Она была красива, как Софи Лорен в молодости, только скулы не были такими выступающими, овал лица мягок и нежен. Тонкая талия, высокий модельный рост, стройные ножки. С этих стройных ножек всё и началось.
Память услужливо предоставляет мне далёкие моменты с видами Мэри, остальное повествование по рассказам моей мамы.
Мэри родилась в Грузии, почти на берегу Чёрного моря, в городе Зугдиди. Она была младшей любимой сестрой трёх старших братьев и отца, из
старинного княжеского рода. Семья была религиозная, соблюдала все грузинские традиции и обычаи. Мэри росла послушной дочерью, братья берегли её как хрустальный цветок.
На кухне идеальный порядок, на столе тесно от блюд, кофе со сладкой пеной много раз в день, так жили в доме Мэри. В любви и согласии.
В тот роковой день Мэри находилась в Ленинграде. Она торопилась на сдачу экзаменов в ленинградский технологический институт. Поселили её недалеко от платформы станции Воздухоплавательный парк. Всего одна остановка на электричке до Витебского вокзала, а дальше 5 минут на трамвае до технологического института. По-времени это путешествие занимало чуть больше получаса, главное, не опоздать на электричку.
В этот день на пути к посадочной платформе для электричек стоял грузовой поезд. Поезда там стояли часто, на подходах к Витебскому вокзалу была железнодорожная ветвь.
Электричка должна была вот-вот подойти, следующая через сорок минут. Опоздать на экзамен Мэри не могла, времени было в обрез.
Она решилась на отчаянный шаг, пролезть под вагоном стоявшего товарного поезда на ту, нужную сторону, куда прибывала электричка. И полезла.
Поезд резко дёрнулся и поехал в тот момент, когда Мэри полностью оказалась под грузовым вагоном. С ужасом в сердце она прыгнула через рельсы на другую сторону и, казалось, что успела проскочить, но ноги достать не смогла. Стройные ножки в чёрных туфлях на каблучках гвоздиках остались лежать между рельс, а поезд уходил набирая скорость.
В это время там проходил мой папа и увидел всё страшное происходящее. Он спас кричавшую Мэри. Она пыталась продолжить начатое поездом дело, состав был длинный,..но папа не дал.
Потерю крови удалось предотвратить.
Грузинская родня в большом горе и почти в полном составе приехала забирать свою красавицу из больницы.
Как они потом, уже в Грузии, вытащили её из депрессии, мне не ведомо. Я могла бы придумать слова, дела, поступки трёх братьев и отца во имя спасения потерявшей в один момент всё прекрасное будущее Мэри, но мне не ведомы слёзы грузинских мужчин, их мысли, тайны этого народа. Как бы там не было, семья сумела поднять дух Мэри, потому, что через какое-то время её привезли в Ленинград делать протезы для ног.
Останавливалась она у нас. Мы жили в коммуналке, но для Мэри место находилось всегда. Мои родители и бабушка очень жалели грузинскую девушку. Папа, когда был дома, носил её на руках по необходимости, посещал с ней медицинские учреждения, носил до такси и обратно.
Это был, примерно, 1966-68 год. Я была маленькая, но Мэри помню хорошо. К тем годам она уже слегка располнела, но красота и блестящие длинные чёрные волосы сохранились.
Я с удивлением и ужасом разглядывала обрубки её ног, их не было чуть ниже колен.
Потом привезли протезы. Это были искусственные ноги, кажется, деревянные. С обувью. Мэри долго училась на них ходить. Протезы натирали розовые культи, ей было больно, но она ходила, она очень старалась. В развалку, с трудом ступая, раздирая в кровь кожу.
Процесс пристёгивания и расстёгивания протезов занимал у Мэри много времени.
Ночью её ноги стояли у кровати.
Она любила меня. Усаживала на колени, весело теребила мой живот, нежно щекотала и приговаривала грузинские скороговорки с неповторимым акцентом : дигли-дагли-дигли-дагли, багара-бигара-бигара-багара. Я хохотала.
Дом наш был деревянный, одноэтажный. Четыре квартиры, в каждой квартире шесть комнат, большой двор, голубятни. Но все жильцы хотели новые, современное жильё.
Как-то ночью, Люська Шарапова, возвращаясь с работы последней электричкой, облила бензином большой общий коридор между квартирами, подожгла спичками и пошла спать, имитируя свою непричастность к пожару. Дом загорелся.
Люська думала, что дом сгорит, всем дадут по новому современному уголку.
Почувствовав дым, люди проснулись и стали спасаться через окна, коридорные двери с выходом на улицу жарко горели.
Мэри в это время, в очередной раз, была у нас в Ленинграде. Во время пожара сидела она испуганная на кровати, пыталась пристегнуть протезы. Папа с мамой не растерялись. Набросали одеяла, подушки, всё, что было мягким, под окно и толкнули в эту кучу Мэри. Туда же опустили протезы. Аккуратно действовать в этой ситуации было некогда.
Все жильцы спаслись.
Дом после пожара быстро отремонтировали, никто из погорельцев не получил новое жильё. Родители мои во время ремонта дома жили в сарае(было лето), а меня отправили к бабушке на дачу. Люську осудили.
Грузинская родня приехала за Мэри. Они всегда привозили много угощений и фруктов в подарок, в благодарность за то, что мы приютили и любили их Мэри. В этот раз подарков было особенно много.
Дальше было так.
В очередной приезд в Ленинград, по-поводу новых протезов, Мэри забеременела. Кто отец ребёнка не сказала, знакомый был в больнице, кажется.
Я помню, как она плакала на плече у моей мамы:
-Тоха!(мою маму звали Тоня)Меня братья убьют если я беременная приеду! Тоха, что же делать, я ребёнка хочу.
Мама что-то говорила в ответ и плакала вместе с ней.
К тому времени Мэри была полная, беременность ей удалось долго скрывать, почти до самых родов.
Рожать, под каким-то предлогом, Мэри приехала в Ленинград. Родные не догадывались о настоящей причине её отъезда.
Родила она красивого мальчика и оставила в ленинградском роддоме. Меньше, чем через год Мэри забрала его, своего желанного сына и увезла в Грузию. Как уж там она разобралась с гневом братьев и отца, нам неизвестно.
Так закончилось наше знакомство с красавицей Мэри. Мама некоторое время переписывалась с ней.
Был у нас её прекрасный портрет сделанный в ленинградском фотоателье, я бы вам показала настоящую Мэри. Но портрет сгорел в пожаре.
Все фото из открытых источников Интернета.