– 90% пациентов жалуются на желудок. Гастроэнтерология – одна из главных проблем индийцев.
Вчерашний вечер коротали за занятной беседой в местном баре с нашим новым другом Нарендрой, он же Лёха – так его прозвали на Русском Севере. Вы можете его помнить по видео, которое мы публиковали на днях, он помогал Мише выбирать панджаби. Лёха работает врачом общей практики в одной из калькуттских частных клиник, а учился он, как ни странно, в Архангельске. Пока был студентом, подрабатывал кальянщиком, так что на наш вопрос «Где в Калькутте покурить дарксайд?» уверенно констатировал «нигде». И ещё наш герой недурно говорит по-русски. Он познакомился с нами на базаре – просто услышал знакомую речь и обезоруживающе подкатил со своим «Привет, русские».
– Как думаешь, почему именно проблемы с ЖКТ – самая распространенная жалоба? – спрашиваю я не без хитрого прищура. Любопытно, индийцы сами понимают, сколь несовершенна и даже губительна их национальная кухня?
– Люди много работают, рано встают, часто пропускают завтрак, отсюда и проблемы, – цокает языком Лёха.
«Не понимают» – ехидно констатирую про себя. Отсутствие завтрака – уж точно меньшее из зол. Каждый день среднестатистического индуса окружает исключительная в своей вредности пища: очень много фритюра, в котором масло не меняется из поколения в поколение, передаётся от отца-владельца забегаловки к сыну, килограммы мучного, жирного, жареного, тонны круп, много снэков и дешевых низкокачественных сладостей, максимум углеводов при минимуме белка и свежих овощей. Похоже, о существовании сахарного диабета здесь ещё не подозревают, иначе не понимаю, почему он не у каждого второго.
– Тебе понравилось что-нибудь из русской кухни? – спрашивает Миша.
– Да, я любил курочку с картошкой поесть, борщ тоже хороший. А вот блины ненавижу, – Нарендра морщится и высовывает язык.
Что ж, ответ принимается, но искренне не одобряется.
– А что ты как доктор думаешь об аюрведе? – этот вопрос зудел у нас еще с гоанских времен, когда палаточки с чудо-целителями, магами трав и масел преследовали на каждом шагу.
Лёха смеется во все 32 и активно мотает головой из стороны в сторону.
– Я в неё не верю, я за доказательную медицину. Вообще все настоящие врачи в Индии аюрведу не признают и не хотят иметь с ней ничего общего.
Вот те на. Кто ж тогда работает в этих аюрведичиских госпиталях и поликлиниках?
– Вообще почти в каждой стране быть врачом довольно почтительно и даже престижно. А как у вас?
– И у нас, – охотно кивает Лёха. – Уважаемая профессия, если большой стаж, то получаешь хорошие деньги, можно хоть каждый день пиво пить (хохочет).
– Только учиться к нам едете, – смеется Миша.
Тот улыбается и разводит руками.
– На всех мест в университетах не хватает.
– Ну ладно, – в этот момент официант очень кстати обновляет всем пиво. – А что ты можешь сказать про Россию? Каково было там жить, как тебе люди?
– Да отлично. Все охотно помогали учить русский, тогда я знал его лучше, это сейчас уже забывать стал. Русские девушки мне очень нравятся, они лучше индийских, понятнее. С ними так легко и весело, а на наших смотришь – чё у нее в голове? Не представляю. Сложные какие-то короче.
– Хаха, – звонко чокаемся. – А сейчас у тебя есть дама сердца?
– Неа. Но в России их было много, – смеётся.
– Тебе ведь 27, верно? Родители не настаивают на женитьбе?
– Да нет, – усмехается Лёха. – Они у меня прогрессивные.
Выходит, в одной индийской семье в 13 лет выпихнут замуж из родительского гнезда, а в другой и в 27 незазорно жить с мамой. Более того, папа Нарендры даже недавно подарил ему машину, тем самым поощряя привязанность к отчему дому и жизни, что называется, «на всём готовом».
В конце вечера Лёха позвал завтра к себе домой на ужин пообщаться с родителями, но, увы, у нас самолет. Но мы обязательно ещё встретимся где-нибудь в Москве или, чем чёрт не шутит, в Архангельске, когда он поедет повышать квалификацию в свою альма-матер, а мы будем бороздить отечественный север в поисках очередных приключений.
