Посвящается доблестному 44-му Нижегородскому драгунскому полку,
русским воинам, павшим за Отечество, и их родственникам.
…В свои «младенческие» годы – в самом начале XVIII века – Нижегородский драгунский полк ССЫЛКА!!!! вместе со своей первой медалью получил и нечто большее: «Небывалое бывает». Такое вот «пророчество» вместе с изображением руки с короной и пальмовой ветвью, выходящей из облаков, высечено на ней.
Как вы яхту назовете…
И как ни малозначительными могут показаться первые победы и первые награды полка по сравнению, скажем, с его героической столетней кав-казской эпопеей, они являются органической частью его жизни и его боевой истории; оставить их совсем без внимания было бы не совсем правильно.
Из песни слов не выкинешь.
*
… Поражение русских войск под Нарвой в 1700 году от шведского короля Карла XII Петр I воспринял как «хороший урок и сделал необходимые выводы». Армия была реформирована.
Тогда-то, в 1701 году, и были сформированы 12 новых драгунских полков, среди которых – 44-й Нижегородский драгунский, «начавший свою боевую жизнь в трагичные для России дни и увековечивший свою память более чем 200-летней беспримерной боевой историей».
Только-только созданные драгунские полки представляли из себя довольно «странные», если можно так сказать, формирования. Когда, например, Нижегородский полк (тогда, поначалу, он назывался, как и все остальные, по фамилии своего командира полком Морелия) и полк Девгерина направлялись к Ладоге, то «люди шли пешими», как писал Петру I фельдмаршал Шереметьев, а лошади, «разномастные и разнокалиберные, гнались отдельно табунами: лошади не на руках были у драгун. А кабы те лошади розданы были по рукам, и кормили бы драгуны лошадей всяк из своих рук…, и те бы лошади были не таковы, каковы они ныне, и упадку б в них, чаю, не было, и к походу были б прочны…» – делал заключение Шереметьев.
Тот же Шереметьев говорил и о недостатке «справных» полковых командиров: «В полках драгунских плохи полковники: Федор Новиков стар и увечен; князь Иван Львов стар и вконец беден, и несносно ему полком править; третий, князь Никита Мещерский – сухотная болезнь, а Ефим Гулиц – то лучше б ему быть у пехоты; Михайло Жданов всемерно и несносно дело свое правит…»
*
В Ладоге полк простоял около года, и там «окончательно сформировался. Это был большой полк в тысячу коней. За этот год он неплохо подустроился и подучился в строевом отношении». «Без драгун мне быть не можно, потому что без них у меня стройного полка ни одного не будет» - писал Апраксин царю.
На вооружении у тогдашнего драгуна было ружье, широкий палаш (клинковое холодное оружие с прямым и длинным клинком), пистолет в открытой чушке (кобуре) при седле, и штык. Кроме этого сбоку седла прикреплялись топор, кирка и лопата.
*
Первая награда Нижегородским полком получена в годы Северной войны за взятие в 1703 г. у шведов крепости Ниеншканц (будущего Петербурга) в месте впадения реки Охта в Неву. Немногочисленный гарнизон ее после сильного «бомбардирования» сдался 1 мая.
Осадой Ниеншканца руководил сам Петр I: «то были годы, когда он сам вставал во главе войск и водил их на неприятеля. С первых дней своего существования Нижегородский полк видел перед своими рядами великого царя и не раз ходил за ним на смерть и победу». И ещё при Петре I «на драгунских знамёнах появилось вензелевое изображение имени Петра Великого и герб Нижегородской провинции».
Взятие Ниеншканца и победа над шведами на следующий день в морском сражении в устье реки Фонтанки праздновались всей Россией с большой торжественностью. «Извольте сие торжество, - распоряжался Петр в Москву князю Ромодановскому – отправить хорошенько, и чтобы после соборного молебна из пушек, что на площади, было стрелено».
За Ниеншканцем «пало Копорье, за ним – Ямбург, где Петром спешно была заложена сильная крепость и в котором вскоре Нижегородский полк встал на зимние квартиры».
«В то время как фельдмаршал был у Ямбурга, – писал Петр в своем журнале – посылаемы были им частые партии драгун к Нарве и Ивангороду, которые возвращались назад с нарочитым авантажем; такожды и неприятель от Нарвы посылал свои партии к драгунским полкам, которые стояли у Ямбурга, и к Печерскому монастырю; но те неприятельские партии от обоих тех мест возвращались с убытком».
Сохранились сведения о такой рекогносцировке, сделанной «с нарочитым авантажем» и нашим Нижегородским-Морелия полком: «Господин полковник Морелия, - писал некто Юренев – произвел меня в капралы, и был я в командировке в партии с поручиком Лаптевым, и взяли мы шведского капитана, ходившего в Нарву шпионом, и за то дано нам царского величества жалованья по рублю».
*
В скором времени на одном из островов Невского устья «застучали солдатские топоры», и началась постройка деревянного городка: закладывался Петербург, будущая столица России. Нижегородскому полку в самом начале своего пути довелось стать участником «великого события XVIII века, имевшего огромное влияние на историческую роль Российского государства».
В эту зиму 1703-1704 гг. к полку была «приформирована» одиннадцатая – гренадерная – рота. В конном строю она действовала как вся кавалерия, а в пешем – «поражала неприятеля ручными гранатами, имевшимися у каждого гренадера в надетом через плечо бушмете» (специальная сума).
*
Второй медали, сделанной из золота, на которой были изображены Петр I в латах и, как и на первой, рука, выходящая из облака, Нижегородский полк был удостоен за взятие польского города Калиш в 1706 г.
«… был прежестокий бой, на котором в непрестанном огне 3 часа были…наши вящую силу взяли и так жестоко на неприятеля боем наступили, что в конец оного разорили, разве малая часть от конницы шведской ушла, а пехота вся осталась».
Под Калишем неприятель – шведско-польские войска (поляки участвовали в сражении и на той и на другой стороне) числом, по словам князя А.Д. Меншикова, «сильно превосходящим наших», – был разбит на голову. «У меня было только 8000 драгун; в деле участвовал ещё король польский с 4000 саксонцев; которые во время самой битвы оставались в бездействии (поскольку польский король Август II незадолго до этого тайно подписал договор о мире с Карлом ХII – ИР) вместе с нашими калмыками и казаками... Атака началась в 4 часа пополудни, в 6 всё уже было кончено; и не наступи ночь так рано, не удалось бы уйти ни одному человеку…» – писал Меншиков (Википедия, Н. П. Волынский. Постепенное развитие русской регулярной конницы в эпоху Великого Петра. СПб. 1912).
В этом сражении русскими войсками были взяты в плен, кроме 3000 солдат и офицеров, шведский главнокомандующий генерал Мардефельд, коронный гетман Польши, польский воевода пан Потоцкий, много других знатных поляков, а также захвачена вся артиллерия и обоз. У шведов смог уйти только генерал Крассау с двумя эскадронами конницы. Потери же русских, по словам Меншикова, «очень незначительны».
Окрыленный успехом в битве Меншиков доносил Петру: «Не в похвальбу Вашей милости доношу: такая была баталия, что радостно было смотреть, как с обеих сторон бились...» «Уже третий день мы празднуем, – отвечал Петр из Москвы, – и ныне станем в вашем доме обедать и про ваше здоровье пить!»
Источник: Потто В.А. История 44-го Драгунского Нижегородского полка / сост. В. Потто. - СПб.: типо-лит. Р. Голике, 1892-1908.