Из рассказов Я. П. Полонского
Был, в царствование Павла, в Казани, генерал-губернатор князь Мещерский (Платон Степанович). Он был и глух и слеп. И был у него был племянник, и фамилия его была Овцын (племянник со стороны жены князя Надежды Александровны).
Бывало, Мещерский выедет на смотр вместе со своим племянником, который был у него адъютантом, а Овцын тотчас же и подъедет к капитану, да и спросит его: - Что, угостишь меня шампанским? - Нет. - Ну, вот увидишь, что будет!
Как только начнется, бывало, церемониальный марш, Овцын и подъедет к генерал-губернатору да и говорит ему на ухо: - Дядюшка, гадко! скверно!
Тот и начнет кричать: - Государи мои, глаз не видит, ухо не слышит, а знаю, что скверно, гадко, мерзко! И начнет всех "пушить". А после смотра, подъедет Овцын к капитану и говорит: - Бутылки шампанского пожалел, а теперь что, брат?
Этот Овцын был большой проказник. Была в Казани распланировка улиц. Племянник везет генерал-губернатора по городу и начинает его "водить"; заведет его, например, в какую-нибудь землянку или лачугу, назначенную к слому, куда не согнувшись и пройти нельзя, а Мещерский князь и кричит: - Мошенник, куда ты меня завел! Я-то пролезу, да чин-то мой не пролезет!
У князя Мещерского, как у генерал-губернатора, в торжественные дни, по обыкновению того времени, ставились во время обеда на стол разные казенные серебряные сервизы, для параду, часто пустые. Вот Овцын, бывало, наловит воробьев и напустит их везде и в чаши, и в соусники, и накроет крышками.
Во время стола и попросит кого либо из гостей поднять крышки. Воробьи начнут летать по зале, а Мещерский кричит: - Александр! Мошенник! Хоть бы дядю-то твоего пожалел!
Вот краткая биография Овцына. Овцын служил в провиантском штате. Однажды, когда воцарился Павел, Овцын со своим товарищем, другим офицером, и завел такую речь: - Что нам здесь доброго дожидаться, денег казенных у нас много; возьмём да и удерем за границу.
Их подслушали. Донесли Павлу. Вдруг строгий приказ: "схватить их обоих и отправить в Петербург". Привезли их в Петербург и посадили под арест в доме генерал-губернатора, откуда им уйти было никак невозможно, так как заперли их на четвертом этаже.
Здесь Овцын и говорит своему товарищу: - Эх, брат, плохо нам; я уже решился броситься из окошка. Одной смерти не миновать, а двум не бывать: от Государя же вышла сентенция казнить нас обоих яко изменников отечества.
- Ну, так и я брошусь, отвечал товарищ.
- Ну, бросайся, - отвечал на то Овцын; - ты сперва, а я за тобою. Тот бросился и разбился вдребезги. Овцын же и не подумал за ним последовать. - Доложите, - говорит, - Государю, что я имею кое-что нужное сообщить Его Императорскому Величеству. Павел велел позвать его.
- Государь, - сказал Овцын; - мы подпили и пьяные сказали глупость, которой бы никогда не сделали. До нас дошли слухи, что ты Бог знает что такое; страх такой напустили об тебе. Мой товарищ, с испуга, бросился в окошко; а я понадеялся на твою милость, не захотел умереть.
Павел, выслушав его, велел посадить его только в крепость. Но не больше месяца просидел он в этой крепости и назначен был в Казань, прокурором. Император позвал его и говорит: - Ну, смотри же, вперед не шали.
В Казани Овцын женился на Мосоловой, дочери одного заводчика и взял за женой немало денег; потом же был запутан в какое-то дело и попался под суд.
На престол взошел император Александр. Овцын и подает новому Государю "проект об управлении иностранными исповеданиями в России", где, между прочим говорит: "Государь! У меня связаны руки, я запутан в одном деле, которое почти меня не касается, а то я мог бы быть полезен и тебе и Отечеству". Александр велел ему явиться на лицо.
Овцын перед своим отъездом из Казани приходит к тестю своему, Ивану Антоновичу Мосолову, обедать. После обеда отводит его в кабинет и говорит, что должен поговорить с ним по секрету. Приходят в кабинет. Овцын запирает дверь и просит у тестя десять тысяч. Тот говорит: - Помилуй, где мне их взять; тебе я и так много дал за дочерью.
- Ну! - говорит Овцын, и вынимает два пистолета. - Если вы не дадите десяти тысяч, мне ехать к Государю не с чем, и я вот что сделаю: сперва застрелю вас, потом матушку Марью Ивановну, потом братца Николая Ивановича, потом всех ваших наследников, а потом и себя застрелю. Для чего вам беречь деньги, когда никого не будет?
Тесть испугался и дал ему десять тысяч; Овцын же, выходя из кабинета, сказал: - Дурак я, что не попросил двадцати тысяч; он бы испугался и дал бы, да еще, пожалуй, и обчелся бы со страху.
С тех пор Мосолов не велел Овцыну показываться себе на глаза и так его боялся, что на своем медном заводе в Вятке приставил караул и когда приезжала к нему дочь его, то осматривали экипаж, не спрятался ли куда-нибудь Овцын.
Мосолов был скуп и имел много странностей. Его любимая поговорка была: "Бог даст; вперед увидим!" Когда он собирался угощать кого-нибудь чаем, то кричал: - Эй, человек, чаю самовар! Когда ему нужно было говорить с женой, то он всегда обращался к ней: - Матушка Марья Ивановна, мне нужно с вами переговорить; прошу пожаловать со мною в укромное местечко.
Овцын же явился в Петербург к Государю и так ему понравился, что был сделан прокурором нового управления по делам иностранных исповеданий. В 1805 году, когда открылась война, Овцын попросился у Государя за границу. Ему дали паспорт.
Приехал он в Саксонию, назвался графом Овциным, живет там в одном трактире, ничего не делает, ест да пьет, и уже задолжал рублей с пятьсот. Случилось и Государю проезжать по Саксонии, остановиться у самого этого трактира и приказать дать себе напиться. Выходит трактирщик немец и начинает хвастаться, что у него живет некто русский граф Овцын.
Государь и говорит: - Нет, - говорит, - у меня таких графов; позвать его. Овцын подошел к коляске Государя, солгал, что укрывается от французов, не знает куда даваться, хочет в Россию, но никак не может. Кончилось тем, что Государь позволил ему сесть на козлы, рядом с кучером Ильей Ивановичем (Байковым).
Трактирщик хотел было напомнить Овцыну о долге, но тот показал ему только кулак и уехал. Сидя на козлах, Овцын попросил у Государя позволения петь русские песни; Государь позволил.
По приезде в Россию, Овцын назначен был вице-губернатором в Москву, где генерал-губернатором был граф Гудович (Иван Васильевич). Гудович ненавидел Овцына и написал Государю, что если Овцын будет в Москве вице-губернатором, то он подаст в отставку.
Вследствие сего Овцын был снова отозван в Петербург, где ему в было обещано место губернатора. Между тем, в ожидании этого места, он пишет в Москву к одному из своих приятелей... Письмо это попалось Гудовичу; он тотчас же и отправил его к Государю на прочтение.
Ждет-ждет Овцын места, не выходит ему это место. Князь Голицын, Александр Николаевич, напоминает о нем Государю; но Государь позвал Голицына в свой кабинет и показал ему письмо Овцына.
Голицын отступился. Затем Овцыну велено было в 24 часа выехать из Петербурга и также из Москвы и из того места, где будет проезжать Государь Император. Жизнь его кончилась тем, что в 1813-м году он поступил в гусарский полк, куда был принят майором и за границей умер горячкой.
