"Он был очень русским, впитавшим традиции своей школы - темпераментным, взрывным, требовательным... К сцене относился как к сакральному месту. Он научил нас открывать глаза на все новое", - вот так пламенно описала его однажды директор балетной школы Парижской оперы Элизабет Платель. Гению танца Рудольфу Нурееву сегодня могло бы исполниться 85 лет...
Будущая звезда советского и мирового балета не мог появиться на свет тривиально... Отец Рудольфа, Хамет Нуреев, был военнослужащим, а мать, Фарида Нуреева, - преданной офицерской женой, поэтому их долгожданный сын (после трёх дочерей!) родился в поезде, по дороге во Владивосток. Это случилось 17 марта 1938 года недалеко от озера Байкал. Красиво и очень символично... Уникальный танцор классического балета так и остался вечным странником.
- Наша татарская кровь течет как-то быстрее и всегда готова вскипеть. Мы – странная смесь нежности и жестокости, эта смесь редкость у русских… Татары быстро воспламеняются, быстро вступают в бой, непритязательны и в то же время страстны, а иногда и хитры, как лиса. В сущности, татарин – на редкость сложное животное, вот такой я и есть, - говорил о себе Нуреев.
Страсть
Когда началась война, Рудольфу было всего три годика. Отец ушел на фронт, а мать и четверо детей были эвакуированы сначала в Челябинск, потом на окраину Уфы. Долгое время Нуреевы ютились в комнатушке размером 12 квадратных метров с двумя другими семьями. Нищета, недоедание, холодные зимы, отсутствие порой самого элементарного... Жить так было невыносимо, поэтому Рудольф много времени проводил на улице и мечтал, что однажды сбежит отсюда... Навсегда!
В канун нового 1945 года Нуреев попал на выступление гастролировавшего по Уфе Большого театра, и это событие изменило его жизнь. Маленький Рудя, которому в тот момент было всего семь, захотел посветить свою жизнь танцу.
- Я буду танцевать как они, лучше них, - подумал тогда мальчик.
Увидев горячее желание сына, Фарида отдала Рудольфа в танцевальный кружок при детском садике, а в 10 лет Нуреев начал ходить на занятия в Дом пионеров. Учителя были в восторге от юного дарования, они отмечали его талант и невероятную работоспособность. Грацией и пластикой юноши восхищались все, но только не отец... Воспитанный в строгости Хамет был категорически против немужского, на его взгляд, увлечения сына. "Что? Артист? Это унизительно", - ревел он каждый раз, когда заставал Рудю за танцами, а еще бил, ремнем, больно. Мужчина видел единственного сына инженером или врачом, но никак не танцором балета.
Со сверстниками общение у будущего гения тоже не ладилось. Семья жила очень бедно, поэтому Нуреевы не могли себе позволить ни хорошую обувь, ни новую одежду. Рудольф ходил в обносках сестёр, а дети жестоки. Одноклассники не упускали возможности посмеяться над неопрятным ершистым мальчиком. Но ни ремень, ни оскорбления не погасили в Нурееве безудержное желание танцевать. В нем кипела кровь и жажда сцены.
В 17 лет отчаянный мальчишка рванул в Ленинград и поступил в Вагановскую балетную школу. Тогда ему ещё сказали: "Вы станете или великолепным танцовщиком, или неудачником... скорее всего неудачником". Неудачником он не стал, хотя мог... Нуреев не был идеален во всем. По рассказам современников, когда он осваивал различные движения в училище, было видно, что у парня серьезные проблемы с техникой. Знал об этом и сам Рудольф, поэтому бесился и плакал, когда что-то не получалось, но возвращался в класс и работал, работал, работал. Трудолюбие и талант сделали свое дело - Нуреев окончил балетную школу и поступил на службу в лучшую балетную труппу Советского Союза – в Кировский театр (будущий Мариинский).
Дебют Нуреева состоялся в балете «Лауренсия», и это был триумф! Он покорил публику мягким и дерзким прыжком, стремительным вращением, своеобразным прочтением партии. Затем были партии в «Лебедином озере», «Спящей красавице», «Баядерке», «Дон Кихоте», но это было только начало...
«Прыжок к свободе»
Про Нуреева говорили «гений» - он и сам так считал. Для него не было ничего более святого, чем классический танец. Наверное, ничего больше и не существовало. Только полёт и ощущение свободы, которой ему хотелось всё больше и больше.
После головокружительно успешных гастролей Кировского театра в Париже в 1961 году, куда Рудольфа изначально не хотели брать, Нуреев не захотел возвращаться в СССР. Та свобода, которую он вдохнул, уже не отпускала его. Буквально выпрыгнув из лап КГБ в парижском аэропорту, артист остался во Франции.
- Я сделал самый длинный, самый волнующий прыжок за всю мою карьеру и приземлился прямо в руки двух полицейских, - рассказывал позже Нуреев.
Дело было так... 17 июня во французском аэропорту Ле Буржэ артисту сообщили, что его срочно вызывают в Москву для выступления в Кремле - в СССР переживали, что он может натворить дел в столице Франции. Нуреев принял решение моментально. Увидев двух представителей французской полиции, танцовщик подошел к ним и сказал: «Я хочу остаться в вашей стране».
Его просила одуматься даже переводчица, которая донесла до него суть документов, которые он должен был подписать, но он отступать не собирался. "Заткнись!" - крикнул он ей и поставил подпись. В кармане у гениального танцовщика было всего 36 франков, но бедность его не пугала. Страшнее было вернуться в СССР, где его постоянно контролировали и пытались загнать в какие-то рамки.
Нуреев оставил всё: Родину, семью, друзей. Все близкие ему люди были поставлены под удар – ведь он в одночасье стал «врагом народа». Отец от него отрекся... Но Нуреев ни разу не пожалел о принесенной жертве - обрел он больше: гастроли с лучшими европейскими труппами, партии с лучшими партнершами.
"Роман" с Марго
Первые годы после «невозвращения» были сложными. Сначала Нуреев до дрожи боялся, что его похитят и отправят в СССР, поэтому в такси ездил не на сиденье, а на полу, на улицу же выходил только с охраной. Поговаривали, что на Нуреева действительно планировалось нападение, но не с целью вернуть его в СССР - ему хотели сломать ноги. К счастью, этого не произошло, и он много лет радовал поклонников своим талантом.
Публика принимала Нуреева тепло – прежде всего, люди были наслышаны о его гении, но и история с побегом сделала свое дело - подогрела интерес зрителей к танцору-беглецу. После каждого выступления Рудольфа в зале раздавался шквал нескончаемых аплодисментов. Лишь однажды французские коммунисты в начале партии Нуреева с криком «Предатель!» забросали сцену помидорами.
Справиться с манией преследования артисту помогли друзья, которых он приобрел на чужбине. Прима-балерина Марго Фонтейн, которая была старше Нуреева аж на 19 лет, стала лучшей партнершей танцора - они создавали шедевры на протяжении 17 лет. Немолодая (по балетным меркам – 42 года уже предел) балерина так вдохновилась советским гением, что передумала заканчивать карьеру и приняла решение остаться на сцене. Ради него. И не зря! Между ними существовала какая-то совершеннейшая магия...
Зрители рыдали, когда в финальной сцене «Ромео и Джульетты» молодой партнер «умирал» на коленях Марго, а их химия в «Лебедином озере» так потрясала публику, что однажды занавес поднимали аж 80 раз. Творческий роман Нуреева и Фонтейн был страстным и плодотворным, а дружба длилась всю жизнь.
- Это не она, это не я, а цель, к которой мы стремимся вместе, - объяснял искру между ними Нуреев. - Она была моим лучшим другом, моим идеалом, человеком, который мне желал только добра.
Успех
В 1983 году артист добился небывалой высоты – возглавил балетную труппу Гранд-Опера и до самой своей смерти занимал эту должность. Он хотел вернуть классику в Европу – подарил театру репертуар, который до сих пор идет на сцене Оперы.
- Человек «позван» быть артистом балета свыше. Это – призвание. Он не может растрачивать свою энергию по пустякам. Нужно использовать ее, не теряя ни крошки. Нельзя торговаться, манипулировать, так как тебя всегда догонят на повороте, и карьера обрывается. Нужно без конца выкладываться полностью.
На Западе Нуреев не чувствовал себя лишним и по Родине не скучал: танцовщик буквально купался в любви. Каждое его выступление было громким, а аплодисменты – бурными. Единственным человеком, мысли о котором никогда его не покидали, была мать. Они встретились только в 1987 году перед самой ее смертью. Нуреев получил визу на 72 часа, чтобы проститься с матерью и вернуться обратно.
Рудольф поднял мужской балет на принципиально новый уровень. Он хотел подчеркнуть все достоинства тела, поэтому первым вышел на сцену без мешковатых штанов, в одном балетном трико. Он во многом стал первым... Первым совершил хрестоматийный прыжок, стал первым «невозвращенцем»… и первым советским человеком, кто заболел ВИЧ.
Любовь и страх
В женщинах Нуреев видел только танцовщиц, потому что боялся любви и собственной беззащитности. Чувствительность и ранимость не позволяли танцору раскрыть душу ни одной женщине, хотя от поклонниц у него не было отбоя. По нему даже сохла американская прима-балерина Мария Толчиф. Очевидно, в юности, когда Рудольф пытался строить отношения с противоположным полом, он был сильно ранен... Роман с датским танцовщиком Эриком Бруном и случайные связи на стороне стали своеобразным способом забыться, но был у артиста и другой триггер.
Отец Нуреева умер от рака легких, и в сердце танцора зародился панический страх, поэтому когда в 1983 году он услышал свой диагноз – ВИЧ (который ошибочно называли раком геев ), это стало для артиста приговором. Следующие 10 лет Нуреев жил, ни в чем себе не отказывая, пытаясь надышаться свободой вдоволь.
Танцор сорил деньгами, давал в долг и забывал; купил виллу и две квартиры во Франции; приобрел ранчо, дома и квартиры в Америке, а к концу жизни - остров в Италии, где построил дом, который на русский манер называл дачей. Обстановка в домах и квартирах легенды была королевской - Нуреев коллекционировал предметы искусства, картины, скульптуры, ковры...
Под одним из таких ковров его и похоронили на русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем - в 1993 году гений балета умер от осложнений СПИДа.
Фото: uznayvse.ru, kulturologia.ru
Автор: Анастасия Москвина