Часть 1
Светлана
Света стояла на перроне и тихо плакала, прижавшись к плечу Женьки, крупного, симпатичного светловолосого парня. Он крепко обнимал любимую девушку, гладил по мягким волосам и приговаривал:
— Светик, ну неделя туда, три дня там и неделя обратно. Время быстро пролетит, будем на связи.
— Женька, ну почему мама сама не поехала за бабулей? Ну почему я? И на поезде, к тому же! Ведь у отчима денег полно!
— Светик! Ключевое слово — «у отчима». Бабушка — мама твоей мамы, а не его. Да и нельзя ей на самолете, ты сама говорила, что у нее больное сердце.
— Жень, а мне-то можно. Ну хоть туда на самолете отправили бы! Две недели в дороге трястись!
Женька развел руками:
— Не знаю, Света. И у меня как назло не очень с деньгами. Я бы сам тебя хоть в одну сторону на самолете отправил. Но…— и Евгений снова развел руками.
— С первого пути отправляется скорый поезд Москва-Владивосток. Будьте осторожны, — ожил вокзальный громкоговоритель.
— Девушка, давайте-ка в вагон, или остаетесь? — проводник внимательно глянул на Свету, а про себя подумал: «Эх, повезло парню, такая красавица досталась! И любит его, похоже. А мне и познакомиться некогда! За неделю пути отношений не построить».
Света напоследок прижалась к Жене, он крепко поцеловал ее в губы, влюбленные нехотя отлепились друг от друга, и Света вскочила в состав, уже тронувшийся с места.
Поезд быстро набрал скорость, и вот уже не видно Женьки. Света же еще долго стояла у окошка и лила слезы, тихонько, маленьким язычком ругая маму.
А не знала она того, что отчим купил путевки на Сейшельские острова еще зимой. И будут они с матерью целых двенадцать дней купаться в океане, жить в шикарном отеле и потягивать коктейли, а Светлана тем временем будет трястись в вагоне доблестной Российской железной дороги. Ну кто тогда знал, что матери его жены станет совсем плохо, и будет решено перевезти ее из Владивостока в Москву?
Из Светиного купе вышла старушка, бесшумно подошла к ней.
— Ну что ты, милая! Не стоит так расстраиваться. Пойдем, чайку попьем.
Света подняла на бабусю огромные карие глаза и спросила удивленно:
— Почему не стоит?
— Ой, — замялась старушка, — и сама не знаю. Вырвалось! Пойдем, пойдем. Чайку попьем, а может кофе хочешь? У меня есть в термосе! Хороший, из «старого доллара»!
— Откуда? — улыбнулась Света.
Старушка засмеялась:
— Никак не могу запомнить название этой сети кафешек, а вот созвучно оно «старому доллару». Это я легко запомнила.
— Старбакс, — рассмеялась Света.
— Точно! — улыбнулась пожилая женщина.
Расстройство как рукой сняло.
— Меня зовут Света Пономарева.
— О, как официально! А я Алтуфьева Ирина Степановна.
Дамы, жеманясь, протянули друг другу ручки и пожали за кончики пальцев, снова рассмеялись.
Плохое настроение Светы испарилось, будто его вовсе не было.
Ирина Степановна налила кофе из термоса из того же «старого доллара» в тончайшие фарфоровые чашечки.
— Ничего себе! — обомлела Света, — мама такие только для гостей достает, а вы в поезд взяли.
— А я в том возрасте, когда глупо экономить, тем более посуду. Это всего лишь вещь. Самое страшное, что может с ней случиться: разобьется! Не беда — купим новую. Ах, если бы также легко решались и другие … — Ирина Степановна помедлила, прежде чем сказать следующее слово, но передумала его говорить, хотя и так было ясно, что вертелось у нее на языке.
— Света, — сменила она тему, — а ты заметила, что мы с тобой вдвоем? Было бы чудесно доехать так до Владивостока. Во Владике выйдем вместе, мой брат отвезет нас. Нам… — Ирина Степановна вновь остановилась, не досказав фразу.
Света же удивленно спросила:
— А откуда вы знаете, что мне до Владивостока?
— Так, — качнула головой старушка, — старческая интуиция! Она меня часто выручает!
— А еще вы сказали, что ваш брат отвезет нас. А вдруг нам не по пути?
— Ну и что же, он все равно отвезет. Мой брат — дамский угодник со стажем. Ему будет приятно доставить такую красавицу в любую точку города.
Света засмущалась и опустила свои прекрасные глаза.
Часть 2
Максим
Женщины чудесно провели остаток позднего вечера, и уже ближе к полуночи легли спать. Глубокой ночью, на какой-то небольшой станции к ним в купе сел молодой человек, он с кем-то шепотом разговаривал по телефону. Света спала и ничего не слышала. Молодость! А вот Ирина Степановна стала свидетелем странного разговора молодого человека с кем-то, скорее всего с женщиной: женой или мамой.
— Да-да, — говорил новый пассажир, — долго не буду сидеть, уже укладываюсь спать. Да-да, Дану выгуляю, мусор выбрасываю регулярно. Нет-нет, голодный не сижу.
Разговор наконец-то закончился, и парень очень осторожно взобрался на верхнюю полку.
«Странно, — подумала Ирина Степановна, — как он выгуляет Дану? Это, наверное, собака. Хотя очень может быть, что парень выйдет рано утром на какой-нибудь станции и вполне успеет прогуляться с питомцем. Но его просили не засиживаться допоздна. Хотя, и в купе можно вполне себе до утра в телефоне зависнуть. И мусор! Вообще удивительно, что кто-то волнуется о мусоре в вагоне. Да чего это я? — спросила сама у себя Ирина Степановна, — какое мне дело до этого парня», — но старушка чувствовала, что дело ей до него будет.
Проснулась она достаточно рано, самая первая. Света и незнакомый парень проспали до одиннадцати утра. «А как же Дана? — думала старушка, — кто ж ее выгуляет? Далась мне эта Дана!» — разозлилась она сама на себя.
Молодые люди проснулись одновременно. Парень соскочил с полки, и Света поднялась тоже, и именно в тот момент поезд сильно качнуло, и они стукнулись головами. Обоим стало неловко, они начали извиняться друг перед другом.
Ирина Степановна заинтересованно наблюдала эту картину, она снова почувствовала своей «старушечьей интуицией», что между ребятами что-то возникло, а бабуся доверяла своему чутью. Да что там доверяла, лет двадцать своей нынешней пенсионерской жизни, а именно столько лет она уже была на пенсии, она только и жила им.
Немало таких искр она повидала, и все те люди стали парами впоследствии. Некоторые много лет спустя...
«Вот и вчера я сказала Свете, что не стоит расстраиваться», — вспомнила старушка.
А тем временем попутчики уже познакомились, сообщив друг другу свои имена. Парня звали Максим, и ехал он до Владивостока, что удивило Ирину Степановну. Как? А Дана? Очень хотелось спросить об этом, но тогда надо было признаваться, что слышала весь разговор с незнакомкой, а этого очень не хотелось.
«Скоро все само выяснится, путь долгий. Целая неделя»!
— Кстати, — спросила она вслух, — завтракать-то будем?
И, не дожидаясь ответа, извлекла из своей объемной сумки еще одну фарфоровую чашечку, термос из «старого доллара», батон, баночку джема, палочку сырокопченой колбаски, упаковку плавленого сыра и три вареных яйца.
Света накануне очень удивилась двум фарфоровым чашечкам с блюдцами, а тут и третья появилась.
Девушка подмигнула старушке лукаво и спросила:
— А что, и четвертая есть?
— Конечно, — ответила старушка, но чашечку не показала.
Завтрак прошел оживленно, с шутками и прибаутками, Максим оказался очень веселым парнем. Он все время заинтересованно поглядывал на Свету, а она смущалась и опускала голову все ниже и ниже.
К вечеру попутчики знали друг о друге все, ну или почти все. Ирина Степановна ехала во Владивосток к брату, она гостила у него каждое лето подолгу: столько, пока не надоест. И потом он отправлял ее на теплоходе в круиз. После вояжа еще гостила, уже, как правило, недолго, и возвращалась домой снова на «России».
С Максом все было сложно, он сначала не хотел открывать свою душу, мялся, краснел, но женщины не настаивали, и, видимо, это, как ни странно, подвигло его рассказать о себе все, практически с самого детства.
Вырос Максим во Владивостоке, воспитала его бабушка, к ней и ехал. Родителей своих Максим не видел до определенного момента. Бабушка всегда говорила, что они живут за границей, зарабатывают деньги. Но тогда почему они так плохо жили, почти впроголодь, было непонятно. Для кого или для чего родители зарабатывали деньги? Мало того, они никогда не звонили и не писали. Никаких фотографий в доме не было, и рассказывать про свою дочь, маму Макса, бабушка не хотела.
Работала пожилая женщина почти до семидесяти лет. Максим тоже очень рано начал трудиться, чтобы помочь ей: мыл машины на стоянках и на заправках, работал на доставке.
После окончания одиннадцатого класса бабуля настояла, чтобы Максим ехал учиться в Москву. Он уехал, но через три месяца ему стало ясно, что дома происходит что-то нехорошее. Бабушка разговаривала шепотом, а иногда и вообще не брала трубку. Писать сообщения она так и не научилась, хотя Макс перед отъездом все подробно объяснил, а бабушка записала в блокнотик.
Однажды Максим позвонил, и ответила вообще незнакомая женщина, видимо пьяная, она стала городить околесицу и нецензурно ругаться. Макс закричал, чтобы она позвала Марию Алексеевну, а женщина захохотала и крикнула в трубку:
— Сдохла, сдохла, сдохла твоя Мария Алексеевна.
Первым же рейсом, назанимав крупную сумму денег, Макс вылетел во Владивосток. Вбежав домой, он обнаружил бабушку, лежащую на кровати без сознания. А еще в доме неизвестно откуда взялись отвратительные мужики, пьющие на кухне. Единственная среди них женщина встала, покачиваясь, чуть не упала, ее поддержали собутыльники.
— А ты кто такой? Чего врываешься? — пьяница омерзительно икнула, не сдержалась, и ее вытошнило прямо на стол вблизи сидящих мужиков. Они недовольно зашумели, заматерились.
Тетка рухнула замертво.
— Вы кто такие? — закричал Максим, чуть не плача, — что вы делаете в доме моей бабушки?
Парнишка снова метнулся в комнату, вызвал скорую помощь. Один из мужиков, видно самый сообразительный, очнулся:
— Слышь, ты, — он ткнул сидящего рядом, — он сказал «моей бабушки». Это что ж получается? Ларкин сын это? Должон проставиться!
Мужик встал и, еле передвигаясь, двинулся в комнату.
Максим сидел рядом с бабушкой и держал ее за руку, слезы градом катились из его глаз, и он приговаривал:
— Бабулечка, миленькая, ты только не умирай! Ты потерпи! Сейчас врач приедет, все хорошо будет.
Алкаш, споткнувшись о невидимое препятствие, влетел в комнату, упал, едва не разнес комод, поднялся и гаркнул:
— Эй ты, как тебя там! К родной же матери приехал! Давай ставь пол-литра! А ну, мигом!
Максим в ужасе посмотрел на пьянчугу, ничего не понимая! О чем он говорит? Максим приехал к бабушке. Кто все эти люди? Во что превращен некогда идеально чистый, небольшой, но уютный, их с бабушкой домик? Кругом горы мусора, ужасная грязь, окна выбиты, занавесок нет, и вообще, много чего нет: телевизора, картин, серванта, как по старинке бабушка называла горку, и посуды нет вообще.
В это время в раскрытую настежь дверь вошел доктор, он брезгливо огляделся и сразу оповестил:
— Если вызвали к пьяному, ничего делать не стану, еще и штраф оплатите.
— Нет-нет, — Максим подскочил к врачу, — плохо моей бабушке, она совсем не пьет. А кто все эти люди, мне неизвестно. Я только приехал, а тут притон.
Врач немедленно подошел к кровати. Проделав все необходимые манипуляции, он сообщил:
— Да, просто поразительно, как она до сих пор держится. Немедленно в больницу, у нее инсульт. Возможно, и инфаркт в придачу.
— Как? Что вы говорите? А она не умрет?
— Поехали, поехали! — не ответил врач ни на один из вопросов.
— На следующее утро бабушка пришла в себя, — сообщил Максим и замолчал.
Света и Ирина Степановна, затаив дыхание, слушали Максима.
— Макс, — осторожно обратилась Светлана к парню, — а что за алкаши были в вашей квартире?
— Света, до Владика еще долго, мы ж не торопимся. Расскажу, все расскажу, — и Макс вышел из купе.
Продолжение следует
Татьяна Алимова