1. Создавая несусветно новаторский «Капитал» и попутно привычно страдая от бедности, Карл Генрих Маркс о чём только ни писал!.. В частности, о греческом искусстве, точнее — о Гомере и его героях. Вот его подлинные слова, слова К. Г. Маркса:
«С другой стороны, возможен ли Ахиллес в эпоху пороха и свинца? Или вообще «Илиада» наряду с печатным станком и тем более с типографской машиной? И разве не исчезают неизбежно сказания, песни и музы, а тем самым и необходимые предпосылки эпической поэзии, с появлением печатного станка?
Однако трудность заключается не в том, чтобы понять, что греческое искусство и эпос связаны с известными формами общественного развития. Трудность состоит в том, что они ещё продолжают доставлять нам художественное наслаждение и в известном отношении служить нормой и недосягаемым образцом».
Маркс, К. Экономические рукописей 1857 — 1859 годов (первоначальный вариант «Капитала»). Часть первая. — Маркс, К. Энгельс, Ф. Сочинения. Изд. 2. В 50 тт. Т. 47. Ч. 1. М.: Государственное издательство политической литературы, 1968. С. 48.
2. В том-то и дело, что некоторым образом, пусть и в столь изменившихся условиях, сейчас и Ахиллес возможен, и Агамемнон, и «Илиада» с «Одиссеей». Но трудность несколько иного рода, чем та, которую испытывал К. Г. Маркс, остаётся. Для нас остаётся. Очарование «Илиады» и «Одиссеи» для нас не пропадает. Эти гениальные поэмы гораздо обворожительней и в целом значимей для нас, чем какие-нибудь фильмы по ним снятые или даже снятые не по ним унылые сериалы, нужные лишь для того, чтобы усыпить сознание домохозяек.
Все зверства, столь тщательно описываемые великим Гомером, от нас в отдалении и нас как бы не трогают… Так ли это? Ещё как трогают!
Тело мёртвого Гектора, убитого Ахиллесом в отместку за убийство Патрокла, друга и любовника Ахиллеса, этот самый герой Ахиллес трижды брюхом и спиной вниз, как придётся, таскает вокруг могилы Патрокла на аркане, привязанным к колеснице, в которую запряжены Балий и Ксанф. Балий и Ксанф скачут. Тело Гектора подпрыгивает на рытвинах и кочках. Со стен Трои все видят этот праздник победы над отдельно взятым воином: и Андромаха, теперь его несчастная вдова, и Приам, теперь безутешный отец, и Гекуба, теперь мать, потерявшая старшего сына.
Но вот тайно Приам является в лагерь ахейцев, приносит Ахиллесу драгоценные дары и, поверженный во прах, умоляет Ахиллеса отдать ему тело Гектора.
«Сын оставался один, защищал он и град наш, и граждан;
Ты умертвил и его, за отчизну сражавшегось храбро,
Гектора! Я для него прихожу к кораблям мирмидонским;
Выкупить тело его приношу драгоценный я выкуп.
Храбрый! почти ты богов! над моим злополучием сжалься,
Вспомнив Пелея отца: несравненно я жалче Пелея!
Я испытую, чего на земле не испытывал смертный:
Мужа, убийцы детей моих, руки к устам прижимаю!»
Ил. XXIV, 499 — 506. Пер. Н. Н. Гнедича.
Отец получает тело сына, а его убийца проходит путь от безудержного гнева до человечности и сострадания. Это значимо на все времена. Никакие технологии и развитие науки этого не отменят: человечности и сострадания. Разве что люди перестанут быть людьми.
3. Поговорим более подробно о зверствах, зверствах пассивно допускаемых и активно свершаемых людьми с людьми.
Когда читаешь, как клонящийся к закату лет петербургский историк эпохи Наполеона Бонапарта, Кавалер Ордена Почётного легиона, в гневе убивает свою молодую любовницу, параллельно его же аспирантку, после этого держит тело убитой в своей квартире и даже принимает в этой же квартире гостей, а потом, освободившись от обязанностей гостеприимства, режет тело им убитой на части, пакует куски в полиэтиленовые мешки и пытается так, по частям, утопить всё в Неве, мешки, однако, не тонут, приходится спускаться на лёд и дотапливать недотопленное, тут и сам историк начинает тонуть, его спасают полицейские и раскрывают между прочим это убийство, — то что это, как не зверство человека в отношении человека, зверство продуманное и рассчитанное, но, слава Богу, до конца не рассчитанное и до конца не продуманное.
Прогрессировали ли человечность и сострадание от Ахиллеса до О. В. Соколова. По тому, какие зверства свершаются, какие войны ведутся, в прогрессе засомневаешься. Скорее, согласишься с А. Шопенгауэром: «Мир — госпиталь неизлечимых». И, кстати, О. В. Соколов гораздо менее благороден и даже просто менее человечен, чем Ахиллес.
И в таких, слава Богу, неизменных, а то ведь и прогрессирующих жестокости и зверстве человеку насущно необходимо оставаться человеком, не терять эйдос своей личности.
4. Мы лишь указали на наличие трудности в отношении к древнему искусству, трудности иной, чем у К. Г. Маркса. А в чём она, наша трудность? В том, что гораздо более близкие нам по времени творения искусства, творения художников несомненно великих, оказываются чужды нам, хотя в них описываются всё те же известные, правда, никогда не становящиеся привычными, зверства людей в отношении людей. Мы имеем в виду некоторые стихотворения А. С. Пушкина. Его переводы «Песен западных славян». Вот два образца.
5. Текст 1.
Александр Пушкин
Гайдук Хризич
В пещере, на острых каменьях
Притаился храбрый гайдук Хризич.
С ним жена его Катерина,
С ним его два милые сына,
Им нельзя из пещеры выйти.
Стерегут их недруги злые.
Коли чуть они голову подымут,
В них прицелятся тотчас сорок ружей.
Они три дня, три ночи не ели,
Пили только воду дождевую,
Накопленную во впадине камня.
На четвёртый взошло красно солнце,
И вода во впадине иссякла.
Тогда молвила, вздохнувши, Катерина:
«Господь Бог! помилуй наши души!» —
И упала мёртвая на землю.
Хризич, глядя на неё, не заплакал,
Сыновья плакать при нём не смели;
Они только очи отирали,
Как от них отворачивался Хризич.
В пятый день старший сын обезумел,
Стал глядеть он на мёртвую матерь,
Будто волк на спящую ко́зу.
Его брат, видя то, испугался.
Закричал он старшему брату:
«Милый брат! Не губи свою душу;
Ты напейся горячей моей крови,
А умрём мы голодною смертью,
Станем мы выходить из могилы
Кровь сосать наших недругов спящих».
Хризич встал и промолвил; «Полно!
Лучше пуля, чем голод и жажда».
И все трое со скалы в долину
Сбежали, как бешеные волки.
Семерых убил из них каждый,
Семью пулями каждый из них прострелен;
Головы враги у них отсекли
И на копья свои насадили, —
А и тут глядеть на них не смели.
Так им страшен был Хризич с сыновьями.
1834
6. Текст 2.
Александр Пушкин
Феодор и Елена
Стамати был стар и бессилен,
А Елена молода и проворна;
Она так-то его оттолкнула,
Что ушёл он охая да хромая.
Поделом тебе, старый бесстыдник!
Ай да баба! отделалась славно!
Вот Стамати стал думать думу:
Как ему погубить бы Елену?
Он к жиду лиходею приходит,
От него он требует совета.
Жид сказал: «Ступай на кладбище,
Отыщи под каменьями жабу
И в горшке сюда принеси мне».
На кладбище приходит Стамати,
Отыскал под каменьями жабу
И в горшке жиду её приносит.
Жид на жабу проливает воду,
Нарекает жабу Иваном
(Грех велик христианское имя
Нарещи такой поганой твари!).
Они жабу всю потом искололи,
И её — её ж кровью напоили;
Напоивши, заставили жабу
Облизать поспелую сливу.
И Стамати мальчику молвил:
«Отнеси ты Елене эту сливу
От моей племянницы в подарок».
Принёс мальчик Елене сливу,
А Елена тотчас её съела.
Только съела поганую сливу,
Показалось бедной молодице,
Что змия у ней в животе шевелится.
Испугалась молодая Елена;
Она кликнула сестру свою меньшую.
Та её молоком напоила,
Но змия в животе всё шевелилась.
Стала пухнуть прекрасная Елена,
Стали баить: Елена брюхата.
Каково-то будет ей от мужа,
Как воротится он из-за моря!
И Елена стыдится и плачет,
И на улицу выйти не смеет,
День сидит, ночью ей не спится,
Поминутно сестрице повторяет:
«Что скажу я милому мужу?»
Круглый год проходит, и — Феодор
Воротился на свою сторонку.
Вся деревня бежит к нему навстречу,
Все его приветно поздравляют;
Но в толпе не видит он Елены,
Как ни ищет он её глазами.
«Где ж Елена?» — наконец он молвил;
Кто смутился, а кто усмехнулся,
Но никто не отвечал ни слова.
Пришёл он в дом свой, — и видит,
На постеле сидит его Елена.
«Встань, Елена», — говорит Феодор.
Она встала, — он взглянул сурово.
«Господин ты мой, клянусь богом
И пречистым именем Марии,
Пред тобою я не виновата,
Испортили меня злые люди».
Но Феодор жене не поверил:
Он отсёк ей голову по плечи.
Отсёкши, он сам себе молвил:
«Не сгублю я невинного младенца,
Из неё выну его живого,
При себе воспитывать буду.
Я увижу, на кого он походит,
Так наверно отца его узнаю
И убью своего злодея».
Распорол он мёртвое тело.
Что ж! — на место милого дитяти,
Он чёрную жабу находит.
Взвыл Феодор: «Горе мне, убийце!
Я сгубил Елену понапрасну:
Предо мной она была невинна,
А испортили её злые люди».
Поднял он голову Елены,
Стал её целовать умилённо,
И мёртвые уста отворились,
Голова Елены провещала:
«Я невинна. Жид и старый Стамати
Чёрной жабой меня окормили».
Тут опять уста её сомкнулись,
И язык перестал шевелиться.
И Феодор Стамати зарезал,
А жида убил, как собаку,
И отпел по жене панихиду.
1834
7. Казалось бы, это то же народное творчество, как и творчество легендарного Гомера. Тут те же житейские страсти, военные трудности. Но ни один из персонажей не вызывает сочувствия. Гайдук Хризич — какой-то абсолютный зверь, его все боятся — от самых близких и родных до отдалённых врагов. Разбойное его дело, лихой бизнес, с неизменной жестокостью проводимые, в конце концов губят его самого и его семью. Двадцать пять, двадцать семь столетий прошло, а отношение к женщине, как к безропотному автомату по изготовлению детей или «источнику вечного наслаждения», как «Бхагават-Гита», не изменилось. Разве что стало более изощрённым. Гайдук Хризич — не герой, точно не герой. До Ахиллеса Пелида ему как пешком до Петропавловска-Камчатского.
8. И Феодор, отсёкший своей якобы неверной жене Елене голову, и деловито начавший после этого копаться в дополнительно вспоротом её животе, ища ребёнка, мало чем отличается от О. В. Соколова. Именно О. В. Соколов ровня Феодору, а не Ахиллес. Кроме омерзения этот Федя не вызывает ничего.
9. Но ведь западные славяне сочиняли и пели эти песни. На что-то эти песни вдохновляли и их создателей и их певцов — всё западных славян. Более того, француз П. Мериме, сам вдохновившись ими, перевёл их на французский язык, а с пятого на десятое вдохновившийся ими через П. Мериме русский А. С. Пушкин перевёл их на русский язык. Чтобы помнили? Чтобы знали? Чтобы тоже вдохновлялись на подвиги, подобные подвигам великого гайдука Хризича и мелкого князя Феодора?
2023.03.15.