...Когда я был маленький, а бабуля моя жила в этом огромном доме на «Войковской», ну знаете, наверно, «положенный покоем», ажно о двадцати подъездах, угол Ленинградского шоссе и улицы Космодемьянских...
С Лифтом, Коридором, двумя Дверьми, Ванной, Уборной и Мойкой мы уже познакомились. Самое время теперь войти в Комнату, где плотность различных необыкновенных вещей достигает максимума. Тянем одну из Дверей на себя, заходим...
Размеры Комнаты поражают воображение! Не, понятно, что в детстве всё больше кажется, но мне тогда предложи на выбор, отдельная квартира, и две комнаты, но поменьше, или в коммуналке, но Комната – конечно, Комната! Только хардкор!
Хотя бы потому, что в комнате бабушкиной два окна. Они не очень широкие, конечно, но их два. Это очень большое преимущество. Например в том, что я точно знаю: из каждого окна свой вид во двор. Это сейчас, когда ты взрослый, то сколько ни таращи глаза, различий не заметишь. Но в детстве я точно знал, что из левого окна гораздо лучше виден правый угол двора, а из правого – левый. И их можно рассматривать по очереди, переходя от окна к окну, и всякий раз видеть что-то новенькое!
Батарея под окном – вот Батарея! Почти артиллерийская, горячая, как дуло гаубицы после выстрела. У нас-то дома от окна «вечно дует», как ни затыкай, и мне к окнам не рекомендуется приближаться. А у бабушки – пожалуйста, сиди! Даже возле двух окон.
А сидеть – есть ради чего. Подоконники у окон – не как у нас дома, узкие, деревянные и пачкающиеся. А у бабушки – они как каменные и здоровенные. Это очень важно. Если взять коробку пластилина, то на таком подоконнике помещается и поле битвы двух армий, и футбольное поле с воротами, и хоккейная коробка с двумя великолепными пятерками и вратарем. И оттирать потом от подоконника следы баталий легко и просто, тряпкой мокрой провел, и как не было ничего!
Стол у бабушки круглый. Это очень круто! Обычный стол даже если его поставить посреди комнаты – всё равно стол. А тут круглый стол в середине – ну прямо как Солнце, прям центр маленькой вселенной, вокруг которого всё крутится.
Я деда не помню почти, он умер мне и трех не исполнилось, но что-то помню! Гости, дым коромыслом, а я под столом сижу, но не со страху, а наоборот, под столом, когда гости – это самое лучшее место! Берешь машинку и по ногам им всем катаешь, по тапкам да носкам, как по полосе препятствий!
А дед поёт... вот это уже не помню почти, но поёт. Была у него в репертуаре песня, которую бабушка звала «финальной», в том смысле, что если дед её запевает – то бабушка командует «Митя, всё, тебе хватит!» И присутствовали в песне следующие пронзительные строки:
«Щи горячие, да с кипяточками, а слёзы катятся на грудь, да ручеёчеками...»
Но это мама мне потом уже рассказывала... Но сам стол – вот он, жив, и помнит, конечно, Деда и его друзей-соратников!
Тахта. В старом московском доме нет слова «диван», это новояз. Тахта.
Нет и слова «сервант». Сие буфет.
В Буфете много чего интересного, ну например, в конфетнице всегда конфеты. На самом деле к сладкому я почти равнодушен («Весь в деда, он тоже больше к горькой тяготел!» (с) мама), но зато пустой фантик из-под шоколадной конфеты можно аккуратно сложить в прежней форме и положить обратно. Кто-нибудь захочет конфетки, возьмет его – вот смеху-то будет!
А однажды, где-то за посудой в буфете вдруг находится маленькая... Я уже знаю, что подобный предмет зовется «икона», читаю по слогам почти, буквы красивые, но некоторые не очень понятные и стершиеся: «Ве-ли-ко-му-че-ни-ца...» Да, так вроде. Блин, чо, и моя бабушка в Бога верит? Во дела... Меня так, наверное, и в пионеры не примут, раз я ее не перевоспитываю? Лучше тихонечко засуну на место, пусть никто не знает...
Кровать еще от деда осталась, это его, бабушка на тахте спит, но мне можно и на кровати. Это не кровать – это броненосец, линкор, вот какая она огромная! На нее залезаешь – как на капитанский мостик восходишь перед морским сражением!
Телевизор. Уже не с линзой, конечно, но прям следующее поколение после, не моложе. Но удивительный факт: он показывает, причем только после того, как по нему бьют кулаком сверху! Это тоже у меня был такой маркер взрослости: один раз, когда лифт меня одного повез (это маркер веса), а другой – когда я сам дорос до того, что смог ударить кулаком в нужную точку аппарата (это маркер роста).
А за телевизором, вернее, за тумбочкой, на которой он стоит...
У меня в детстве был велосипед, само собой. Потом появился скейтборд. У наших детей теперь есть еще и гироскутеры, и «моноколеса», и самокаты вновь в моде, и чего только нет. Но я скажу так: самый лучший агрегат для катания, особенно по комнате, особенно вокруг круглого стола – это вот этот прибор для натирания полов, «полотёр», во! Вещь. «Махну не глядя» на все гироскутеры мира.
Да там про каждую вещицу маленькую поэму можно написать! Это же я только начал... и, похоже, до Чисельника сегодня мы опять не доберемся... Доберемся хотя бы до Холодильника!
– Мам, давай тебе уже нормальный холодильник купим!
– Таня, у меня и в этом всё прекрасно помещается, еще и места полно... (из разговора мамы и бабушки)
Да, холодильник маленький, пузатый такой, «Саратов», по-моему, да. И что характерно: всё прекрасно помещается! Ну что там: круглая масленка с отбитым немножко краем, кефира бутылка, сосисок несколько, кастрюлька с... человеку на самом-то деле не так много надо, а уж нашим бабушкам – и того не нужно, все живы, здоровы, войны нет, вот и хорошо.
Кастрюлька! И я даже знаю с чем она, это отлично, что сегодня именно это на ужин!
Вообще я плохо ем, и вторая бабушка даже иногда ласково зовет меня «тесноглот», ну вы поняли. Но есть такая еда, которая всегда идет на ура даже у записного тесноглота.
Это гречневая каша. Но не простая.
По заветам, данным православному народу еще Еленой Молоховец, гречневая каша должна вариться «рассыпчатая», чтоб чуть ли не хрустела на зубах, а в тарелку насыпалась «с горкой».
А бабушка варит гречку по схеме «размазня», не знаю, в чем секрет, но это самый лучший вариант. Хотя бы потому, что перед съедением – в тарелке из этой каши при помощи ложки можно и горы построить, и каналы проложить, или улицы, и даже почти туннель для поездов организовать! А уж если этот пейзаж дополнить сосиской, а у сосиски перед варкой бабушка обязательно надрезает концы крест-накрест – то прям целая архитектура перед носом твоим, вот сколько возможностей! А вкус у «размазни»...
«Не будь размазнёй! Будь настоящим мужиком!» А по мне «размазня» – вполне так восходящая метафора.
...Бабушки когда не стало, а комната ее «пропала», стали смотреть, что забрать... но на самом деле забирать было особенно нечего, да и, наверное, незачем. Если только...
– Мам, давай хоть масленку возьмем...
– Хочешь – возьми, но только она полхолодильника займет у нас!
Странное дело: заняла полхолодильника большого, а в маленьком бабушкином – прекрасно умещалась...
– А ты умеешь гречку как бабушка варить? Там какой-то секрет?
– Да нет никакого секрета. Просто воды надо побольше, а еще... А я наоборот бабушку ругала всегда, что она неправильно тебе варит!
И все-таки, мне кажется, какой-то секрет в «размазне» есть, знала который только бабушка...
Всё, в следующий раз точно про Чисельник.