В СССР начался научно-фантастический бум. Даже беглого взгляда на библиографию фантастики 1960 года достаточно, чтобы это понять. Не только рассказы и научно-фантастические очерки заполонили страницы газет и журналов, но и романы и повести, публикуемые с продолжением. Счет авторских книг уже идет на десятки. Попробуем вспомнить хотя бы некоторые из них.
ПУТЬ НА АМАЛЬТЕЮ
Выходит продолжение приключений уже полюбившихся читателю героев Братьев Стругацких — Быкова, Юрковского, Дауге и Крутикова. К ним добавляется новый герой — межпланетник Иван Жилин, с которым авторы не буду расставаться еще несколько лет.
По сюжету повести фотонный планетолет «Тахмасиб» идет оверсаном — прыжком через Солнце — к спутнику Юпитера Амальтее, сотрудникам научной станции на которой грозит голод. Получив повреждение зеркала отражателя, планетолет погружается в атмосферу гигантской планеты и теперь гибель грозит его экипажу.
«Амальтея, пятый и ближайший спутник Юпитера, делает полный оборот вокруг своей оси примерно за тридцать пять часов. Кроме того, за двенадцать часов она делает полный оборот вокруг Юпитера. Поэтому Юпитер выползает из-за близкого горизонта через каждые тринадцать с половиной часов.
Восход Юпитера — это очень красиво. Только нужно заранее подняться в лифте до самого верхнего этажа под прозрачный спектролитовый колпак.
Когда глаза привыкнут к темноте, видна обледенелая равнина, уходящая горбом к скалистому хребту на горизонте. Небо черное, и на нем множество ярких немигающих звезд. От звездного блеска на равнине лежат неясные отсветы, а скалистый хребет кажется глубокой черной тенью на звездном небе. Если присмотреться, можно различить даже очертания отдельных зазубренных пиков.
Бывает, что низко над хребтом висит пятнистый серп Ганимеда, или серебряный диск Каллисто, или они оба, хотя это бывает довольно редко. Тогда от пиков по мерцающему льду через всю равнину тянутся ровные серые тени. А когда над горизонтом Солнце — круглое пятнышко слепящего пламени, равнина голубеет, тени становятся черными и на льду видна каждая трещина. Угольные кляксы на поле ракетодрома похожи на огромные, затянутые льдом лужи. Это вызывает теплые полузабытые ассоциации, и хочется сбегать на поле и пройтись по тонкой ледяной корочке, чтобы посмотреть, как она хрустнет под магнитным башмаком и по ней побегут морщинки, похожие на пенки в горячем молоке, только темные.
Но все это можно увидеть не только на Амальтее...»
ГРИАДА
Александр Лаврентьевич Колпаков родился в 1922 году. После окончания школы в 1939 году, работал литсотрудником в газете. В 1940 был призван в армию. С начала Великой Отечественной войны служил в артиллерии. В 1944 был направлен в офицерскую школу. Демобилизовался в 1956 году. Выступал по радио с научно-популярными передачами. Выпускал статьи в периодической печати и брошюры в издательстве «Знание». В 1959 году газета «Пионерская правда» опубликовала с продолжением роман Колпакова «Гриада», который подвергся разгромной критике. Автора обвинили даже в плагиате. Он стал первым лауреатом антипремии «Гриадный крокодил». Вероятно, все это повлияло на то, что впоследствии писатель не опубликовал ничего, кроме небольших повестей и рассказов, часть которых посвящена военной теме. Произведения писателя переведены на множество языков. В 1995 году Александр Лаврентьевич Колпаков пропал без вести по пути из Ашхабада в Москву.
Роман «Гриада», другое название «Колумбы неведомых миров», на первый взгляд кажется обычной советской космической оперой, герои которой стремятся прийти на помощь представителям другой цивилизации, где при внешнем благополучии царит неравенство и угнетение, но на самом деле сюжет его гораздо глубже. Это скорее грандиозная космическая антиутопия.
«Я машинально включаю приемник энергии, подаваемой с Земли в широком эфирном канале; электрогравиплан медленно отваливает от спутника. На крохотном пульте загорается синяя надпись: “Первая ступень антигравитации”. Это означает, что электромагнитная энергия принята антенной приемника, преобразована в напряжение конденсатора, равное 20 миллионам вольт, вследствие чего возникла сила, направленная против земного тяготения.
Развив силу тяги, в тысячу раз ослабившую земное притяжение, гравиплан медленно уходит в верхние слои атмосферы. Когда до поверхности планеты остается 100 километров, мягко загорается экран миниатюрного астротелевизора. Сейчас на нем должно возникнуть лицо дежурного диспетчера Космоцентра, который укажет сектор для приземления…
Внезапно гравиплан резко тряхнуло. В иллюминаторе полыхнула ослепительная голубовато-белая вспышка. В этот же миг сознание отметило, что прибор показывает предельное для двигателя конденсатора напряжение — 50 миллионов вольт. “Короткое замыкание!…” С корпуса гравиплана срывается огромная голубоватая молния. Что-то затрещало, взвизгнуло… Сильно запахло гарью. Начинаю понимать, что сгорел аппарат, создающий антитяготение. Но почему? Взгляд останавливается на экране антиметеора. Все понятно! Безупречно точный и чуткий прибор говорит мне языком цифр, что в двигатель попал необычно крупный метеор...»
БАЛЛАДА О ЗВЕЗДАХ
Журнал «Знание — сила» публикует повесть Генриха Альтова и Валентины Журавлевой «Баллада о звездах».
Эпоха первых межзвездных полетов. Молодого, талантливого скульптора Ланского приглашает к себе умирающий учитель, который поручает его сделать вместо него создать скульптурную композицию, посвященную экспедиции Шевцова к Сириусу.
«Это было время, когда люди начинали прокладывать путь в Звездный Мир. Оно наступило внезапно, странное, головокружительное время властно подчинило помыслы и дела людей. Сильнее извечной тяги к морю оказался зов Звездного Мира. Ионолеты покидали Землю. Хмельной, пьянящий ветер открытий гнал их к звездам. Еще бродили экспедиции в болотистых лесах Венеры, еще пробивались панцирные ракеты сквозь будущую атмосферу Юпитера, еще не была составлена карта Сатурна, а корабли уже шли к звездам — дальше и дальше…
Это было время великих открытий. Корабли достигали звезд, опускались на планеты. Чужие солнца пылали над головами астронавтов. Чужая жизнь окружала корабли. Каждый шаг был шагом в Неизведанное. Корабли возвращались на Землю, и те, кто летал, рассказывали людям о светящихся в темноте цветах — они рассыпались от прикосновения руки, о занесенных илом циклопических постройках — следах исчезнувших цивилизаций, об удивительно ровных базальтовых плитах среди хаоса скал — стартовых площадках чьих-то звездолетов.
Много великих открытий сделали в то время. Удалось познать и очень малое — зарождение жизни, и очень большое — рождение Галактики. Звездный Мир щедро раскрывал свои тайны…
Это было время великих подвигов. Через суровые испытания проходили корабли — и нередко гибли. Иногда взрывались ионные двигатели. Иногда при спуске разрушалась электронная аппаратура — и астронавты оставались на чужой планете. Случалось и так, что корабль неосторожно приближался к тусклой, едва светящейся звезде; она внезапно вспыхивала, извергала в пространство раскаленный, огненный газ — и корабль не успевал уйти. В последние минуты вся энергия разрядных батарей отдавалась антеннам корабля, посылавшим на Землю прощальный привет. Корабль погибал, а посланный им сигнал годами летел к Земле сквозь черную бездну Звездного Мира. И вечно бодрствующие щупальца земных антенн улавливали горестную весть. Тогда все люди — где бы они ни были — на минуту прекращали работу. Земля молчала…
И вновь уходили в Звездный Мир корабли. С каждым годом их становилось все больше и больше.
Это было время, когда на многих планетах чужих звездных систем люди впервые подняли алый флаг Объединенного человечества. Желтый диск Проциона, вишневый — Звезды Каптейна, голубой — Альтаира светили над этим флагом. А там, где нельзя было поставить флаги, где атмосфера вечно ярилась и буйствовала, воздвигали обелиски. На них указывалось название корабля, первым достигшего планеты, и время, прошедшее на Земле после Великой Революции...»
ЛЕТИ, ИКАР!
Михаил Наумович Герчик родился в 1932 году. В 1953 году окончил педагогическое училище в Минске, в 1958 — факультет журналистики Белорусского государственного университета. Работал на радио и в редакции белорусских газет. Писал повести и сценарии к кинофильмам. Скончался писатель в 2008 году.
Повесть «Лети, Икар!», впервые опубликованная в ленинградском детском журнале «Искорка», единственное фантастическое произведение Герчика. Экипаж звездолета «Малахит» мчится навстречу загадочной «зоне неприступности», минуя которую, намеревается встретиться с представителями загадочной цивилизации Сирасколии — Родины Человеческого Счастья. Пустота космоса, аварии, разлука, приключения на дикой планете — через все это придется пройти юному Икару и его отцу, прежде чем будет налажен контакт между двумя цивилизациями.
«Ожегов с затаенной нежностью посмотрел на сына. Вот уже пять с лишним лет Икар делил с ним радости и трудности жизни астролетчика, и только сейчас он мучительно пожалел о том, что взял сына в это опасное путешествие. А был ли другой выход? Ожегов отрицательно покачал головой: нет, не было.
Конечно, малышу лучше было бы оставаться на Земле, такой родной и уютной, знакомой до каждого ручейка, до каждого кустика и камешка, учиться в школе вместе со своими сверстниками и, только достигнув физической и духовной зрелости, вступить на тропу покорителей межзвездных просторов. Но с тех пор как, предотвратив взрыв атомного реактора и спасая сотни людей, погибла его мать, Икар ни одного дня не мог прожить без отца. Ему шел тогда седьмой год.
Когда Андрей Дмитриевич в первый раз после смерти жены оставил сына у бабушки и улетел с обычным грузовым рейсом на Луну, мальчик так тяжело заболел, что врачи посоветовали Ожегову сменить профессию и не разлучаться с сыном, потому что это может привести к очень тяжелым последствиям. Сменить профессию он не мог, он был астролетчиком, жизнью его, воздухом его были космические корабли. Не прислушаться к предупреждению врачей он тоже не мог — Андрей Дмитриевич очень любил своего сына.
В это время в ангарах Лунного космодрома полным ходом шли работы по сборке «Малахита». И Ожегов решил взять Икара с собой.
Разве мог он расстаться с мальчиком, собираясь в экспедицию на Сирасколию?! Ведь «Малахит» улетал в Вечность. В лучшем случае к моменту его возвращения на Земле должно было пройти двести лет. Любая задержка в пути удлиняла этот срок...»
ЛУННАЯ ДОРОГА
Журнал «Нева» публикует новую повесть Александра Казанцева «Лунная дорога», другое название «Планета пепла», посвященную совместной работе советских и американских космонавтов на естественном спутнике Земли.
«Эллен пошла проводить исследователей в последний переход. Потом она вернется к танкетке, к разрушенному домику, который Ваня Аникин очищает от лунной плесени.
Эллен держала мужчин за руки. Они втроем шли вдоль светлой полосы, которая тянулась по долине от самого горизонта и, словно нырнув в одном месте под серый пепел, поднималась круто по горному склону.
Это был один из тех таинственных, радиально расходящихся от лунных цирков лучей, над загадкой которых ломали голову ученые. Лучи эти оказались полосами вулканических выбросов. Возвышаясь над остальной местностью, они поразительно напоминали исполинские железнодорожные насыпи. Пузыристые, пористые, шлакообразные, более позднего происхождения, чем лунные моря, и потому не покрытые слоем метеоритной пыли, они казались с большого расстояния более светлыми.
— Что вы подумаете! — сказала Эллен. — Не могу побороть чувства, что это кем-то насыпано.
— Лунные города выгодно будет строить вдоль этих естественных насыпей, — отозвался Петр Сергеевич. — Их легко превратить в шоссе.
— Лунные города! — восхищенно повторила Эллен.
— Видите это нагромождение скал? — продолжал Громов. — Посередине их будет венчать купол, по бокам поднимутся малые купола, напоминая восточные храмы. Сказочный герметический город с искусственной атмосферой внутри. От него радиально протянутся трубы оранжерей. В них необыкновенно разрастутся без оков земного тяготения знакомые нам растения. Как дозорные башни, поднимутся вокруг города мачты гелиостанций с исполинскими зеркалами, и, как башни среди башен, выше всех встанут два гигантских монумента Циолковскому и Кибальчичу...»
ЖЕНЩИНА В ЗЕРКАЛЕ
Александр Виссарионович Абашели родился в 1884 году. Принял участие в революционных событиях 1905 года. Был арестован и сослан в Сольвычегодск. После возвращения из ссылки, работал в грузинских газетах. Несмотря на революционное прошлое, не принял Октябрьской революции 1917 года. В 1921 году, после присоединения Грузии к Советской России носил траур. Тем не менее, вполне вписался в литературную жизнь страны. В 1944 году совместно с Г.Г. Абашидзе написал текст гимна Грузинской ССР. Скончался поэт и писатель в 1954 году.
Написанный еще в 1933 году роман «Женщина в зеркале» (ქალი სარკეში), был впервые опубликован в журнале «Литературная Грузия». Это единственное обращение Абашели к фантастике, благодаря которому ему довелось стать родоначальником этого жанра в Грузии. В романе рассказывается о контакте человеческой цивилизации, в лице представителей Советского Союза, с марсианами. События разворачиваются на фоне разгорающейся любви между советским инженером Гургеном Камарели и прекрасной представительницы Марса.
«Бриан расположился на диване. Вынув из кармана пенсне и водрузив его на переносицу, он углубился в изучение какой-то газеты…
И лишь Камарели по-прежнему стоял как зачарованный перед прозрачной стеной и не отрывал глаз от падающей в бездну Земли.
Свет постепенно убывал. Хотя солнце и сияло в безоблачном пространстве, однако в тени космической ночи все четче проступали звезды. Нос раунита врезался в черное покрывало мглы. Корма же корабля была резко освещена отраженным Землей светом, так что корпус раунита казался поделенным на две половины — светлую и темную.
Камарели сел. Охватив рукой подлокотник кресла, он уронил на грудь голову.
Неожиданно черная тень как бы накрыла всю кабину, и раунит, вздрогнув, застыл без движения, словно повис в пространстве.
Надвинулась абсолютная тишина. В ушах у Камарели зашумело. Тело стало воздушно легким. И вдруг странный вопль кинжалом рассек безмолвие.
Камарели сразу сообразил, что произошло, и быстро ухватился за тянувшиеся по стене поручни из красного дерева. Словно делающий первый шаг ребенок, Камарели, нащупывая дорогу, робко пошел к выходу. Крики усилились.
Камарели распахнул дверь в кабину Дингвея. Его глазам предстала странная картина: белый, как бумага, Дингвей словно прилип к потолку в смехотворной позе. Руками он цепко ухватился за вентиляционный кран, ногами же дрыгал, как лягушка...»
ЗВЕЗДОПЛАВАТЕЛИ
Впервые выходит трилогия Георгия Мартынова "Звездоплаватели", объединяющая три повести "фаэтонского" цикла: "220 дней на звездолете", "Сестра Земли" и "Наследство фаэтонцев".
"Слова Иайи звучали на шести языках. Какой силой воображения, какой отчётливостью мысли надо было обладать, чтобы фразы фаэтонского языка превращались и образы и понятия, легко воспринимаемые любым мозгом!
Последние слова Иайи поразили всех. «Новая родина… отдалённые потомки.» Это означало, что обитатели пятой планеты не погибли, как думали люди. Они спаслись и поселились на другой планете, очевидно не принадлежавшей к Солнечной системе.
— Вы можете задавать мне вопросы, — продолжал Иайа. — Я буду отвечать вам. Разумеется, только на те, которые мы смогли предвидеть. В аппарате, откуда вы слышите мой голос, записано несколько десятков вопросов и ответов.
Фаэтонец замолчал. Он стоял перед людьми и смотрел на них огромными глазами, устремлёнными в одну точку. Его руки оставались протянутыми вперёд, он как бы застыл в этой позе. И настолько живым казался Иайа, что каждый невольно подумал, что он устанет, если не опустит рук.
Но изображение фаэтонца не могло устать. Могли устать сами люди. И за много веков до этой беседы, обдумывая и подготавливая её, фаэтонцы подумали и об этом. Следующие слова Иайи показали, что он и его товарищи представляли себе всю обстановку встречи с поразительной точностью.
— Вернитесь на поверхность планеты, — сказал Иайа. — Обдумайте ваши вопросы. Спуститесь сюда через одну двухтысячную долю времени, необходимого для вашей планеты, чтобы обойти вокруг Солнца. И примите меры против усталости. Наша беседа будет продолжительной.
Разумеется, фаэтонцы не могли знать счёта времени земных людей, и они нашли форму, как указать нужное время, чтобы прияли все, независимо от принятой единицы измерения.
И перед людьми снова встала жёлто-серая стена. Изображение Иайи исчезло.
— Это означает четыре часа и двадцать три минуты, — сказал Пайчадзе, произведя несложный расчёт.
— За работу, друзья! — по-английски, чтобы все поняли, сказал Камов. — Фаэтонцы дали нам не много времени на подготовку."
Следующий, 1961 год, будет не менее интересным и насыщенным в жизни Любимой Дочери Эпохи.