ПРОДОЛЖЕНИЕ
В Санкт-Петербурге не ошибались в своих предположениях относительно ближайших планов персидского шаха Фетх-Али-хана по отношению к Восточной Грузии. Вскоре в Тифлис прибыл его личный посланник, который был принят Георгием XII не в царском дворце, как полагалось по давно установившимся правилам вассалитета, а в доме российского полномочного министра П.И.Коваленского под портретом императора Павла I. Здесь же в приемной комнате установили царский трон, привезенный из России, с положенным на него короной, скипетром и державой, а по сторонам от них стояли знатнейшие грузинские князья, держащие порфиру и царский штандарт. Хорошо понятный язык восточной дипломатии был полностью продемонстрирован персидскому посольству, но личный представитель шаха должен был выполнить свое поручение, поэтому высказал свое пожелание правителю Картли-Кахетинского царства провести с ним секретные переговоры с глазу на глаз.
Царь Георгий XII моментально уточнил, что находится под полным покровительством Российской империи, поэтому не может позволить себе подобные тайные встречи, не соответствующие статьям Георгиевского трактата. Персидскому вельможе не оставалось ничего другого, как громогласно объявить, что его повелитель считает всю Восточную Грузию своим наследственным владением и потребовал полного подчинения Тегерану, «чтобы не подпасть горшей против прежней участи». Прозвучала открытая угроза, на которую немедленно полагалось дать соответствующий ответ.
Наступило время вступить в диалог уже и полномочному министру П.И.Коваленскому, выразившему удивление по поводу столь резких заявлений от имени монарха, с которым его держава стремилась поддерживать добрососедские отношения. Это и было наглядно продемонстрировано, когда новый правитель России освободил без малейшего принуждения все ранее присоединенные территории на Западном побережье Каспийского моря. На что персиянин не преминул заметить, что дает только дружеские советы правителю Картли-Кахетинского царства «единственно из усердия к царю, потому что неприятель приближается уже к границам его владений». В свою очередь доверенный представитель императора Павла I ответил, что Российская империя не имеет врагов в Закавказье, но сумеет дать достойный вооруженный отпор всем, «кто дерзнет восстать против покровительствуемых ею народов».
Обменявшись принятыми в таких случаях на Востоке общими любезностями, переговоры закончились ничем, но к прямым угрозам персидского посланника следовало отнестись более, чем серьезно. Так правитель Эривани, желая продемонстрировать свою преданность новому персидскому шаху Фетх-Али-хану, после выплаты ему огромной контрибуции, еще и захватил приграничную провинцию Шурагель в октябре 1799 г. Попытка отбить утраченную часть Восточной Грузии с помощью наемного войска лезгин закончилась тем, что те встретив сильное сопротивление персиян предпочли обратить свое внимание на грузинские селения. Командующему ими князю Цицианову не осталось ничего другого, как самому срочно бежать, что произвело тяжелое впечатление на христианское население региона.
Доставалось от персидских вельмож и мусульманским провинциям, правители которых, в их глазах проявили слишком неумеренную расторопность при подходе подразделений Каспийского корпуса под командованием графа В.А.Зубова. Так, правитель древнего Баку Гуссейн-Кули-хан, не оказав сопротивления и принявший российское подданство в 1795 г. неоднократно обращался к российской администрации на Кавказской линии с просьбой о дипломатической и военной помощи. У приграничных персидских начальников стало правилом хорошего тона совершать нападения на территорию Бакинского ханства и захватывать для продажи в рабство людей.
О подобных инцидентах немедленно доложили в столичный Санкт-Петербург, но император Павел I приказал генералу К.Ф.Кноррингу «обещать в общих словах покровительство России, не обязывая себя, однако, ни к чему конкретному». Подобный ответ напрямую связан со всевозможными перипетиями взаимоотношений между двумя державами, и Российская империя не стремилась обострять и без того сложные отношения с Персией. К тому же переговоры полномочного министра П.И.Коваленского с послом шаха Фетх-Али-хана в Тифлисе не изгладили возникших противоречий, а еще больше обострили их.
В это же время активизировался и царевич Парнаоз (Фарнаваз) Ираклиевич, который со своими родными братьями Юлоном и Вахтангом, рассчитывая на помощь персиян, подняли вооруженный мятеж против царственного сводного брата. Они блокировали несколько дорог ведущих в столицу и жестоко расправлялись со сторонниками царя Георгия XII, а позже попытались вызволить из-под домашнего ареста свою мать вдовствующую царицу Дареджан, а также захватить крепость Гори, но не удачно. Тем самым еще до прихода в Тифлис 17-го Егерского полка под командованием генерала И.П.Лазарева персияне приступили к захвату грузинских земель уже при новом правителе, а династические раздоры между сводными братьями уже приняли характер вооруженных выступлений. По этой причине совершенно нет ни каких оснований утверждать, что агрессивные действия персидского шаха Фетх-Али-хан и междоусобицы внутри правящей династии Багратиони стали прямым ответом на действия российской стороны. Как это сегодня пытаются представить некоторые одиозные политиканы и иже с ними “исследователи” российско-грузинских взаимоотношений на рубеже XVIII-XIX столетий.
Вместе с тем следовало учитывать, что, закрепившись в приграничном Эриванском ханстве правитель Персии персидский шах Фетх-Али-хан продолжал отстаивать свои исконные права на Восточную Грузию. В следующем 1800 г. они еще более усилились, что еще больше подогревали эмиссары из Лондона после того, как российской император Павел I, убедившись в двуличной политике Англии и Австрии склонялся к заключению военного союза с Наполеоном. Согласно рапорту генерала К.Ф.Кнорринга от 22 июня в Военную коллегию в столице узнали, что персидский шах Фетх-Али-хан и наследный принц Аббас-мирза открыто угрожают вторжением в Картли-Кахетинское царство и требуют в аманаты царевича Давида. Однако получили твердый отказ от царя Георгия XII и полномочного министра П.И.Коваленского, ссылаясь на статьи Георгиевского трактата, что ни коем образом не удовлетворило претензии персидской стороны. По этой причине вооруженные провокации на сопредельных территориях только возросли и как в прежние времена участились вторжения с целью захвата жителей для продажи в рабство.
Продолжение следует. Подписывайтесь на канал, ставьте лайки, будем вместе продвигать честную историю.