сообразить, за каким же таким дьяволом он собрал всю нашу кодлу, если накосячили, по сути, только мы с «Лилит». Плашка «на общественное осуждение» не канает, для этого выздоровевших из медсанчасти не вызывают. Да и выдрали нас рано по утру, когда нормальные люди ещё спят. Значит, точно: что-то будет…
– Я вас, бл*ть, как будто всех в лотерею выиграл! – не унимался командир (не поймёшь, то ли похвалил, то ли обругал). – Понабирали в боевые части у цветочных ларьков по объявлению! Дегенераты и дауны! С уважением к вашему идиотскому прошлому и, несомненно, к конченному будущему! Если детей приносит аист, то вас принёс дятел! Деревянный, бл*ть!!! На хрена вы мне устроили этот боевик с элементами эротики?! Я спрашиваю, на хрена, извиняюсь за слово «спрашиваю»?! Включайте уже свой тумблер «жопа-голова» в положение «Думать»!!!
Кстати, о «думать». С таким горластым гомоном, аки труба Иерихонская над ухом, особо не подумаешь. Приходится стоять и с абсолютно отсутствующей улыбкой нарисованных ушей делать вид, что слушаю донельзя поучительную историю.
– Биба и Боба – два долбоё*а! КОСМИЧЕСКИЙ ЗАЛЁТ!!! В армии есть 3 вида препятствий! Выдолбы, надолбы и долбо*бы, причём, последнее непреодолимое! Пора вводить штрафные санкции! Если какая-то обезьяна будет оленеводить – получит «лося» с «вертушки» «в душу»! Я культурный человек: я с гражданскими матом не разговариваю! Но вы, гномы плюшевые, ни хрена не гражданские! С вами я могу матом не только разговаривать, с вами я могу матом думать! Тоже мне, блин, армия… тот же детский сад, только пушки настоящие, да дрын больше…
Наконец, запас бесконечно философских изречений у полковника кончился (а, быть может, он просто устал), и офицер без сил уселся прямо на столешницу своего стола, стоя перед которым распекал нас уже минут десять и без перекура.
– Вот накосячите, блин, – буркнул он, закрывая глаза рукой. – А мне потом гвозди задницей выдёргивать, чтоб вас отмазать…
В этом, к слову сказать, военнослужащий безупречен, как вампир-тамагочи. Действует чётко по-военному: ещё не успел подумать, а уже принял решение. Зачастую – весьма продуктивное, опережающее решение вышестоящих руководителей.
Иначе не быть ему полковником в его годы. Ох, не быть…
Дядя Саша посмотрел на нас из-за пальцев одним глазом.
– Ну? – горько проронил он, разом отпустив режим беснующегося хомячка с батарейкой в… ухе, коим был минуту назад. – Юноша, примите строевое лицо... мне, глядя на вас, плакать хочется.
– От грустной тоски и печали? – позволила себе ляпнуть из строя «Гюрза».
За что, впрочем, тут же поплатилась.
– От жалости! – рявкнул на неё Дегтярёв, не слезая со столешницы. – Вы, млять, рота касперов-приведений, доколе будете меня терроризировать?! Вот взять бы хлыст и у*б*ть вам вдоль седла! Да я вас десять раз расстреляю, и все насмерть! Что ржёшь?! Улыбка – нарушение формы одежды! Натяни кирпич на морду! Пока лётчики полёты летают, а техники матчасть устраняют, вы тут дисциплину хулиганите!
Краем глаза замечаю, что не одна только Кирсанова смешинку словила. Улыбка посетила и «Рокаду», «Литера» старательно прячет её под распущенными волосами, глядя в пол; тщетно пытается не заржать в голос «Медвед». А вот «Андромеда» так и застыла в неописуемом шоке: во все глаза пялясь, уронив челюсть на пол.
– Так.
Всё. Капец. Отбегался кролик-энерджайзер. Дегтярёв кончил шутить.
Полковник хлопнул ладонью по столешнице и слез со стола.
– Ша. Поржали, и хватит.
Голос офицера резко стал рабоче-крестьянским, как серп и молот на гербе.
– Товарищи солдаты, слушайте мне очень внематочно и очень бздительно. Сейчас будет анекдот.
Офицер вернулся за своё рабочее место и рухнул в кресло.
– С неимоверным скрипом, – дядя Саша, морщать, потёр виски. – Израсходовав все стратегические запасы коньяка и неприкосновенные запасы маринованных огурцов, удалось избавиться от представителей Штаба Округа на объекте. Так что с вас, паршивцы, как минимум по канистре молока за вредность… отставить конспектировать! – тявкнул он, глядя, как «Медвед» уже достал из-за пазухи блокнот с ручкой. – Это была шутка!!!
Боец с наигранным вздохом убрал канцелярские предметы обратно.