В Окунёво Инна не была давно, последний раз лет десять назад, а вот поди ж ты, пришлось преодолеть пятьсот километров, чтоб разобраться с наследством, доставшимся от бабушки. Домик небольшой, в летах, но всё ж за него что-то выручить можно. Ещё вещи надо перебрать, чтоб отделить то, что станет памятью с тем, от чего просто избавиться.
До некоторых пор бабушку навещал отец, потому что у Инны всегда были какие-то музыкальные конкурсы или поездки в лагерь, а сейчас пришла её пора. Отца недавно не стало, и груз ответственности лёг на плечи Инны. Она выпросила на работе две недели, за которые планировала управиться, и выехала. Давно надо было забирать Аглаю Павловну оттуда, да только ерепенилась, в город не хотела, на своей земле жилось привольнее.
Народу на похоронах было немного, отживало село, но все, кто хотел, пришли. Уже у ворот, когда Инна уходила с остальными, она заметила парня, стоящего у свежего холма и смотрящего вслед. Наверное, сосед, иначе откуда ему знать покойную.
Работы было много. Инна не представляла с чего начать. Окидывая взглядом домик с низкими потолками, она решила прибраться в самой дальней комнате. Открывала ящики, в которых попадались лоскуты, отрезы, прищепки, инструменты и фотографии. Над последними она провела не один час, рассматривая черно-белые снимки, и альбомы потом перекочевали в пакеты, которые она увезёт с собой.
На следующий день Инна снова пошла на кладбище. Перекрестилась перед тем как зайти сюда и вздрогнула от неожиданности, заметив парня, который, словно появился из ниоткуда.
- Ой, - схватилась она за сердце, усмиряя дыхание и бешеный стук.
Он молча смотрел на девушку, не мигая, но не было в его взгляде злобы, простой интерес.
- Здравствуйте, - кивнула ему, проходя дальше, так и не услышав слова приветствия в ответ. – Странный какой, - сказала себе под нос, боясь обернуться.
Подойдя к черному холму, она пыталась разглядеть парня боковым зрением. Он стоял всё там же неподалёку молчаливой струной. В обычных спортивных штанах и футболке, с короткой под ноль стрижкой и пугающими почти прозрачными глазами.
Ёжась под его взглядом, Инна немного посидела у бабушки и пошла на выход, кивнув ему на прощанье, и, была уверена, что парень тоже кивнул в ответ.
- А кто у вас на погосте такой странный? – спросила она у соседки, жившей напротив.
- Ты про что? – поправляла баба Дуня выбившиеся из-под платка седые пряди.
- Да парень такой, - задумалась Инна, как лучше описать. – Ну обычный, - не находила она слов. – Лысый почти, - потрогала голову, вспоминая причёску, - и глаза странные, как больные что ли.
- Молодой? – лишь спросила баба Дуня.
- Да, лет тридцать, наверное. В штанах спортивных.
- Никитка это Титов, - кивнула спокойно баба Дуня. – Он уж там четвёртый месяц.
- Работает?
Баба Дуня усмехнулась и покачала головой.
- Схоронили как 4 месяца тому назад, - а сама смотрит на Инну, интересно наблюдать за людьми, когда о таких вещах говоришь.
- Как схоронили? – выпучила глаза Инна, не веря в рассказ. Смотрит на соседку, не сошла ли та с ума.
- А вот в лесу повешенного как нашли, так и схоронили, - рассказывает дальше. – А он, видишь, душегубца своего дожидается, успокоиться не может.
Инна слушала, а у самой волосы на голове дыбом поднимались. Оценила она бабулю, да решила те глупости на веру не принимать.
- Ясно, - только сказала. – Я пойду, дел ещё много, - кивнула, улыбнувшись, а в догонку услышала.
- Ну не верь, не верь.
Сказанное не выходило из головы, а потому решила Инна узнать о парне ещё у кого-нибудь. Зашла в магазин и будто невзначай поинтересовалась про него.
- Да Титов это Никита, - подтвердила слова соседки пышногрудая Валентина. – Ты его не бойся, он спокойный, - махнула рукой, будто дела обывательские, простые и беспокоиться о них абсолютно не стоит.
- Что значит не бойся? – поднялись волоски на коже Инны.
- Ну, - замялась продавщица, наклоняясь ближе к покупательнице и подозвала пальцем. – Он как бы того.
- Кого? – отчего-то шёпотом спросила Инна.
Валентина сложила руки на груди и закрыла глаза.
- Ага, - очумело произнесла Инна, не понимая, воспринимать это за шутку или нет. Может, всем селом решили разыграть её, да только разве таким шутят.
- Вот, - подняла палец вверх Валентина. – Все так поначалу реагировали, а потом привыкли.
- Так, значит, его все видят?
- А то как же! – кивнула продавщица. – Но он не трогает никого. Стоит себе и смотрит.
- А родные чего? – не могла прийти в себя Инна.
- Ну чего-чего, - пожала плечами Валентина. – Домой не просится, им гадостей не чинит. Только Васька один его боится.
- Какой Васька?
- Ну Васька Дронов. Он туда вообще ходить перестал, на кладбище, и рядом никогда не показывается. Все знают, что это он его того, - и она, схватив руками невидимую верёвку, потянула её вверх.
- Как это? – выдохнула не понимая ничего Инна. – И на свободе?
- Так нет доказательств, - развела руками Валентина, доставая из кармана семечки. – Будешь?
Инна покачала головой. Происходящее казалось какой-то затянувшейся шуткой. Как вообще такое возможно и почему народ спокойно говорит о таких вещах.
- Доказательств нет, только однажды видел Егорыч, как шёл Васька мимо, а Никита скалился и руки к нему тянул.
- Мама дорогая, - схватилась за сердце Инна, чувствуя, что больше на кладбище она ни ногой.
- Вот оттуда и поняли, а разве ж полиции докажешь.
- И они его видели? – не могла поверить Инна.
- А как же. Участковый наш был, только поди скажи такое в городе, сразу в кутузку упекут. Место потерять боится, потому молчит.
- А батюшка?
- Чего батюшка?
- Ну отпеть там, помолиться.
- А ты думаешь, его просто так в землю что ли? Конечно всё сделали по правилам.
- И что теперь?
- А чего? – сплюнула в левую руку шелуху Валька. – Дождётся, чай. А ты только поболтать или за товаром? – прищурилась она.
- Да, - будто вспомнила Инна. – Хлеб, молоко и колбасы какой-нибудь, - а сама смотрела, как Валентина подаёт продукты.
Боязно было спать нынче в бабушкином доме, а вдруг и с ней такое случилось. Хотя нет, от другого землю покинула. К каждому звуку прислушивалась, а наутро всё ж набралась духа и опять на кладбище. Подошла – стоит. Достала телефон, навела, а он смотрит на неё не отрываясь, только глаз видит, а камера нет. Ступила ещё два шага и вновь поздоровалась. Молчит всё так же.
- Проводи, - говорит, а она будто не слышит. – Где лежишь, покажешь?
Кивнул он, повернулся и пошла Инна следом, оглядываясь. Но недалеко вёл, остановился у памятника. И впрямь, с прямоугольной питы на неё тот самый парень смотрит, только улыбается. Постояла, перекрестилась Инна и цветок живой положила. Украсила яркая гвоздика серую землю, а девушка обратно пошла.
Через пару дней вычистила дом, разобралась, обратно пора возвращаться. На продажу поставила, ключи соседке на всякий случай оставила, а сама в город. Рассказала своим, что и как, не поверили, у виска покрутили, небылицы, мол, рассказываешь.
- Не веришь? – прищурилась. – А поехали со мной, сама посмотришь, - матери говорит.
Выбрали время только уже больше месяца прошло. Приехали в село и сразу на кладбище. Высматривает издалека Инна Никиту, только нет никого.
- Ну и где? – качает мать головой, - зря тебя послушала.
Стоит Инна, ничего понять не может.
- Где свекровь? – интересуется мать, и дочь провожает.
Идут они меж старых и новых приютов для ушедших, и видит Инна новый холм.
- Василий, - читает имя, - Дронов, - переводит взгляд на мать.
- Знаешь что ли? – интересуется та, всматриваясь в даты.
Инна неуверенно пожимает плечами. Она ещё раз оборачивается, осматривая молчаливое кладбище. «Дождался всё ж. Ушёл». Вздыхает как-то спокойно. «С миром», - произносит мысленно, смотря как вдали темнеет чёрный могильный камень.