оглавление канала
УАЗик бодро трусил по ухабистой дороге по направлению к деревне. Следом за машиной густым столбом вилась пыль. А когда приходилось тормозить, то все это душное облако проникало внутрь сквозь щели и окна так, что мы с Олегом заходились в чиханьях и кашле. Лето стояло жаркое, душное. Дождя давно уже не было в наших краях. Трава вдоль обочины утратила свои природные краски и вид, выглядев старой размочаленной ветошью. Олег покачал головой:
- Как бы тайга не загорелась. Все высохло под самый корень. По лесу идешь, а под ногами мох хрустит, как рассыпанные сухари.
Я беспечно улыбнулась, сосредоточено объезжая очередной ухаб.
- Не волнуйся, сегодня к вечеру дождь будет. Обойдется…
Олег только хмыкнул.
- Откуда знаешь, даже не спрашиваю.
Я усмехнулась.
- А ты спроси… Тут не надо быть особым ясновидцем, чтобы это почувствовать. Тишина в тайге стоит с самого рассвета такая, что аж в ушах звон. Звери, птицы молчат. Даже пчелы и те попрятались. Значит идет гроза.
Олег заинтересовано посмотрел на меня.
- А про пчел-то откуда знаешь? Что-то я сегодня не заметил, чтобы очень была увлечена созерцанием этих милых тружениц. – Голос любимого звучал чуть насмешливо с легкой нежностью, от которой сладко сжималось сердце.
Чтобы не показать ему моего неприлично выпирающего счастья, я тоже хмыкнула, коротко глянув на него с улыбкой.
- Так Северьян Лукич сказал, когда я к нему сегодня на пасеку заезжала. Кстати, ты бы приглядел еще за ним. Саныч говорил, к нему гости наведывались. Как бы чего не пронюхали.
Олег только головой покачал. Выражение его лица было, как надпись на плакате «Не учи ученого».
- Быть-то были, да ни с чем уехали. Прон хорошо с ним поработал. И нужные знания вложил, и о правильных воспоминаниях позаботился. Ни одно даже самое мощное сканирование не заметит ничего, никакого подвоха. Вон, даже твой Саныч его хвалит. Говорит, образцовый егерь. Ему даже премию в прошлом месяце выхлопотал. Но я все равно присматриваю, не волнуйся. Да и Асхат там всегда рядом. Правда, я не совсем уверен, что медведя очень уж интересует пасечник, скорее привлекают косолапого бандита ульи с медом, но все же, он говорит, что «приглядывает за Северьяном». Я хотел ему попенять, но решил, что одно другому никак не мешает. Тем более, что сам Северьян Лукич уже привык к Асхату. Правда, слегка еще его побаивается, и, наверное, поэтому, охотно снабжает того сотами. Но, не волнуйся. И я, и Асхат все прекрасно понимаем. Сама знаешь, беспечность в нашей жизни иногда дорого обходится. – Он тяжело вздохнул, и серая скорбная дымка воспоминаний, будто клок схоронившегося в чащобе ночного тумана, наползла на его лицо.
Упоминание имени Прона заставило нас замолчать. Несмотря на то, что прошло уже больше года с того самого трагического момента, боль от потери старца все еще сидела занозой в наших сердцах. Мы молчали минут десять, прежде чем Олег тихо спросил:
- Ты его видишь?
Я ответила, не отрывая взгляда от дороги:
- Сейчас уже реже. Раньше он каждую ночь приходил. Ох и ворчал он на меня, когда я ваш Совет отшила так резко. Но, знаешь, по-моему, ему это пришлось по нраву. – Я грустно улыбнулась. И в свою очередь спросила. – А к тебе он приходит?
Олег неопределенно пожал плечами:
- Иногда… Но очень редко… Наверное, я не нуждаюсь в его опеке, как ты. – Попробовал он пошутить, но шутка вышла какой-то горькой.
Мы опять замолчали. Так, в молчании, мы и въехали в деревню. УАЗик побежал резвее по хорошо укатанной деревенской дороге, и остановился, как ретивый конь, осаженный на ходу умелым седоком, у ворот дома бабки Лукачихи, при этом, подняв плотное облако пыли. Подождав с минуту, пока осядет плотное облако, мы вышли из машины. Олег полез сразу в багажник, доставать гостинцы, а я отворила калитку, и направилась по выложенным аккуратно потемневшим доскам тротуарчика к дому. На завалинке сидели хозяйка дома Лукачиха и баба Марфа. Перед ними стояло два больших эмалированных ведра клубники, которую они, судя по всему, перебирали уже не один час. Завидев меня, старушки заулыбались. А Лукачиха стала сразу причитать.
- Нет, ну ты глянь, Катерина! Что за напасть нынче с этой жарой!! Ягода все мелкая, да не сочная. Чистится плохо! Одно наказание с ней!!
Я подошла ближе, взяла горсть, и вправду, чуть подвяленной ягоды, и, затолкав в рот вместе с плодоножками, принялась с удовольствием жевать. Прожевав и проглотив сладкую, ароматную клубнику, с удовольствием заметила:
- Зато, духмяная, страсть!! Варенье будет чудесное…
Баба Марфа с улыбкой поглядела на меня, кивая головой в знак полной со мной солидарности. Не обращая больше внимания на ворчание Лукачихи, я поинтересовалась:
- А где мужики-то ваши?
При этом вопросе баба Марфа с беспокойством заозиралась. Беспокойство явно читалось на ее морщинистом личике, когда она озабоченно проговорила:
- А и правда, Феодосия, ведь давно уже ушли, а по сию пору все их нет и нет…
Лукачиха только рукой махнула:
- Да чего ты встрепенулась-то? Рыбалка – дело такое… - Неопределенно помахала она в воздухе полной рукой, вымазанной в соке ягод, чтобы нам стало более понятно «какое рыбалка дело». – Скоро явятся. Вон, уже солнышко к обеду. Проголодаются и придут.
Не успела она закончить, как калитка открылась и появились «мужики». Впереди шел Антон. Крепкий, загоревший, похожий на молодое крепкое деревце дубка. Наклонившись на один бок под тяжестью ведра, из которого торчали щучьи хвосты, он даже чуть высунул язык от напряжения. При этом, физиономия его светилась счастьем. А за ним следовали Сергей с Олегом, тащившие из машины наши «гостинцы». Флягу с медом, пару огромных корзин с грибами, и двухлитровое ведерочко с земляникой, которое успел насобирать заботливый Василич, с трепетным уважением относившийся к бабке Лукачихе. Что, кстати, было поводом для многочисленных шуток и подколов моих мужиков. Впрочем, совершенно не злобных и вовсе не обидных.
Старушки обе, как по команде всплеснули руками, кинулись к мужской процессии, норовя облегчить «кормильцам» ношу. Получив от мужиков отпор, бабки, развернувшись на сто восемьдесят градусов, рванули в дом, собирать на стол. Антон поставил тяжелое ведро рядом со мной, разогнулся, вытер тыльной стороной ладони вспотевший лоб, во всех жестах подражая Олегу. Но, не удержав «мужской солидности», переполненный мальчишеским восторгом, затрещал, как белка в орешнике:
- Теть Кать!! Ты глянь, каких мы с дядей Сережей щук наловили!! Которые помельче – это я вытащил. А вот этих лобастых, - он ткнул пальцем в ведро, - этих – дядя Сережа. Я бы тоже смог, но больно они здоровые, дядя Сережа боялся, что я не сдюжу. А у меня уже глянь, во какие мышцы наросли! – Ткнул он с гордостью пальцем в свои, коричневые от загара, руки.
Пока мальчишка хвастался передо мной своим уловом, Олег с Сергеем занесли гостинцы в дом, и вышли на крыльцо, смущенно заявив, что бабки их выгнали, чтобы, значит, те «под ногами не путались». В компенсацию такого обращения с гостями, сунули им в руки крынку с холодным, только что вытащенным из погреба, квасом. Стенки глиняного кувшина, вытащенного из прохладного подпола, покрылись маленькими капельками влаги, стекавшими прозрачными дорожками по его пузатым коричнево-красным бокам. Мы все уселись на крыльце и с удовольствием стали пить резкий, настоянный на меду с хреном, бодрящий напиток. Утолив первую жажду, Олег стал расспрашивать Антона:
- Ну, как, Антошка? Идет учеба помаленьку? – Всем было понятно, о какой учебе идет речь
Антон солидно, по-мужски кивнул.
- А то… Старцы – они строгие, у них не забалуешь. Правда, у дяди Сережи получается лучше, чем у меня. Но это, не потому что я бестолковый. Старец Тверд сказал, что у меня энергия другой природы, чем у дяди Сережи. – Потом, покосившись в мою сторону, нерешительно прибавил. – Говорит, она сродни тете Катиной. А еще, что со мною они хлопот не оберутся. – Он опять смущенно посмотрел на меня, смешно сморщив нос. И закончил весьма оптимистично. - А так, все нормально.
Я поглядывала на Елезарова, а тот с улыбкой смотрел на пацана, кивая в знак согласия с его словами, и иногда, вставлял реплики, дополняющие картину их с Антоном учебы. Как он изменился с тех пор, когда его спящего, измученного раной и потерей сил, вынес из врат на своей спине Асхат! Сейчас даже выражение его лица, утратив вечную настороженность, сделалось мягче, и, я бы сказала, приобрело некоторую мечтательность и расслабленность. Если раньше он напоминал загнанного в кут голодного озлобленного волка, то сейчас был похож больше на сытого и довольного медвежонка. Именно, что малого медвежонка, а не взрослого медведя, с какой-то непосредственностью смотрящего на окружающий мир широко распахнутыми и изумленными глазами.
Олег с серьезным видом слушал их рассказ, и одобрительно кивал головой, иногда задавая вопросы. А я, воспользовавшись паузой, расслаблено откинулась на теплую, нагретую солнцем, деревянную стену дома, и бездумно смотрела на небо. Белые барашки облаков начинали сбиваться в стаи, становясь похожими на горы мороженого. Слабый ветерок приятно обдувал лицо, принося с собой запахи уже недалекой грозы. Как интересно, все-таки, сплетает судьба свои нити, какой замысловатый ткет узор. Вот, казалось бы, у каждого своя тропа судьбы, и вроде бы совсем они разные. Ан нет! Покорные искусной руке Мастерицы-Срече, эти тропы-нити сплетаются в такой удивительный и волшебный ковер под названием «жизнь».
Облака на глазах меняли свой цвет, превращаясь из белоснежно-белых в сизовато-фиолетовые. Словно в небесной кастрюле начало закипать и бурлить сказочное варево бога грозы Перуна. Порыв поднявшегося ветра принес запах близкого дождя. Олег, покосившись на небо, посмотрел на меня с улыбкой:
- Ну что, ты была права, гроза приближается… - И добавил с лукавой усмешкой. – Ты как? Станцуешь?
Конец книги третьей
Алтай, март 2023г.