Роман «Звёздочка ещё не звезда» глава 198 часть 32
Татьяна с Иваном купили всё самое необходимое в продуктовом магазине на деньги, которые они нашли в развалинах дома.
Иван нарадоваться не мог, душа его пела:
— Сейчас на дачу приедем, костерок разожгу. Ветчину с хлебом на огне пожарю и наедимся все от пуза.
— А то ты всё время прямо у меня голодный ходишь, — с укоризной проговорила ему Татьяна.
— Голодный — не голодный, но ветчину каждый день не ем, тем более зажаренную на костре.
— Чудак ты, Ваня! Чудак!
— Уж какой есть! — улыбнулся он жене. — Сама же меня выбрала!
— Сама, — подтвердила Татьяна, а потом попросила: — Надо бы Ленке гостинцев отвезти, а то у неё кроме макарон больше ничего и нет.
— Как скажешь, Зая, — не стал с ней спорить Иван. — Сегодня я добрый!
— Всегда бы так! — смеясь, сказала ему Татьяна. — И жили бы мы с тобой душа в душу.
— Да я разве против? Я только за!
Они подъехали к своему подъезду. Татьяна слезла с мотоцикла, взяла для дочки гостинцы.
Муж прокричал ей вслед:
— Ты только по-быстрому, ладно? А то есть хочется — сил нет как.
— Я мигом, Вань! Одна нога здесь, другая там! — заверила она его.
Татьяна зашла в подъезд, напевая прицепившуюся к языку песню:
— Огней так много золо-о-тых на улицах Саратова-а,
Парней так много холо-о-стых, а я люблю женатого-о*…
Пела она громко, на весь подъезд. Соседка Нина Мочалкина, услышав, её пение, выглянула из квартиры и напомнила:
— Тань, поёшь ты, конечно, неплохо, но имей совесть: ты ведь не одна в подъезде живёшь.
— Вечно ты всем недовольная, Нинка. Настроение у меня хорошее. Вот и пою. А ты бы прежде, чем взывать к моей совести, лучше бы поздоровалась для приличия.
— Да было бы с кем здороваться, — фыркнула соседка, закрыв дверь.
— Вот и сиди дома и не высовывайся. Нечего добрым людям настроение портить.
— Это ты про кого? — послышалось за дверью.
— Да про тебя. Про кого ещё-то? — смеясь, ответила Татьяна и из вредности продолжила петь дальше:
— Парней так много холо-о-стых, а я люблю женатого-о…
Соседка опять высунулась из квартиры и пригрозила:
— А я ведь и нажаловаться могу! Прекрати немедленно завывать на весь подъезд.
— Ой, испугалась, аж поджилки трясутся. Теперь всю ночь спать не смогу, — хихикнула Ширяева.
Мочалкина на это ей с гонором заявила:
— Вот-вот, сто раз меня сегодня ночью помянешь. Сама же потом будешь у меня прощение просить. А я ещё подумаю: простить или нет.
— А вот это видела? — Татьяна показала ей фигу.
— Некультурная ты женщина, Танька.
— Взаимно, Нинка! И ты не лучше.
Татьяна подошла к двери своей квартиры. Позвонила в звонок трижды. Прислушалась, но шагов не услышала и позвонила ещё.
— Иду, иду-у, мам! — послышался голос дочки. Лена открыла дверь. Мать вошла и проворчала:
— Ты чего так долго двери не открывала, а?
— Книжку читала.
— У тебя экзамен на носу, — напомнила ей Татьяна, — к сочинению готовься. Нашла тоже мне время книжки читать.
— Так я и готовлюсь, мам. «Как закалялась сталь» перечитываю.
— Тогда ещё ладно, — сменила гнев на милость Татьяна. — А я вот тут тебе банку кильки взяла, баранок к чаю, конфеток немного да творожный сырок.
Но дочь брать гостинцы категорично отказалась:
— Спасибо, мам, но не возьму.
— Чего-чего?
— Не возьму.
— Почему это?
— То, что на чужие деньги куплено, впрок не пойдёт.
— Так, а что здесь плохого-то? Папка деньги случайно нашёл.
— Чужое брать нельзя.
— Как это нельзя? Дом снесли, а деньги в жестяной коробочке лежали. Ну не пропадать же им. Ты чего?
— Я не возьму, мам. Не обижайся. Чужие деньги добро не приносят. Их назад придётся вернуть.
— Не говори ерунды, Ленка. Вечно ты что-нибудь да придумаешь. Не будешь есть, так мы съедим, — с обидой проговорила мать и забрала то, что принесла.
Мать ушла. Лене было жаль её, но по-другому она поступить не могла: зная, что за всё придётся платить.
Татьяна вернулась к Ивану без настроения. Он заметил это сразу и спросил:
— Случилось что?
— Случилось. Ленка опять дурит. Гостинцы наотрез брать отказалась. Представляешь?
— Не-а. А чего это она?
— Ты же знаешь, что она у нас приду́рошная. Взяла и заявила мне: «Чужие деньги добро не приносят. Их назад придётся вернуть».
— Ну Ленка даёт!
— Ага! Как всегда, в своём репертуаре. Видимо, «Как закалялась сталь» перечитала: вот и результат, — сделала вывод Татьяна.
— Похоже на то, — согласился с ней Иван. — Ну и ладно, нам больше достанется!
— Мочалкина ещё, как на грех, попалась, — посетовала она.
— Нинка, что ли? — заводя мотоцикл, переспросил Иван.
— Она самая. Представляешь, Вань, она заявила мне, что ночью я её сто раз помяну и потом прощение приду к ней просить. Крыша, что ли, у неё совсем съехала?
— Да плюнь ты на неё. Нашла кого слушать.
— Да что-то мне страшно стало, — призналась Татьяна мужу. — Как бы не изуро́чила** меня Нинка. Глаз у неё нехороший. Тьфу-тьфу-тьфу!..
— Не бери в голову, Зай! — посоветовал ей Иван, и они поехали в сад.
Всю дорогу до сада Татьяна переживала и не могла отвлечься от того, что ей сказали дочь и соседка. Обычно, проезжая по мосту через озеро, она обожала смотреть на Уральские горы, на озёрную гладь, но сегодня красота окрестностей её не радовала, она как будто её не замечала. Предчувствие, что что-то может произойти, всё больше угнетало её и не давало забыться. Ноги гудели от усталости, и она хотела побыстрее умыться и лечь спать.
— Ну, ты что там притихла, Зай? Ты не спишь? — обеспокоился Иван за жену. Он привык, что обычно она трещала языком без умолка, и молчание её его пугало.
— Не сплю, но глаза слипаются. Устала я, Вань.
— Ничего! Сейчас приедем, я тебе пива налью, и всю усталость как водой смоет. Расслабишься и будешь у меня как новенькая, — пообещал он ей, въезжая в садовое товарищество «Старинка».
Сыновья, услышав знакомый звук приближающегося к их дачному домику мотоцикла, выбежали на дорогу встречать родителей.
— Ура-а! — кричал Прошка, прыгая на месте и хлопая в ладоши, увидев родителей. — Мама с папой приехали-и!
— Приехали, да не с пустыми руками, а гостинцев вам привезли! — улыбаясь сообщила Татьяна, довольная тем, что сыновья ей рады.
Ребятишки помогли матери донести продукты в двух авоськах. Иван объявил:
— Сейчас костерок разведём и будем хлеб с ветчиной на палочке жарить!
— Ура-а! — опять заверещал Прошка, и братья вместе с ним.
— Ура-то ура, — оговорила его мать, — но пока отец костёр разжигает, вы из коляски кирпичи дружно разгрузите и аккуратно сложите. Хорошо?
— Хо-ро-шо! — хором ответили сыновья.
Пока муж и дети были заняты делом, Татьяна умылась и накрыла на стол. В парнике она сорвала четыре огурчика, с грядки пучок лука, укроп. Приготовила на скорую руку салат и незаметно для себя задремала. Во сне ей приснилась седовласая старуха, которая тянула к её шее костлявые руки, требуя:
— Моё — не твоё. Верни деньги-и!
Татьяна очнулась и с испуга перекрестилась, ругая в сердцах соседку вместе с дочкой:
— Ваньк, Нинка-то с Ленкой накаркали. Только глаза сомкнула и на тебе: старуха приснилась. Деньги она свои требует.
— Зая, сон — есть сон, — сказал Иван и протянул ей ломоть ветчины на палочке с куском хлеба. — Ерунда всё это. Зачем старухе деньги во сне?
— А я, думаешь, знаю?
— Ешь, давай!
— Веришь - нет, но даже есть не могу: всё внутри трясётся.
— А ты пиво выпей, Зай! Расслабишься, и всё пройдёт.
Татьяна послушалась мужа, выпила в охотку стакан пива, закусила ветчиной и вялеными чебака́ми***. От выпитого пива она расслабилась, и её опять сморил сон. Она увидела всё ту же старуху, которая тянула к ней руки и твердила:
— Деньги верни-и! Деньги верни… Моё — не твоё!
Пояснение:
слова из песни «Огней так много золотых» * Николай Доризо
не изуро́чила** — не сглазила
чебака́ми***, чеба́к — сиби́рская плотва́ — подвид плотвы, лучепёрой рыбы из семейства карповых, распространённый в Сибири и на Урале
© 14.03.2023 Елена Халдина, фото автора
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение глава ↓
Предыдущая глава ↓