— Итак, Серёжа, - бабушка строго взирала на внука поверх очков, - жить мы с тобой будем по чётким правилам, запоминай: завтрак в 10.00, если проспишь его или прогуляешь, будешь ждать обеда, перебиваясь садовыми ягодами. Обед в 13.30. Между приёмами пищи, если будешь хорошо себя вести, я буду давать тебе вкусненькое. Это первое. Второе - если я увижу твои брошенные где попало вещи, они тут же безвозвратно отправятся в мусорку. В третьих, над животными не издеваться, цветы с клумб не рвать и по огородным грядкам не носиться. За неисполнение третьего пункта тебя ждёт наказание - будешь чистить в сарае куриный помёт и мести метлой двор.
Серёжа сидел на ковре и вполуха выслушивал сию утомительную тираду. Он пытался отсоединить крючок с подъёмного крана, который болтался на верёвке. Они с мамой редко приезжали к бабушке. Мама говорила, что у бабули замашки деспота и тирана, и что она загубила маме всё детство дурацкими правилами, держа в ежовых рукавицах единственную дочь.
— Надеюсь, ты всё усвоил?
— Угу, - рассеянно промычал Серёжа.
Неожиданно бабушка продолжила мягко, даже ласково:
— А теперь иди ко мне, мой хороший, дай я тебя обниму. Ты уже такой большой, такой красивый мальчик, уверена, что ещё и умненький, иначе и быть не может, ты же мой внук.
Бабушка протянула к нему худощавые руки и улыбнулась. Серёжа находил бабушку красивой: стройная, прекрасно выглядящая женщина пятидесяти лет с жёсткими чертами лица и придирчивыми, ясными глазами. Работала она в местной школе учительницей начальных классов. Однажды мама обронила при ней и Серёже нехорошее слово и бабушка заставляла её вымыть рот с мылом, но мама не подчинилась, раскричалась о том, что она уже не маленькая, схватила вещи и потащила сына на трассу ловить попутку.
Серёжа бросил кран, подошёл к бабушке и позволил себя обнять.
— Мы с тобой отлично проведём время вместе. Расскажи мне, чем ты любишь заниматься? Есть ли у тебя дома друзья?
— В садике есть друг, но мы часто дерёмся.
— А почему спокойно не выясняете отношения? Зачем сразу драться?
Серёжа пожал плечами.
— Разве приятно, когда тебя ругают?
— Я привык. Мама и внимание обращает на меня только тогда, когда нужно отругать.
На лице бабушки появилось подобие сочувствия. Она погладила по пшеничным волосам внука.
— Тебе машинка нужна ещё? Да? Тогда убери, пока она не отправилась в мусор.
Серёжа убрал машинку на полку.
— Давай мы найдём тебе друга и завтра вместе отправимся на речку? Через дом от нас живёт очень хороший мальчик Дима, он всего на год старше тебя. Я вас вечером познакомлю, только ты с ним не дерись, иначе я очень расстроюсь. Хорошо?
— А если он первым будет задираться?
— Он не будет, но если такое случится, скажи ему громко: "Не надо драться! Давай сделаем так, чтобы и тебе всё нравилось, и мне!". А если ты сам кого-то обидел, просто переступи через себя и извинись. Ведь тебе и самому приятно, когда извиняются, если не правы?
С Димой у Серёжи начало складываться всё хорошо, даже более чем. Он познакомил Серёжу с другими ребятами и они стали играть на улице: строить будки, шалаши, вечерами, когда солнце переставало палить, гоняли в футбол, сделав из кирпичей условные ворота. Бабушка постоянно выходила проследить, не шалит ли Серёжа, - дочь ведь всякого нарассказывала-, но серьёзных потасовок не происходило.
— Серё-ё-жа! Шесть часов, пора ужинать!
Серёжа "давал пять" приятелям (били друг друга о ладоши) и бежал на ужин. Насчёт часов приёма пищи бабушка в первый день не пошутила: мальчик трижды оставался то без завтраков, то без обедов, а покушать любил, бабушка готовила вкусно. Первый раз он здорово психанул, когда бабушка не позволила ему, переспавшему, лезть в холодильник и шнырять по столу.
— Да не понимаю я по этим часам! Откуда мне знать когда девять, а когда десять?! Я ещё маленький! - негодовал Серёжа.
— Но я же будила тебя. А по часам понимать не сложно, давай я тебя научу.
Бабушка бесстрастно указала на настенные часы:
— Смотри, толстая и короткая стрелка показывает сколько часов, а тонкая и длинная - минуты...
Полчаса просидел Серёжа над теми часами, но понял только толстую стрелку. Голова начала вскипать. Цифры-то он знал, а понять взаимодействие всего механизма ему было ещё сложно.
— Но ты молодец, умничка, что-то, да понял, - похвалила его бабушка, - давай мы в другой день ещё потренируемся, а ты будешь вставать вовремя, когда я тебя бужу, и если зову домой - сразу идти. Договорились?
— Ладно. А теперь можно я всё-таки поем?
— Прости, зайчик, но нет.
С остальными пунктами бабушкиных требований тоже поначалу обстояло не гладко: Серёжа лишился нескольких брошенных на полу игрушек, шорт и любимой баночки со слаймом - присохшие к ковру остатки этой слизкой, желеобразной субстанции мальчику пришлось долго отдирать от ворса. Трёхцветную кошку он засунул в сумку, забыл о ней, и животное просидело там около часа в луже собственной мочи. Другого кота он обстреливал из рогатки, совершая при этом двойное преступление - мчался за ним по помидорной грядке, сваливая кусты. Так что мальчик успел и у кур неумело прибраться, и дворовые дорожки не единожды мёл.
Всё свободное от гуляний время Серёжа проводил с бабушкой: вместе играли, учились читать, рисовали, перед сном бабушка рассказывала сказки. У Серёжи совсем не оставалось времени на внутренние диалоги с папой. Бабушка до того живо интересовалась его делами и увлечениями, что у мальчика и потребности не возникало делиться своими переживаниями с кем-то ещё. Да, бабушка была строгой, порой слишком, зато никогда не орала на него за проказы, а ровным, спокойным голосом разъясняла причины по которым этого делать не стоит. А потом он отбывал наказание.
— Божечки, какой двор стал чистый! Никогда в жизни я его таким чистым не видела! Молодец, Серёженька, - неизменно хвалила она внука.
Или же:
— Ну и помидоров ты собрал! Отборные, надо же! Вот это да! Надо соседке показать... Све-е-ет! Смотри, каких помидор Серёжа собрал! Один лучше другого!
— Ну, молодец, молодец, помощник, - отзывалась соседка, - мне бы такого внука.
— Это ещё что... - смущался довольный Серёжа, - я и лучше могу. Бабушка, а кур надо кормить? Давай я сам сделаю, а ты отдохни.
— Ну покорми, зерно в бочке, в сарае.
— Знаю! - сверкал пятками Серёжа, убегая исполнять поручение.
Подходила пора прощаться. Серёжа, захлёбываясь впечатлениями, рассказывал бабушке о том, как здорово он научился играть в футбол:
— Я лучше всех умею голы забивать! Все ребята так говорят!
— А я видела, наблюдала за вами. Надо сказать матери, чтобы на футбол тебя отдали.
Серёжа резко опечалился.
— Ба... А можно я с тобой останусь? Маме я не нужен, у неё Юра есть и тот ребёнок, ну, который родился.
— Почему ты так считаешь? Ты всем нужен: и маме, и Юре, и мне, и даже сестричке.
— Нет, я лишний, лишний! И всё из-за этого Юры! Если бы не он... мой папа... он бы...
— Серёжа, - мягко проговорила бабушка и обняла его, и опять перебрала соломенные волосы на макушке, - Юра не виноват в том, что твоего папы больше нет. Так бывает, пойми: люди просто умирают. Надо жить дальше, смириться.
— А я не верю, что он умер. Дома я с ним часто разговаривал, ну, представлял, будто он меня спрашивает о чём-то. Мой папа был самым лучшим, я не могу его предать.
— Почему же сразу предать? Ты можешь помнить его и любить хоть до конца жизни, он не обидится, что у тебя есть новый папа, наоборот, будет радоваться, что есть ещё кто-то, кто к тебе хорошо относится, старается полюбить.
Серёжа поник и задумался.
— Мама по нему не скучала. Никогда не плакала. Один раз только, когда узнала. Может, она была рада? Не любила его?
— Каждый по-своему справляется с горем. Не надо так думать. Твоя мама всегда была очень упрямой и замкнутой, с тяжёлым характером.
— Но зачем тогда ей этот Юра?
— Потому что он хороший человек, а жизнь не закончена, твоя мама молода... Когда-нибудь ты поймёшь.
Бабушка звонила маме в день Серёжиного отъезда и долго-долго разговарила с ней о чём-то во дворе, наблюдая, как Серёжа прощается с ребятами.
***
Автомобиль остановился на обочине у входа на кладбище. Мать с сыном вышли и пошли по рядам, а Юра остался наворачивать круги вокруг машины, покачивая свёрток с младенцем.
— Мам, зачем мы сюда идём?
— Мы идём проведать твоего папу. Сюда сворачивай.
Сердечко мальчика ёкнуло и болезненно сжалось. Они прошли несколько ограждённых надгробий и остановились возле чёрного, гранитного. Ольга достала из вазы засохшие цветы и поместила туда новые, свежие гвоздики. С надгробия на Серёжу смотрел отец. Тихая, чуть заметная улыбка, лёгкий и отзывчивый взгляд... Мальчик подошёл ближе и провёл пальчиком по отцовской щеке.
— Он там - под землёй?
— Да.
— О чём он думает? Что чувствует?
— Ничего. Он растворился, Серёжа, стал частью земли и остался только в нашей памяти.
— Ты ещё любишь его? Ты скучаешь?
Голос Ольги дрогнул от подступивших слёз.
— Конечно люблю и скучаю. Я никогда не думала... никогда, понимаешь...
Ольга зарыдала. Серёжа с размаха впечатался в её живот и крепко обнял. Тоже заплакал. Потом обернулся, закричал холодному надгробию, заикаясь от слёз:
— Папка, папка! Я тебя никогда не забуду! Мы с мамой всегда будем любить тебя, слышишь?
— Он слышит, сынок. Он тебя слышит.
И она присела перед ним на колени:
— Прости меня, Серёжа, за то, что так мало уделяла тебе времени. Я исправлюсь. Я как-то замкнулась, ушла в свой мир, в работу... Потом Юру встретила. Теперь и маленькая вот... Прости.
— Ничего, мам. А с Юрой я подружусь, если он, конечно, ещё не против...
— Что ты! Он только об этом и мечтает!
С сентября Серёжа пошёл в первый класс, без двух недель ему было 7 лет. Вечерами Юра отвозил его на тренировки по футболу, а после помогал доделать незаконченные уроки.
— Ну, как прошла тренировка? Все голы забил?
— А то! Обожаю футбол! Дядь Юр, а давайте на выходных с вами сыграем на площадке? Тот, кто проиграет, исполняет любое желание победителя.
— О! Ну, я точно проиграю, куда мне до тебя, чемпион! - смеялся Юра. - И что у тебя за желание?
Они шутливо потолкались боками.
— Я на рыбалку хочу съездить. Сможем?
— Ну, это я с удовольствием, сынок!
Серёже очень хотелось в ответ назвать Юру папой, но он пока ещё стеснялся.