1. Вспоминаю юные годы, первое знакомство с философскими текстами и те отвратительные чувства тоскливого непонимания, полной потерянности сознания и тяжёлой, почти инвалидной, умственной неуклюжести и ненужности, — чувства, выдавливающие из тебя вопросы, вопросы, вопросы… Зачем всё это? Для чего здесь вот такие слова? О чём автор хотел сказать и что вот сейчас говорит? Сколь плохо, сколь неприспособлено было школьное образование даже для того, чтобы я, не последний ученик, таки мог усвоить тексты, в общем-то, простейшие. Взлелеянный на гносеологической мудрости своих учителей физики, химии и биологии, я всерьёз думал, что познать — значит узнать причину. А тут открылись какие-то сущность, явление, содержание, форма. Форма... Форму я знал только школьную. Ну, ещё военную. А «по всей форме», как сообщали «дембельнутые» знакомцы, — это чтобы золотистые пуговицы со звездой и серпом с молотом внутри звезды были пришиты так, чтобы звезда Соломона не раскорячкой ног, а острой головой смотрела вверх. И серп с молотом располагались для взора взводного командира, осматривающего обмундирование воина, рабоче-крестьянски правильно и приятно для лейтенантских глаз...
И тут такое: «всякое определение есть отрицание», «тождество тождества и нетождества», «трансцендентальная апперцепция». И это ещё «денотат» с «десигнатом» и «антецедент» с «консеквентом» не подтянулись... Интеллигибельно всё, слишком интеллигибельно!
Ещё не обрести или уже потерять (пусть и на время) чистоту ума и ясность восприятия — как же это должно быть тяжко и мучительно. Особенно, когда уже знаком с этими чистотой и ясностью. Пусть и не на собственном примере. Понимаю Карла Маркса, к концу жизни начавшего временами терять ясность мысли и впадавшего в самое дурное омерзение от себя по этому поводу. Ибо всё ещё помнил, как ему доводилось мыслить и понимать...
2. Если классические тексты местами поражали своей глубиной и, одновременно, ясностью, то тексты философов современных, как я ни бился, симпатий у меня не вызывали. Подборка слов может быть знатная. Правда, из русских слов — только точки и запятые. Всё прочее — «Бамбарбия. Кергуду!», лёгкое бамбукизде и газированная чуть ли не абсолютным духом простая вода из-под крана, в меру хлорированная идеологией и ссылками на решения съездов КПСС. И на 5 — 7 страницах такого «вумного» текста можно обнаружить 50 — 70 сносок с отсылками к источникам этой краткой, но поучительной, мудрости. По большей части — отсылками к другим своим работам. Проблемы текста перед таким автором не стоит. Он заранее уверен, что текст его примут, постараются выслушать и понять на что он жалуется столь неясными и диковинными словами. Вот эта уверенность в онтологической прочности и герменевтической лояльности сообщества всегда меня удивляла. Кому ж ты, профессиональный громкоговоритель ненужно-непонятного, потребен? Ведь прочесть чепуху — потратить немного времени зря. А написать нечитаемую книгу — напрасно прожить жизнь. Всякий текст есть объективация проблемы, хотя бы своей и для себя. А не опередмечивание учёности. Чтоб осматривать и чваниться: вона скоко понаписал-то! Вы думаете, сейчас нету всех этих высокопродуктивных бумагомарак, всех этих гаков и глезерманов, келле и ковальзонов, руткевичей и украинцевых, митиных и константиновых? Тешьтесь покамест ложью! А потом в очередном некрологе мы вместе прочитаем о погасшем «светоче мысли», видном или крупном представителе какого-то там направления в науке, куда-то им направленной. Он — крупный или видный, она по нему ориентировалась в направлениях... (Ну не дура ли!) И что покойный был автором 300 статей и 30 монографий. Счастливые наследники! Сколько месяцев смогут беззаботно растапливать печку на даче...
3. Вот был такой диалектический материалист 60-х, Владимир Иосифович Свидерский, о противоречиях движения писавший. Ну был и сплыл. Противоречие тихо разрешилось. Был такой мудрец, Энгельс Матвеевич Чудинов, что-то о природе научной истины писавший. И что, научная истина должна быть благодарна ему за PR её природы? Или какой-то не-поэт Вениамин Ноевич Пушкин, писавший об эвристике — науке о творческом мышлении. Мышление его современников, прочитавших и усвоивших его труд, стало шибко творческим? И сам он — мыслитель, вне сомнений, творческий? Вооружённый эвристикой, превзошёл креативными успехами Платона и Аристотеля? Плотина и Прокла? Гегеля и Маркса?
Даже приверженцы вульгарного материализма, этого чистого навоза мысли, Димитрий Иванович Писарев и Варфоломий Александрович Зайцев, гораздо более занятны в своих писаниях, чем эти высокоучёные мужи.
Мёртвых философов надо оставить в их бумажных гробах.
4. Этот грубый предметный материализм мысли убеждает своим неуспехом, своей посмертной длительной кремацией, что должно искать иной путь применения мысли, хотя бы она всё равно явилась в текстуальном одеянии. Куда ж ей без текста! Но писать надо не для заполнения чистой белой бумаги чёрными русскими и латинскими буквами, бумагу, по большей части портящими. Тексты должны стать проговариваниями твоего движения в мире, судовыми журналами путешествий по волнам пусть бы и чичиковского коловращения идей, твоего проталкивания сквозь беспросветную тесноту смыслов. Пока человек, пиши. И пиши по-человечески. Пригодится на стадии архивирования жизни.
5. Неуспех мысли, ориентированной не на себя саму (как самосознательную идеальность) и не на предметную истину (идеальность, высвечиваемую во внешнем сознанию предмете), а на получение привходящих выгод, питание организмов мыслителя, его красиво выглядящей жены и вонюче пахнущих детёнышей, чреват потерей всяких ориентиров в мире, существованием животно-реактивным и потому непристойным. Ты не мыслишь, ты испускаешь дух, ты занят зарабатыванием денег. Ты не индивидуален или социален. Ты, собака, биологичен… Продолжай. Оставляю тебя в полном покое своего невнимания. Ведь заниматься чтением плодов чьей-то генерации случайных букв — занятие самое бессмысленное. Хуже этого — только телесериалы. Ну, они-то — по ту сторону добра и зла. Это известно.
6. Большинство текстов не нуждается в прочтении. Ибо они созданы по биологической потребности питания и размножения их автора.
А некоторые гениальные тексты надо перечитывать всю жизнь. (1) Созданные единственно ради истины, (2) не рассчитанные на коммерческий успех в твоём покупательском лице, (3) тексты, которым наплевать на тебя, (4) тексты, даже совершенно не желающие знать того, в кого они столь откровенно плюют — вот они становятся биологической потребностью даже не столько твоего ума, сколько уже твоего тела, влекомого душой по велению ума к истине и свету. Найти для себя эти тексты — задача всякого приличного человека. Приличный человек стремится к истине. Это ж очевидно!
2016.03.25.