Моей подруге Валентине посвящается.
Последний мартовский день у Лидии Алексеевны сразу с утра не задался. Встав с постели и отправившись на кухню попить воды, она споткнулась на ровном месте, но все-таки удержалась. А позже, когда готовила завтрак, она обожглась, правда слегка, но все равно было очень больно. Лидия Алексеевна чувствовала, что она с утра никак не может сосредоточиться на тех делах, что запланировала с вечера, хотя точно знала, что она должна обязательно разобрать верхнюю полку шкафа, чтобы сложить туда зимние вещи. А верхнюю одежду повесить во встроенный шкаф в прихожей.
Сейчас, полив цветы, она стояла у окна и рассеянно любовалась на пробивающиеся на ветках деревьев почки, готовые вот-вот выпустить листочки.
– И тогда все вокруг изменится, зазеленеет травка, станет теплее, а солнышко будет чаще выходить из-за туч. И дни будут становиться все длиннее и длиннее. Но почему-то я сегодня какая-то несобранная.
Позавтракав и взяв в руки телефон, Лидия Алексеевна включила его. С некоторых пор она стала бояться столь привычный и любимый аппарат, ведь из него ей уже дважды незнакомым голосом сообщали скорбные вести о подругах и одноклассниках. И если в ватсапе она долго не видела слов “в сети” то начинала волноваться, а потом не выдерживала и сама звонила в очередной раз. Вот и сегодня, и вчера, и позавчера она видела, что ее подруга Маруся так и не смотрела ее послания, и от нее Лидия Алексеевна ничего не получала, поэтому и решила позвонить.
Она представила, что там, далеко-далеко, в другом городе в квартире Маруси звонит телефон.
– Ну вот, и опять она не отвечает, – тяжело вздохнула Лидия Алексеевна и поставила свой телефон на зарядку.
Потом она занялась своими привычными делами, но нет-нет да и ее мысли все же возвращались к Марусе, еще раз Лидия Алексеевна решила позвонить ей после обеда:
– Может она к врачу пошла, или в церковь, или по каким-то своим делам, а телефон просто с собой не взяла или забыла, у меня тоже такое бывает.
Но мысли о самом плохом просто одолевали ее, тогда она принялась петь, как обычно она делала, когда ей было плохо, свою любимую “Песню о России” на слова Михаила Анчарова, в исполнении не менее любимого Валентина Никулина, которого всего раз в жизни видела на сцене , ведь лучше его эту песню никто никогда не споет. Когда Лидия Алексеевна ее пела, она забывала обо всем на свете, ее завораживали слова, завораживала мелодия, а главное, она всегда ощущала в это момент и голос певца: негромкий, проникновенный, чарующе-ошеломительный:
Я люблю и смеюсь,
Ни о чем не жалею.
Я сражался и жил,
Как умел - по мечте.
Ты прости, если лучше
Пропеть не умею.
Припадаю, Россия,
К твоей красоте!
Но после последних строчек она, поплакав, вновь вернулась к своим мыслям. Два года назад ушла из жизни их одноклассница, правда она долго болела, и это не было ни для кого неожиданностью. Лидия Алексеевна тогда восприняла ее смерть как катастрофу:
– Рано, слишком рано, – говорила она подругам, – наши родители жили долго, но почему наше поколение приходит к пусть и неизбежному концу так рано, это несправедливо, медицина делает такие успехи практически во всех направлениях, а смертей ранних меньше не становится, – патетически говорила она тогда.
В три часа Лидия Алексеевна решила, что уже можно позвонить. Она набрала номер, опять долгий вызов, и вдруг опережая ее приветствие ей говорит мальчишеский голос:
– Здравствуйте, а бабушка сегодня утром умерла, точное время похорон мы еще не знаем.
Внутри у Лидии Алексеевны будто что-то оборвалось, и она сказала:
– Я очень сожалею, это так неожиданно, что сложно поверить, принять, осознать. Примите мои искренние соболезнования. Я звоню из другого города, и не смогу проводить Марусю в последний путь, но буду плакать вместе с вами, для меня это большая, очень большая утрата. Мы с ней ровесники, для меня она была лучшей подругой, такой и останется в моей памяти.
– Спасибо, – прошелестел в телефоне уже другой голос, – видно это Света, Марусина дочка, – подумала она и произнесла, – Светочка, держись, все через это проходят, а мама твоя была светлым человеком она очень любила вас с братом, она и оттуда будет любить вас и молиться за вас.
– Спасибо, – еще раз прошелестело в телефоне и он отключился.
Маруся была душой их класса, это как будто про нее написал Петр Вяземский “и жить торопится и чувствовать спешит”. Она всегда что-то организовывала, писала сценарии, была редактором школьной стенгазеты. У нее был не сильный, но очень приятный голос, и Маруся всегда принимала участие во всех школьных мероприятиях, где надо было петь.
– Ах Маруся, уж больно ты поторопилась. Рано, рано ты покинула этот мир, но у каждого своя конечная дата, и хорошо что мы ее не знаем. Царствие тебе небесное, дорогая подруга, – вслух обращалась к навсегда покинувшей ее подруге Лидия Алексеевна.
Оставаться одной дома она не хотела, Лидия Алексеевна оделась и вышла из квартиры. Она долго гуляла в скверике через дорогу от дома, вспоминая себя и Марусю и еще двоих подруг-одноклассниц, которым надо позвонить, ведь только она, живет в родном городке, остальные девочки разъехались кто куда, и в родной город, так же как и Маруся, приезжали редко.
Два следующих дня Лидия Алексеевна сидела с двухгодовалой правнучкой, у внучки был очень неудобный график работы, вот и приходилось бабушке и прабабушке ей помогать. На третий день с утра Лидия Алексеевна пошла в церковь, а выйдя оттуда, хотела было пойти домой, но вдруг неожиданно завернула в открытую дверь цветочного магазина. Купив цветы, она вызвала такси и поехала на кладбище.
Родные Маруси были похоронены недалеко от ее родителей, на все могилы она положила цветы и долго стояла у памятника своим родителям, опираясь на трость, которую взяла на всякий случай. Дав волю слезам, словно решив оплакать всех, кто похоронен на кладбище, Лидия Алексеевна вспоминала и своих учителей, многие их которых тоже покоились здесь, вспоминала их молодыми, только закончившими институт, в те годы когда она пошла в первый класс и город обрел свое второе рождение, здесь начал здесь начал строиться завод, который и стал градообразующим предприятием, как сейчас стали говорить. Почему-то вспомнился парк, с еще молодыми деревцами, новенькие аттракционы, и, главное, колесо обозрения, на котором она, тогда еще просто Лида, и ее подруги с удовольствием поднимались вверх и с высоты любовались на свой родной город.
Лидия Алексеевна пошла на выход. У самых ворот, подумав, не стала вызывать такси, а решила пойти пешком. Минут 40 ходьбы пойдут ей на пользу, к тому же она посвятит их воспоминаниям о всех близких, кто уже ушел в небытие и попросит у них прощения за все вольные или невольные обиды, которые она, возможно, нанесла когда-то. За свое равнодушие к ним, за невнимание, за то что так скупо она демонстрировала свою любовь к родным, стесняясь этого тогда, когда все еще были живы и здоровы. Только сейчас она стала понимать, что ее сдержанность никогда и никому не приносила радости. Да и дети выросли не слишком ласковыми, а, наоборот, были очень замкнутыми. И теперь она учит внуков и правнуков не стесняться выражать свои чувства любви, ласки и внимания к ближним. Ведь они нужны сейчас, когда жизнь вокруг кипит. И она, Лидия Алексеевна, пока она еще жива, должна относиться к окружающим с пониманием, терпимостью и уважением. Только тогда она получит взамен теплое, внимательное отношение к себе.
Дома Лидия Алексеевна позвонила всем, кто знал и помнил Марусю, и снова плакала вместе с теми, кому сообщала скорбную весть. День тянулся медленно. На улице, как и у нее на душе, было пасмурно и мрачно. Лидия Алексеевна пожалела о том, что сегодня ей не привели правнучку. Уже в постели она, наконец, осознала почему ей все эти дни было так тяжело на душе:
– Я чувствовала все эти дни вину перед Марусей, вину за то, что я жива, несмотря, на то,что Маруся, умерла. А я продолжаю жить, как будто ничего не случилось. Через неделю у нее должен быть день рождения, я хотела отправить Марусе несколько песен ее любимой актрисы и певицы Полины Агуреевой, но не успела. От этого и чувство вины, а ведь я уже скачала для нее песни, и даже нашла интересную статью о ней. И только ждала дня рождения.
Лидия Алексеевна встала, включила телефон, нашла неотправленный подарок и стала слушать. Голос певицы проникал в самое сердце, казалось, что певица поет только для нее, словно она чувствует ее щемящую боль от потери подруги. Она прослушала все, а потом стала слушать еще раз…
Утром она проснулась оттого, что у нее в руке завибрировал телефон, видно Лидия Алексеевна так и уснула под проникновенное пение актрисы. Она побежала открывать, это внучка уже привела маленькую правнучку. И бабушка поняла, что только она сможет быть сегодня ее “лекарством”: ее лепет, ее объятия и ее не совсем понятные слова. Наденька уже начинала говорить короткими предложениями, но понять некоторые слова было совершенно невозможно, но когда Лидия Алексеевна вновь споткнулась, то прекрастно поняла, что сказала Наденька:
– Дизысь, баба, дизысь.
Мои благодарные читатели! Буду рада лайкам и обратной связи. Успехов вам во всех начинаниях!
Читайте также и другие мои рассказы:
Хранят так много дорогого чуть пожелтевшие листы...