Когда-то мне нравилось ездить на «Оскар» — хотя бы для того, чтобы ощутить этот прикольный вайб, когда в этой бесконечной деревне по имени Лос-Анджелес начинается движуха и к месту проведения стекается народ. Места проведения были разные: какие-то лучше, какие-то хуже (типа кинотеатра «Кодак»), но ощущение реально хорошее. Очередь из лимузинов — с одной стороны, очередь из нас, пролетариев СМИ, пешком — с другой. Но зато у журналистов буфет покруче. В пресс-рум сразу приводят награжденных, мы задаем глупые вопросы — все как всегда. Правда, чем именитее награжденный, тем больше шансов, что он просто не придет, но зато можно поговорить с целой кучей настоящих киноделов: авторами спецэффектов, композиторами или даже костюмерами и изобретателями революционной кинотехники — вот они обычно приходят поговорить с прессой, страшно стесняясь, в нелепо сидящих смокингах (они отродясь их не носили), и это самые милые люди в этом вашем Голливуде.
А потом что-то начало меняться. Сначала какая-нибудь Халли Берри устраивает скандал, что, дескать, негров ущемляют, и не дают наград, и вообще мало платят (кстати, всегда можно посмотреть, сколько платят самой Берри или Дензелу Вашингтону, и подивиться ее наглости). А потом из поля «борьбы за права» все стало как-то стремительно переходить в плоскость навязывания стандартов индустрии и разнарядок, кого и сколько должно быть в фильме и в съемочной группе, чтобы никого не обидеть. Обычно после таких требований начинается деградация любого производства. И уж тем более производства, связанного с искусством. Типа, сегодня наше министерство покупает для музеев только картины с шахтерами. А моряки? Моряки были в прошлом году. Вдруг художник обязан следовать политической повестке. И не надо нам рассказывать про тонкое чувство артиста, который «ощущает веяние времени». Тебе этим веянием все время стучат по башке, и кто не вписался в повестку, тот сидит и курит в углу. Причем не сигарету, потому что сигарету нельзя, а траву можно (посмотрите американские фильмы последних лет десяти) — и это тоже «веяние времени», ага.
Больше всего от повесточки достается провинциальным кинематографиям, когда она расползается метастазами по какой-нибудь славной Европе. Вы, наверное, пропустили, но перед «Оскаром», от которого попискивают наши блогеры из спальных районов, был Берлинский фестиваль. И он был всегда левым и политизированным. И там всегда пытались, задрав портки, бежать за Голливудом, но не по части качества, а по части политической оголтелости. Начали с общеевропейских ценностей, типа, геи превыше всего, а теперь все это уже смотреть просто невыносимо.
В этом году победителями Берлинского фестиваля стали просто вот эталонные картины, снятые просто как на заказ — «снимаем фестивальное кинцо». «Золотой медведь» — у французской документалки «На Адамане». Как вы думаете, про что? Намек: вот что больше всего волнует лево-зеленого гражданина, озабоченного климатом, полиаморами и велосипедом? Собственный психоз, который они старательно пестуют. Вы же заметили, что каждый второй гражданин прогрессивных взглядов гордо и на публику борется со своей биполярочкой. На самом деле это антинаучное название обычного маниакально-депрессивного психоза и этим гражданам место не на улицах и в смузичных, а натурально в психушке. Так вот, фильм про психушку, которая расположена на плашкоуте, пришвартованном к берегу реки Сены. И пока мы переживаем за героев картины, организаторы цинично ставят в своем гугл-доке галочку: «Отработали инклюзивность».
«Серебряного медведя» вручили за лучшую роль восьмилетней девочке Софии Отеро за работу в картине «20 000 пород пчел». Это фильм про то, как восьмилетний ребенок «начинает трансгендерный переход». Что?! А вы не спрашивайте, смотрите — это ваша новая нормальность, а также героиня нового общества. А режиссерка Солагурен из Страны Басков, конечно, снимает это по зову души и чувствует тонко веяние времени.
Ветра перемен настолько мощные, что второго «Серебряного медведя» дали… правильно: трансгендеру-актрисе Тее Эре (Теа Давид Эренспергер) за роль второго плана в «трансгендерной криминально-романтической драме» «До конца ночи» (Германия).
Значит ли это что режиссеров не волнует уже ничего, кроме трансгендерного перехода, и нормальных людей уже не осталось? Нет. Полно такого кино. Просто шансов у этих авторов на фестивалях с полностью контролируемой повесточкой никаких.
На фоне этих транскомсомольцев результаты «Оскара» выглядят даже почти нормальными. Потому что 11 номинаций фильму «Все, везде и сразу» неспроста. При всем своем безумии он очень веселый, изобретательный, правда, насквозь китайский. Вы видели когда-нибудь китайские фантастические фильмы? Вот это оно и есть. А роль Мишель Йео просто цементирует это обстоятельство. А организаторы снова ставят себе галочку: «Наградили не мужчину и не белого». Удивительно, что заметили «На западном фронте без перемен» Джеймса Френда, — хотя и Netflix, но достойная малобюджетная картина. А заодно поставили галочку: «Мы тут антивоенную повесть экранизировали».
А русская аудитория веселится над телевизионным спецрепортажем невысокого качества, который тут назвали «документальным фильмом» «Навальный». Но уже с некоторых пор «фильмом» гордо именует любой блогер свой высер на айфончике, так что ничего удивительного. А веселье не только от тщеславной мордашки мадам Певчих, но и от того, что Зеле не дали высунуть свою мерзкую харю на «Оскаре», отчего Окраину бомбит не по-детски. Собственно, вот и все итоги.