Видео в YouTube:
«Я себе уже всё доказал:
Лучше гор могут быть только горы,
На которых ещё не бывал, На которых никто не бывал!» –
пел в своё время Владимир Высоцкий. И с этим трудно не согласиться. Горы приковывают внимание, они манят и завораживают. Что в них такого привлекательного?
Конечно же, их размер, масштаб! Ты подходишь к подножию горы, смотришь вверх и ощущаешь себя мелкой букашкой.
Ты взбираешься по ней вверх, подходишь к краю обрыва, смотришь вниз, а там… а там уже не только люди маленькие, но и деревья, машины, дома...
От всего этого просто дух захватывает!
А очертания гор, что вы скажете о них? Эти устремлённые вверх пики, ты никогда не найдёшь двух одинаковых.
Горы...
На них хочется смотреть и смотреть. Горы, покрытые снегом, зелёными лесами, голыми скалами.
Думаю, что это очень хорошо понимал псалмопевец, когда писал: «Возвожу мои очи к горам...».
И он любил это делать.
Так вот, имея классическое представление о горах, насколько же я был удивлён, когда ехал несколько часов на машине, шёл некоторое время по равнине, подошёл к забору посмотрел... и увидел горы внизу. Да, да, внизу! Это обычно ты смотришь на горы снизу вверх, а здесь ты смотришь на горы сверху вниз, представляете? Это потрясающее зрелище! Ты смотришь направо – а там километры гор, которые внизу. Смотришь налево – то же самое. Смотришь вниз – а там сотни и сотни метров до подножия этих гор… Удивительно!
Это Гранд Каньон!
Если у вас будет возможность – вдруг просто будете идти мимо, где-то в районе штата Аризона, что в США – обязательно зайдите и посмотрите. Это впечатляет. Внизу у тебя реально целый мир… Можно сесть у обрыва, свесить ноги и поразмышлять о величии Того, Кто всё это создал!
Именно этим я и был занят, когда недалеко от меня, так же, как и я, сел мужчина. Уже потихоньку начинало садиться солнце, а потому я сразу и не понял, кто это.
«Паш, это ты?» – спросил я, вглядываясь, думая, что это наш диакон.
«Нет, я не Паша: он там, за забором, вместе со своим другом машет тебе и уговаривает вернуться, крича, что ты им ещё пригодишься», – ответил мне мужчина, голос которого, показался мне знакомым. Это удивительно: он говорит по-русски, а здесь кругом исключительно американский говор, при этом кого-то он мне напоминает… «Но я с удовольствием пообщаюсь с тобой».
Не могу сказать, что я прям ждал собеседника: бывает время, когда хочется побыть одному, особенно, когда у тебя дух захватывает от того, что ты видишь. В эти моменты ты похож на бандерлогов, которые, не отводя глаз, смотрят на Каа. Ты буквально очарован величием и масштабами того, что находится прямо перед тобой. Ты пытаешься каким-то образом поймать и запечатлеть в своём сознании происходящее.
«Обладаешь ли ты сверхспособностями?» – не дожидаясь моего согласия, спросил меня мужчина.
«В смысле? Вы это к чему?» – удивлённо переспросил я.
«Ну, что вы там обычно называете сверхъестественным? Допустим, можешь ли ты сейчаспросто оттолкнуться… и полететь? Просто полететь, планируя между этими великолепными, разноцветными скалами. Поднимаясь то вверх, то быстро снижаясь?» – пояснил он.
«Я что, сильно похож на Железного человека? Что именно во мне Вам на это указывает? – съязвил я. – Возраст? Э… да, в общем-то, и всё,.. что может на это указывать. Постойте, денег… нет, ума, как у него… нет, костюмов, которые летают и разговаривают,… нет.. Да, кроме возраста, ничего нас не объединяет».
«Это значит «нет»? Так? Нет у тебя сверхспособностей?»
«Нет, конечно, – ответил я (а сам подумал: «Откуда я тебя знаю?»). – А с какой целью интересуетесь?»
«А как ты думаешь, какая у тебя сверхспособность есть или же, по крайней мере, очень тебе нужна?» – эта манера задавать вопросы, которые не сильно связаны с предыдущими ответами, мне показалась знакомой. Да точно же! Кто ещё со мной так общается? Теперь понятно: меня вновь почтил своим присутствием старец. И это, скажу я вам, сулило какие-то неожиданности.
«Прошу прощения, при всём моём уважении, но если Вы хоть чуть-чуть меня слушали, то Вы бы услышали, что я сказал. А я сказал, что у меня нет сверхспособностей, – максимально корректно постарался ответить я. – Я не умею читать мысли (ну, если только нашего кота: когда он становится супер ласковым, трётся о тебя, здесь я буквально слышу происходящее в его разуме: «Есть, есть, еда, хозяин, еда!!!»). Я не притягиваю металлические предметы, не превращаюсь в зелёного монстра, даже когда злюсь, ну, максимум, в немного красноватого. Я не супер крутой лучник (у меня вообще нет лука, кроме репчатого). Я не прикидываюсь супер важным и значимым, заклеив себе один глаз повязкой…»
«И тем не менее», – такое впечатление, что он и не собирался дослушивать мой стендап. Я тут, понимаешь, стараюсь, язвлю, а он… не оценил…
«О каких необычных способностях Вы говорите?» – спросил я, и этот вопрос стал катализатором дальнейших событий.
Немного потемнело, прекрасный каньон исчез из вида, я оказался в… а где я оказался? С этим старцем не соскучишься. Интересно, а я остался сидеть там, на камне или я оттуда исчез? Лучше бы остался, а то Паша подумает, что я всё-таки свалился. Ладно, разберёмся. Надо оглядеться.
Святые угодники, да это же война! Вот угораздило же, а! Ну, надо же… вот бы Леонид Викторович рядом оказался, хоть как-то помог бы: посмотрел вокруг – нет его, жаль.
Я стоял на небольшой возвышенности, а передо мной выстраивалась огромная армия. Это не современное войско, у них в руках мечи, копья, луки, стрелы, щиты. Сколько их? Да их много, навскидку пару сотен тысяч воинов, а, может, тысяч на десять и поболее.
«Смотрите, смотрите, Саул едет», - зашептались вооружённые люди. В это время и вправду на коне проезжал очень, скажу я вам, внушительных размеров человек.
Когда он сошёл со своего боевого коня, то не оставляло ощущение, что он на голову выше всех остальных. А представьте себе, как он смотрелся на коне.
«Отец», – обратился к нему молодой человек. – Каков план?»
«Мы поступим так, – ответил Саул. – Сделаем засаду, предупредим наших друзей и нападём».
«Что делать с царём Агагом, знатью, женщинами, детьми и со всем скотом?» – решил уточнить молодой человек, по всей видимости, сын царя.
«Ионафан, я же говорил: всё и всех уничтожить», - достаточно твёрдо, я бы сказал, даже резко, ответил Саул.
«Да будет Бог отцов наших с нами! – послышалось отовсюду. – Да будет Он с нами!»
С этими словами все разошлись по местам своей дислокации и выдвинулись к месту сражения. Пошёл и я с ними. Идя, я стал свидетелем такого разговора.
«Послушай, Левий, как думаешь, есть у нас шансы, будет ли Бог Авраама, Исаака и Иакова с нами, дарует ли нам победу?» – спросил мужчина средних лет того, кто выглядел раза в два его старше.
«Ещё недавно я бы и не сомневался, а сейчас…» – и в этот момент он задумался.
«А что сейчас не так?» – нетерпеливо спросил первый.
«А сейчас, –продолжил Левий, – уже не уверен. Я слышал, что Самуил сказал царю, что не устоит его царство. Это тревожит. Понимаешь, Иаков, как оно обычно бывает, пророки не ладят с царями, выясняют отношения, а страдает кто? Мы, простые люди, пастухи, земледельцы».
«А когда это Самуил сказал такое Саулу? – встревоженно решил уточнить Иаков.
– Что он успел натворить?»
«Если я не ошибаюсь, он не дождался пророка. Сам, без него, принёс жертву, что-то такое. Тогда мы воевали с этими филистимскими собаками, будь они прокляты, всё ждали Самуила, что он придёт, принесёт жертвы своему Богу, а он всё не шёл да не шёл. Ну, Саул не вытерпел да и принёс всесожжения», – махнув рукой, с какой-то безысходностью, сказал Левий.
«Думаешь, из-за этого Бог прогневался на царя и всех нас?»
«Да если бы только за это! Вот, недавно. Саул дал обет, ну, заклятие наложил, что если кто вкусит хлеба, пока не закончится сражение, то он убьёт его. Так один ослушался!»
«Да кто же этот несчастный?» – немного испугавшись, спросил Иаков.
«Да кто, кто? Сын царя, Ионафан!» – в сердцах воскликнул Левий.
«Не может быть! Да как же это?» – всплеснул руками Иаков.
«Да это ещё ладно, но царь нарушил заклятие, не исполнил своё обещание, не убил сына. Там, правда, народ вступился за него, не дал царю это сделать, но факт остаётся фактом. Я, конечно же, рад этому. Он хороший парень. Смел как лев. Принципиален как пророк Божий. Но, как Сущий на это отреагирует?...»
«Дела…»
Так и подошли мы к месту сражения. Что было дальше, лучше не описывать. Война – жестокое дело. Это всегда боль, насилие, жестокость, безумие и ненависть в глазах. В какой-то момент я не выдержал, сел, закрыл голову руками, лишь бы не видеть и не слышать всего этого. А перед глазами так и стояли картины убитых мужчин, стариков, женщин, детей. Один эпизод ещё долго будет приходить мне на память. Израильтянин подбежал к дому, рядом с которым молодая женщина пыталась как-то укрыться. Что-то в её поведении было неестественно. О, нееет! Она пытается хоть как-то закрыть, спасти своего годовалого сына. Воин подошёл к ней, замахнулся мечом…
«Нет, нет, я не могу. У меня у самого молодая жена дома и сын… Как я это сделаю?» – буквально с надрывом не то чтобы прокричал, а простонал он.
Не успел он закончить свой стон, как раздался звук удара, ещё одного… Так и осталась женщина лежать в луже крови, прижав к себе своего, уже мёртвого, сына…
«Будь мужествен! Такова воля Бога. Мы не вправе её ослушаться! Идём отсюда», – сказал ему здоровенный мужик, который только что… в общем, вы понимаете.
И вы знаете, я не почувствовал какой-то ненависти к этому человеку… Скажу больше, несмотря на видимую жестокость произошедшего, он вызвал у меня уважение. Он не был похож на маньяка, садиста, которого хлебом не корми, дать прирезать кого-нибудь, нет. Не было радости в его глазах, только какая-то покорность, смирение и мужественность. Он сам явно, что боролся с чувствами, которые испытал первый, но решил быть послушным своему Богу...
Я оказался не из тех, кого радует война, кто как рыба в воде чувствует себя во время кровопролития. Не знаю как, но когда я открыл глаза, закрытые от ужаса войны, то оказался уже в другом месте. По всему было видно, что это всё ещё та же местность, просто где-то в стороне.
«Мужчина, не подскажешь, где армия Саула? – окликнул меня пожилой человек. – Тут сражение было, он должен где-то здесь проходить».
Только я хотел сказать, что не местный и особо не ориентируюсь здесь, как впереди послышалось ржание коней, шумные мужские голоса, пыль показалась из-за поворота. Всё отчётливее и отчётливее был слышен шум. Ржание коней, смех и ругань людей, мычание волов и блеяние овец – всё это смешалось в одну какофонию.
«Самуил, Самуил, мир тебе! Радость-то какая! Благословен ты у Господа! Я всё сделал так, как ты и сказал! – очень громко, воодушевлённо прокричал тот самый, что на голову выше всех, Саул, если мне не изменяет память. – Победа за нами! Бог твой не оставил нас!»
Внешний вид Самуила, а это именно он спросил меня, где Саул, разительно отличался от царившей в тот момент атмосферы. Он был угрюм, знаете, я бы даже сказал, зол.
«Исполнил всё, что я сказал? И ты смеешь говорить, что исполнил всё, что я сказал?» – с ходу, на повышенных тонах, проговорил Самуил. Я ещё подумал, дерзко. Он явно уступает в физической силе этому Саулу. Да он его с одного удара с ног собьёт.
«Что это я слышу? – уже вскричал он. – Что я слышу, отвечай?»
«Радость победы! – оптимистично, но уже как-то растеряно, ответил царь. – Это дух ликования! Это благоухание торжества!»
«Это смрад поражения!» – громко, но голосом, полным скорби и гнева, проговорил Самуил.
Эти слова буквально эхом разошлись во все стороны. Смеющиеся, о чём-то радостно разговаривающие воины, внезапно умолкли. Такое впечатление, что и кони последовали их примеру, ибо и они как воды в рот набрали. Наступила гнетущая тишина… И только блеяние овец и мычание волов, подобно горну, прозвучало в тишине. А потом, как продолжение… «Бог отверг тебя!
Непокорность то же, что и волшебство!
Не быть тебе царём!
Ныне отторг Господь царство Израильское от тебя и отдал его ближнему твоему, лучшему тебя!»
По всей видимости, этот Самуил оказался посильнее царя, несмотря на рост и силу того. Прижал он его к стенке своим авторитетом. Видать, не прав был царь! Ему даже пришлось прощения просить.
«Согрешил я», – сказал Саул. И вот, что интересно, я пытался понять, что было в этом ответе. Страх – страх был. Вина – вина была. При этом меня не оставляло ощущение, что там не было, знаете чего… понимаю, что это прозвучит странно, но – покаяния.
«Согрешил я, но… это народ, народ не дал мне всех убить!
Согрешил я, но… это Бог твой говорит, что мы должны жертвы приносить».
Что-то во всём этом было не так. Что же?
«Согрешил я, но… выйди со мною к народу…»
Слова Саула крутились в моём сознании, «согрешил я, но…», «согрешил я, но…», как вдруг порыв ветра едва не скинул меня в пропасть. Мама дорогая… Я опять сижу на краю обрыва, свесив ноги вниз. Меня аж пот пробил. Повернулся: да, старец мой на месте, его силуэт отчётливо виден на фоне изумительных гор.
«И? – спросил я его, немного переведя дыхание, не дожидаясь, когда он меня, как обычно, невпопад спросит. – К чему был весь этот перформанс? Как всё это связано с нашим разговором (ну, как «разговором»: я-то, конечно, старался как-то поддерживать наше общение, отвечая на вопросы, но… не все ко мне присоединились…)?
«Ну что, ты увидел, какие бывают сверхспособности?» – как ни в чём ни бывало, продолжил он меня спрашивать.
«Да ну, это разговор глухого с немым…» – уже махнул я было рукой… Как вдруг меня внезапно осенило. Наконец-то я понял, что меня смущало. Меня смущало «НО» Саула. Да, он говорил «я согрешил», а вот это «НО» нивелировало всё сказанное ранее. Оно как бы обнуляло слово «согрешил».
«Ааа, так он, наверное, про это меня спрашивает», – подумал я и спросил старца:
«Так Вы про это самое «НО» Саула? А ведь и впрямь! Это наша удивительная сверхспособность – изворачиваться. Есть Люди–Х, а есть Люди–Но, классно я придумал, а? Мозг! Это ж сколько раз я так поступал. Проявляю, например, к своей любимой супруге недоброжелательность, допустим, не разговариваю с ней. Сам-то понимаю, что это грех, что это мелочно как-то, постыдно даже, так себя вести. А при этом что говорю? «Да, я не прав, НО она…!». Вот оно, это убогое «НО»! Или когда еду по дороге с превышением скорости, я понимаю, что это нарушение, НО… мне же надо спешить. Я же, практически, Чип и Дейл, спешащий на помощь! Или же когда, бывает, подрабатываю и не сильно как-то усердствую, что я себе говорю? «Я понимаю, что это неправильно, НО, НО… у меня начальник друг…».
Я, скорее всего, так бы продолжал и продолжал перечислять моему старцу свои «НО», если бы он не прервал меня, как обычно, спокойно и в то же время, бесцеремонно.
«Я не об этом».
«Да, ладно?! Это что же, я напрасно тут на себя наговариваю?» – подумал я про себя, а вслух, спросил:
«А о чём?»
«Быть, как ты говоришь, Людьми-Но – никакая не сверхспособность. Это ваше обычное, я бы сказал, природное свойство. Саул был в этом абсолютно не уникален. Вы все, практически, такие. Сверхспособность – быть не Людьми-Но, а, говоря твоим языком, Людьми-Т, иными словами, людьми, которые могут признать свою вину… – и точка. Понимаешь меня?»
Я вовремя уловил, о чём он. Я уверен, что он готов был отправить меня в те же времена, только к Давиду, чтобы я посмотрел на разговор Нафана с царём, но это не входило в мои планы. На сегодня путешествий было уже достаточно. Поэтому я оперативно сказал:
«Понял, понял. Это вот Давида можно назвать человеком со сверхспособностью. Это он, несмотря на всю свою горячность, где-то и упрямство, был способен признать вину и не прибавлять «НО». Его можно назвать частью людей-Т (точка) – то есть тех, кто после слов «согрешил» ставят точку, а не добавляют «НО».
«Люди-Т, люди-Т…», – задумчиво повторял старец.
Мой собеседник растворился так же, как и обычно. Тихо и незаметно. А я посмотрел вниз: несмотря на закат, всё ещё можно было увидеть глубину обрыва, пропасть, которая находилась прямо у меня под ногами. И я подумал: сердце человека, его помыслы – это просто бездна. Мы не прочь обладать чем-то из ряда вон выходящим: управлять огнём, уметь летать, кидаться молотами, которые возвращаются обратно,… но не это нам нужно. Нам нужна сверхспособность иного свойства. Гораздо круче, да и противоестественней для нашей плоти, было бы стать Людьми-Т...
«Пастор, пастор! – услышал я позади. – Уходи оттуда!» – кричал мне Павел Григорьевич. Судя по его голосу, он делал уже это давно. Да, пора и честь знать, подумал я, поднялся, и в этот момент стало как-то страшновато: а тут реально высоко… Несколько шагов по камням, небольшой прыжок, немного подтянулся, перелез через забор – и я на асфальтированной дороге. А здесь, скажу я вам, поспокойнее.
«Ты что делаешь? Это не нормально! Зачем ты полез туда? Мне что, потом на поиски твоего тела команду собирать? – всё продолжал и продолжал задавать вопросы Павел Григорьевич. – Я уже собирался лезть за тобой! Смотрю, ты сидишь на обрыве, ножки такой свесил, да ещё и разговариваешь с кем-то, подумал: всё, приплыли, поехал пастор… Смотрю вокруг, смотрю, а никого рядом-то нет… С кем ты говорил? Всё в порядке? Ты ведь понимаешь, что это безответственно?»
«Понимаю, – ожил я, – понимаю, согрешил я, НО… - и тут я завис. – Я не прав – и точка. Слышишь, и точка!» – самодовольно произнёс я.
«Точно поехал…» – сказал Паша и внимательно, как-то с беспокойством посмотрел на меня.
Я улыбнулся, рассмеялся, обнял его и сказал:
«Я тебе сейчас такое расскажу: отойди подальше от обрыва, упадёшь! Знаешь, кого я видел…» PS:
Вступайте в ряды людей со сверхспособностью ставить точку после слов «согрешил я». Люди-Т.
«И сказал Давид Нафану: «Согрешил я пред Господом». И сказал Нафан Давиду:
«И Господь снял с тебя грех твой; ты не умрёшь…»
(Вторая книга Царств, 12 глава, 13 стих)