Ему не хотелось идти домой. Игорь бродил по скверу возле своего дома, заглядывал в окна собственной квартиры, где горел свет, но ему не хотелось идти в подъезд или наверх. Ноги не хотели нести его туда, где в последнее время он чувствовал себя неуютно.
Две недели назад Игорю позвонили из Николаевки. Звонила соседка его мамы, тетя Клава, и сказала, что маме Игоря очень тяжело.
- Игорь, скоро зима, - сказала тетя Клава, - а Томочке уже девять лет, сам понимаешь, одной ей вряд ли удастся пережить зиму.
Игорь понимал, мысль о матери причиняла ему жгучую боль, но что он мог сделать, чтобы исправить ситуацию? Он был виноват в том, что они с женой вынуждены жить в маленькой однокомнатной квартире на окраине города, тогда как могли бы жить в хорошей двухкомнатной квартире в новостройке. Это была идея Игоря вложить деньги в долевое строительство, но в итоге стройка была заморожена, а инвесторы не получили ни денег, ни квартир. Судились или нет, легче от этого не стало.
- Ты все растратил! - кричала Елена на мужа, размахивая руками и сжимая волосы на голове. Игорь и сам был бы рад схватить себя за волосы и рвать их так же, как Елена, только вот в свои пятьдесят лет он совсем облысел, и поэтому на голове у него не было ничего, за что можно было бы ухватиться.
- Я все растратил, - покорно сказал Игорь, - я признаю свою вину, я не отрицаю ее, но что мне теперь делать? Лена, что я могу сделать?
- Уйди с глаз моих! - ответила жена, и он ушел на кухню, чтобы больше не мешать супруге.
Их взрослая дочь уже некоторое время жила отдельно, у них с мужем была своя скромная двухкомнатная квартира, которую они купили вместе по ипотеке. Когда подросли двое маленьких детей, молодой паре тоже понадобилось расширить жилплощадь. Но расширять было нечего, потому что лишних денег не было, а вырученные от продажи небольшой двухкомнатной квартиры, доставшейся Елене в наследство от родителей, средства были вложены в проект совместного строительства, который обанкротился.
Семья осталась с однокомнатной квартирой, где жили Елена и Игорь, двухкомнатной квартирой, заложенной в банке, где жила семья их дочери, и сомнительными перспективами улучшения жилищных условий в случае разблокирования строительных работ.
Известие о том, что его мать нужно срочно перевезти из Николаевки в город, стало для Игоря настоящим шоком, и почему он думал, что Тамара Ивановна сможет долго жить одна в своем деревенском доме с печным отоплением и туалетом на улице? Игорю даже стало стыдно при мысли о том, что он так эгоистично поступил со всеми. Если бы сейчас осталась та комната, которую они потеряли в надежде получить приличную квартиру, было бы куда перевезти мать из их деревни.
Было уже поздно. Игорю надо было идти домой, попытаться завязать разговор с женой. А может, лучше оставить это до завтра? Игорь боролся с желанием ничего не говорить жене: Елена и так была напряжена из-за последних событий с квартирой, да и на работе у нее были какие-то сложности, поэтому Игорь предпочел не расстраивать жену в этот вечер.
На следующий день тетя Клава позвонила снова.
- Игорь, приезжай скорее. Тома уже собрала свои вещи и ждет тебя.
Эти слова были как удар ножом в сердце. Он представил себе мать, сидящую в прихожей с чемоданами, и с трудом подавил комок слез, поднявшийся в горле. Он любил свою мать, она растила его одна, она дала ему все, что могла, лишив себя всего необходимого.
Отпросившись с работы, Игорь поспешил в Николаевку, не обращая внимания на то, что было уже поздно. По дороге он все время вспоминал картинки своего детства, полного всего самого необходимого и такого важного. У него было все, но, прежде всего, любовь матери, безграничная и такая сильная, что от одной мысли о ней болело сердце.
Игорь вспомнил тот день, когда Тамара Ивановна отругала его за то, что он без спросу пошел кататься на коньках на озеро, хотя он знал, что лед на поверхности воды такой тонкий, что он может легко провалиться под воду и никогда не увидеть ни маму, ни друзей. Потом он вспомнил, что мама рассказывала ему о погибшем на войне отце: со дня его смерти она не смотрела ни на одного мужчину, хотя было много мужчин, которые хотели внимания стройной, черноглазой Томочки.
Чем ближе Игорь подходил к дому, тем больше убеждался, что он - последний ублюдок, который столько лет игнорировал мать и ее нужды. Тамара Ивановна была и оставалась единственным близким человеком, который мог поддержать его и в то же время не задавать лишних вопросов.
Мать сидела на крыльце и ждала Игоря. При виде ее у Игоря защемило сердце. Тамара Ивановна сильно постарела, и только тут Игорь понял, что уже больше двух лет не видел мать. Боже мой! Он постоянно находил отговорки, чтобы не ехать в Николаевку, придумывал предлоги для своего нежелания и зарывался в ту яму, в которой оказался сейчас.
- Игорь, - мать с трудом поднялась с крыльца и тут же зашаталась из стороны в сторону. Сын поднял ее и крепко обнял. Тамара Ивановна сильно исхудала, лицо посерело, и ей явно нужен был достойный уход, а не жизнь в этом заброшенном лесу, где на пять километров вокруг была только одна аптека, в которой всегда заканчивались необходимые лекарства. Конечно, кое-что Игорь передал ему через знакомых в городе, но разве это могло компенсировать истинное чувство любви и уважения сына к матери?
- Здравствуй, мама, - прошептал Игорь.
- Здравствуй, сынок, я скучала по тебе.
- Я тоже скучал по тебе, моя мамита. Прости, что меня так долго не было.
- Ты не обижайся на меня, сынок, я все понимаю. Ты не переживай за меня.
Усадив Тамару Ивановну в машину, Игорь бросил в багажник ее чемоданы, заранее понимая, что чемоданы эти совершенно лишние. Ничего, потом разберутся, сейчас главное - добраться до дома, а потом поговорить с Леной, все ей объяснить и расставить все по местам.
Игорь продолжал смотреть на руль через зеркало заднего вида и пытался разглядеть маму. На улице уже стемнело, но в свете встречных машин в зеркале заднего вида Игорь отчетливо видел усталое, но счастливое лицо матери, по щекам которой текли слезы. Это были слезы счастья и благодарности.
Чем ближе они подъезжали к городу, тем больше сомнений закрадывалось в душу Игоря. До этого момента он был полностью уверен в себе и своих силах, но теперь вдруг засомневался, что сможет спокойно поговорить с женой. Елена еще не до конца пережила и поняла его поступок - продать квартиру и не покупать новый дом. Теперь Игорь еще и привозил домой больную, хилую мать, и что на все это скажет Елена, можно было только гадать. И тут слово взяла Тамара Ивановна:
- А Леночка знает, что я приеду?
Игорь вздрогнул от этого вопроса. Он посмотрел в зеркало заднего вида, увидел восторженные глаза матери, слезы, почти высохшие на ее щеках, и слегка кивнул:
- 'Мы разберемся, мама'.
Тамара Ивановна с большим трудом поднялась на крыльцо, потом с остановками дошла до лифта. Там было легче.
- Почему ты оставил мои вещи в машине? - спросила мама, и Игорь тихонько положил руку на плечо Тамары Ивановны, что означало сыновнюю поддержку.
"Потому что я сам не уверен, что мои вещи скоро присоединятся к твоим, и мы с тобой поедем, куда захочешь! - именно это хотел сказать Игорь, но промолчал.
Елена открыла дверь, и ее глаза расширились.
- Игорь, что это значит?
- Здравствуй, Леночка, - сухо сказала Тамара Ивановна.
По ее лицу было видно, что она потрясена. Настолько, что она не могла ответить свекрови, а только молча смотрела на мужа и мать, застывших в дверном проеме.
- Игорь, - голос Елены становился все глубже и требовательнее, - ты можешь мне это объяснить?
- Пойдем на кухню, выпьем чаю и поговорим, - спокойно сказал муж, но по жене было видно, что он не настроен на спокойствие.
- Я требую объяснений! - хотел было рявкнуть он, но Игорь тихо и мягко столкнул мать на пол, затем повернулся к жене. - Лена, мать будет спать на диване в кухне, приготовь постельное белье.
Елена тихо повернулась и ушла в глубь их небольшой квартиры. Тамара Ивановна с глубоким вздохом вошла в квартиру, затем направилась на кухню, где Игорь уже готовил чай.
- Сынок, она ничего не знала, да?
- Я не знал, мама, - ответил Игорь, - и вообще, не волнуйся, мы все уладим. Ты моя мама, тебе нужен уход и лечение, а мои проблемы с Леной не должны тебя волновать. Тебе вообще вредно волноваться.
Глаза Тамары Ивановны снова заблестели, но Игорь уже не мог этого видеть. Он обнял мать, в голове вдруг все щелкнуло.
Войдя в комнату, он увидел, с каким отчаянием Елена вытаскивает из шкафа постельное белье и бросает его на кровать.
- Это не резиденция! - довольно громко сказала она, и Игорь тут же вытянул руку вперед.
- Ни в коем случае, Лена. Она моя мать.
- Тогда бери ее и иди к ней жить! - ответила жена. - Я ей ничего не должен, а ты выполняй свой долг.
- Мы с тобой муж и жена.
- Ты вовремя вспомнил! - воскликнула Лена. - Когда ты принял решение о совместном строительстве, ты почему-то не вспомнил.
- Я уже сто раз извинился, Лена.
Кто-то кашлянул, и, обернувшись, Елена и Игорь увидели стоящую на пороге комнаты Тамару Ивановну.
- Не спорьте, дети мои. У меня все равно осталось мало времени.
Лена нервно пожала плечами и отвернулась.
- Я помогу тебе с деньгами, разве в этом проблема?
Игорь нахмурился, а его жена вытянула шею.
- Я экономил. Много лет живу в своей Николаевке и коплю. Накопил много, на тебя хватит. Мне она все равно не нужна, а тебе надо жить по-человечески. Не в этой конуре.
Все молчали. Через полчаса на кухне стоял диван, а Тамара Ивановна пила чай с сыном.
- Ты мне помогаешь, и я тебе помогаю, - сказала она с улыбкой, - ты меня не бросил. И я тебя не брошу. Мы одна семья.