Однажды мне посчастливилось побывать в гостях у дедушки подруги, o знакомстве с которым мечтала давно. В чем оригинальность этого знакомства и отличие этого самого дедушки от множества других дедушек, читатель догадается сразу - узнав его имя …Евгений Матвеевич Сарьян – да-да, Сарьян и никак не однофамилец знаменитого художника, а внук его родного брата Серопа.
С живописью герой статьи, помимо родственной основы, связан разве что посредством творческого мышления и талантом старшей внучки – художника-дизайнера. Сам Евгений Матвеевич - инженер-механик, а связан он непосредственно с Космосом и внес огромный вклад в развитие гражданской оптики страны – много лет проработав в Бюраканской обсерватории над созданием поколения знаменитых телескопов “К” , “Ореон” и положив основу знаменитому “Глазару”, долгие годы возглавив СКБ “АСТРО”… - С чего начался Ваш, так скажем, Путь в Космос?! Как Вы решили? - А мне решать не пришлось, когда поступил в бюраканскую обсерваторию в качестве инженера оптико-механической лаборатории, руководимую покойным ныне Гургеном Минасяном ( кандидатом наук – я с ним был знаком еще по механическому факультету, технологии машиностроения Политехнического института -– он был аспирантом, а я на 5-ом курсе учился) и не думал заниматься космическим оборудованием. Меня после института направили в Луганск - в Ворошиловград – на паровозостроительный завод. Я три года строил паровозы, потом вернулся и поработал или буквально бездельничал в Министерстве Местной промышленности – где больше трех месяцев не выдержал…Потом встретил случайно друга – Гургена Минасяна, который узнав, что я без работы, предложил перейти к нему в Бюракан. Тогда еще ни оптики ни механики не было… Сначала я был у него конструктором, потом начальником конструкторского бюро. Там мы - несколько ребят работали над чертежами, строили купола бюраканских телескопов…Затем Гурген говорит: “Оптику надо развивать в Армении!” А специалистов этой области у нас не было. Вот человек 5-6 молодых ребят мы и отослали в Ленинград на обучение в ЛОМО обработке оптики. Ребята поехали, год там поработали, набрались опыта, а мы стали закупать оптическое оборудование… Там же в лаборатории начали работы для начала над мелкой оптикой. Первое, что мы сделали - это школьный телескоп( 160 мм в диаметре, на патефонном приводе) и бесплатно раздали школьникам. (Есть у меня фотография, где Амбарцумян выступает перед учениками сельских школы и мы им дарим телескопы) После этого уже потихоньку начали разрабатывать телескопы “К”… -А задание было дано отсюда или все решала Москва?! -Нет, Москва никаких указаний не давала, никакой связи не имела, только благодаря академику Амбарцумяну, Гурзадян со своими приборами, был вхож к Королеву и его коллегам - ведь Королев была недоступная величина тогда! Академик Гурзадян Григор Арамович, еще в 50-ые годы, мечтал вывести телескопы за пределы атмосферы, потому как отсюда, невозможно получить такое количество данных, которое необходимо астрономам для полного изучения небесных тел (т.к. атмосфера поглощает большое количество бином, в особенности ультрафиолетовый спектр…). Гурзадян - очень талантливый человек и прекрасных оратор, он мог заразить огромный коллектив! Ребята молодые по 20-25 лет, были задействованы в это дело… - А сколько было Вам? - Мне было 38 лет, когда я начал руководить СКБ “АСТРО”, а до этого уже в 56 году, мы начали заниматься, так называемыми, вертикальными пусками - “К-1”, “К-2”, “К-3”, “К-4”, (означающие Космос)- приборы, которые ставились на ракету, производился вертикальный пуск, ракета поднималась на определенную область неба и прибор фотографировал запланированный участок. Мы создали солнечную обсерваторию. В конце февраля 61-ого года должно было быть полное солнечное затмение и у Гурзадяна появилась идея сфотографировать корону Солнца. Мы сделали очень хороший телескоп, который представлял собой захват солнца по короне, и как бы не изменилось положение ракеты, направление телескопа должно было быть на солнце. Он, я и трое наших товарищей поехали на полигон - на запуск этой ракеты… Все шло отлично, нас все поздравили с удачным запуском ракеты, но только по каналам телеметрии можно было определить работоспособность наших приборов. И когда уже спускаемый аппарат спустился вниз, мы поняли, что дали оплошность... Нас неправильно информировали - какова нагрузка на прибор, во время впуска. Он же летит вниз головой и когда открывается парашют - 10Ж, т.е. в 10 раз, увеличивается сила давления на прибор и у нас его практически оторвало от шарика и разбросало. С 15 км. мы собрали все что осталось, но полученные материалы оказались не ожидаемыми, т.к.ракета отклонилась от цели и засняла горизонт…Мы были очень расстроены, много времени и сил было потрачено на это… - Эти телескопы были разовыми? Сколько времени они находились в намеченной точке? - Да. Когда шарик (как мы называем блок питания телескопа) взлетал на 150км, отрывался от ракеты и падал, а телескоп некоторое время, около 5 минут зависал, потом поворачивался вниз головой, летел вниз, обгорало, естественно, его покрытие и взрывом пиропатрона открывался парашют и телескоп спускался на землю. - А потом уже началось поколение Орбитальных телескопов?! - После решили производить долгосрочные - орбитальные телескопы! Правда они не сохранились…Мой сын Армен в свое время “Глазаром” занимался уже в Гарни... “Глазар”- хороший телескоп и там была очень интересная программа.. “Глазар” – в свое время утопили в океане с орбитальной станцией “Мир”, “Ореон-1” - утопили, “Ореон-2” тоже отстрели…. Т.е. они получаются одноразовые, но служат долгое время. Например “Ореон-1” у нас крутился пол года без космонавтов. Потом полетели космонавты – Добровольский, Волков и Пацаев. Пацаев работал на этом телескопе, все было нормально, отсняли все благополучно. Где-то суток 10-15 они там проработали…В этот день мы с Гурзадяном были в Совете министров и знали, что космонавты должны приземлиться… Вдруг пришла информация, что аппарат приземлился благополучно, но при вскрытии аппарата, экипаж был обнаружен бездыханным – без признаков жизни. У них произошла техническая, скажем так, техногенная авария. Обычно на космических кораблях есть устройство открывающее окна, на высоте 2-3-х километров, чтоб если вдруг потеряется шарик-корабль, космонавты не задохнулись бы, т.к. там внутри небольшое количество воздуха. Для этого, на высоте 3 километров, специальным устройством- пиропатроном, взрываются окна, чтоб они могли дышать (т.к. на высоте 2000 м. уже есть воздух). Это был первый полет без скафандров, космонавты были в спортивных костюмах, только в шлемах, чтоб слышать друг друга и команды с Земли…А здесь получилась такая накладка – люк открылся на высоте 150 км и мгновенно - азот в кровь и все…Один из них, говорят, пытался своим шлемом закрыть люк, но увы… Так погибла эта прекрасная троица. - А сколько трагических случаев на счету развития Советской космонавтики? - Погиб Комаров – когда запустили первый “Союз”, у него не открылся парашют, запуталось все и он сгорел, затем эта троица- Добровольский, Волков, Пацаев, но больше в Космосе в СССР никто не погибал, а у Американцев, коль скоро от них столько народа летает - чаще и трагические случаи. После трагической гибели трех космонавтов, уже в 73 году королевская фирма “Союз”запустила корабль Союз-13 под командованием Петра Ильича Клеймука ( тогда он был младшим лейтенантом, а сейчас – генерал-полковник), с нашим телескопом “Ореон-2”. - С кем из космонавтов Вам довелось встречаться? Кто приезжал в Армению? - Когда мы работали над “Ореоном-1”, у нас были два экипажа – сюда приезжали Колодин, Руковишников, Воронов и Пацаев – два полковника и два инженера. Для работы над “Ореоном -2” - уже большая группа приехала – Леонов, Кубасов, Руковишников, Себастьянов, Филипченко – герои все… Затем – Яздовский, Лазарев, Макаров, Гречко( Георгий Михайлович, а все космонавты почему-то называли его Гриша), Воронов Анатолий Федерович, Воронцов Лев Васильевич, Гуголев Алексей Александрович, Позняк Вячеслав Борисович ( руководитель Звездного), Бакуменко Виктор Васильевич – начальник штаба Звездного), инженеры ЦКБ - Хрыпов и Демин… - С какой задачей они сюда приезжали? - Чтоб поучиться работе на “Ореоне”. Наши ребята с ними работали. Теорию и астрономию вел Гюрзадян… -А Вы? - А я, как Гюрзадян сказал :”Давайте вместе работать!”… Тут родные Евгения Матвеевича, присутствующие при нашем разговоре, подчеркнули, что рассказывая о проведенных работах дедушка Женя всегда говорит “МЫ”– не отделяя свои заслуги от всей группы. И спросили его, когда же он наконец начнет рассказывать, что именно делал он сам - Евгений Матвеевич ответил:” Я ничего не делал – я просто организовывал!”
Потом показал множество фотографий и сувениров, подаренные ему на память от космонавтов и самую главную фотографию космонавтов первого поколения с их автографами, подаренную им Леоновым, во время его первого приезда в Армению. “Правда уже Гагарина не было”… - Семь раз мы участвовали на вертикальных пусках… - А откуда производились пуски?! С Байконура? - Нет был еще один полигон – он и сейчас есть, по-моему, но тогда он был сугубо секретным –Капустин Яр –в Калмыкских степях,…там запускали солнечный телескоп. Мы, конечно с запуском никакого дела не имели – запускали военные, а мы только устанавливали приборы и отвечали за гражданскую оптику. - После Бюракана где производились телескопы? - Телескопы “К”, выпускались в Бюракане, а “Ореон” начали в Бюракане и перешли в “Астро”. - А как основывалось СКБ “Астро”? - Естественно на все это нужны были финансы. И Амбарцумян Виктор Амазаспович обратился к Сергею Звереву, который тогда был министром оборонной промышленности СССР – с просьбой организовать такое предприятие, которое было идеей Гурзадян, а Амбарцумян помог ее реализовать …И однажды мы с Эдиком Гулханяном рисовали в одной из комнат, Гурзадян зашел к нам и говорит: “Давайте работать вместе как Опенхайнер и генерал Гропс – я буду Опенхайнером, вы- генералом Гропсом”! Ведь как они организовали атомную бомбу – благодаря единению науки и грамотной организации. Не знаю каким я был Гропсом, но организовывать пришлось! Потом меня вызвал Амбарцумян и сказал, что здесь организовывается филиал и он будет ходатайствовать перед ЦК КП Армении, чтобы меня рекомендовали начальником этого филиала СКБ. Ничего не было – нуль – 5-6 ребят наших. Площадь нужна была в Ереване и Гурзадян добился этого – одно из общежитий Ереванского трамвайного парка, на Сисакяна -2. Это здание, с подвалом и наверху площадка, где мы установили станки и оборудование, а в подвале у нас гальваника была - изготовление печатных плат, на первом этаже у нас собственная подстанция была - небольшой трансформатор, который нас снабжал электроэнергией, и своя телефонная станция. Тогда еще СКБ “Астро” было филиалом Казанского государственного оптического института, а директором там был тоже армянин - Мирумян Сурен Осипович. Тут супруга старшего сына – Нина Левоновна Канаян (и в свое время сотрудница Евгения Матвеевича), добавила, что сослуживцы долгое время с благодарностью вспоминали руководителя Евгения Сарьяна, – говорили, что такого у них не было – была честность, и активная работа и, что он – их лучший руководитель! И в довершение добавила:” Деда начал династию механиков. У него два сына замечательных механика – такие же как он сам. Младший - достиг больших успехов работая на заводе в Санкт-Петербурге, а старший работает в Армении - как отец в той же области, продолжая династию Евгения Саряна.
ВИКТОРИЯ ПОШОТЯН