По мере нашего взросления - слэш - старения всё большее значение для нас - вы замечали? - начинают приобретать не сиюминутные, а более давние впечатления и воспоминания, возникает своего рода тяга совершать мысленные экскурсы в детство и писать мемуары. Не минула сия чаша и меня. А поскольку моё детство пришлось на советский период, стремительно канувший в лету в "веселых девяностых", я и думаю, вдруг кому-то будет интересно или что-то узнать о буднях того времени и порадоваться, что оно ушло, или, наоборот, вспомнить с сожалением об ушедшем и поностальгировать.
Начну словами товарища Дынина : "когда я была маленькой, я тоже отдыхала в летнем пионерском лагере". Этот лагерь располагался в черте города, до него доезжал трамвай, но поскольку он был окружён чем-то, отдаленно напоминающим реденький лес (и даже с зайцами и, говорят, что и с кабанами) - а местечко называлась, разумеется, Лысая гора - производил этот лагерь впечатление настоящего загородного. Имя он носил - в отличие от всех "Смен" , "Строителей" и "Орлят" милое и патриархальное: "Зелёная горка" , хотя правильнее было бы, как я уже сказала. "Лысая горка" . Ну, спасибо хоть не "красная", а то я как-то слышала о том, что на волне революционного энтузиазма новоявленные сельские комиссары так обозвали один колхоз, который менее сочувствующие после ехидно прозвали " Богоявленским".
Но я отвлеклась.
В лагере было пять отрядов, в которые дети распределялись по возрастам - начиная с девятилеток пятого отряда ( туда же попадали единичные семи- и восьмилетки. был даже случайный дошколёнок) - и заканчивая подростками четырнадцати-пятнадцати лет первого отряда, некоторые из которых были уже и не пионерами, а комсомольцами. Проживали отряды в романтичных одноэтажных деревянных дачках с отдельными спальнями и отдельными входами для девочек и пацанов. Дачки эти выглядели хаотично разбросанными по неухоженному дубовому парку, довольно густому, так что по первости дачку конкретного отряда среди деревьев не сразу и найдешь.
Посередине, от ворот до верхней. "директорской" дачи шла широкая центральная аллея, на которой проводились праздники, смотры строя и песни, конкурсы рисунков на асфальте и весёлые старты. Там же висела доска объявлений и расписание дня, списки кружков, графики дежурств и тому подобное. С аллеи же был вход в столовую - самое большое и светлое здание, где по вечерам искрились светомузыкой дискотеки , а по разу за смену проходили карнавал и конкурс художественной самодеятельности. Имелся также стадион с футбольными воротами и кольцами, площадка с качелями, как правило, сломанными уже в первые дни смены, летняя эстрада с киноэкраном, площадка для линеек с трибуной и флагом, будки кружковых занятий, штаб пионерской дружины, медпункт и хоздвор - все, как полагается.
Ах, да, был страшный дом начальника лагеря, куда отправляли проштрафившихся за люлями от грозной начальницы Медведевой - молодой строгой дамы с пронзительными синими глазами. Ходили шёпотки, что самых злостных отправляют к ней в голом виде. отобрав трусы.
Ну, и, как и полагается, лагерь огораживал по периметру высокий забор из металлических прутьев, некоторые из которых свободно вынимались, и секретная информация о том, какие именно, передавалась от смены к смене.
Обо всём, что происходило со мной в лагере, за проведённые там четыре смены, конечно, в одной реплике не расскажешь. Поэтому пока только про вот это самое расписание дня, а там, может, и про остальное придет время написать.
Итак, день начинался с сигнала горна, передаваемому из лагерной радиорубки. радиорубкой заведовал электрик Паша, он же подбирал на весь день музыку. организовывал викторины, передачи и озвучивание приказов начальника лагеря. Мы пели утренний сигнал на слова: "Подъем! Подъем! Кто спит, того убьем! Просыпайся, поднимайся. Хватит спать. Встаем! Встаем!" И тут же Паша запускал песню, слова которой въелись мне в память, наверное, навсегда: "Просыпайся по порядку. Свету солнца, свету солнца улыбнись. Поднимайся на зарядку. На зарядку, на зарядку. Становись!" Предполагалось что с последними словами песни мы уже должны стоять на спортивной площадке, где наш физрук, дядя Гена, проводил с нами комплекс упражнений. За опоздания он ругался, но формально - опаздывали все, потому что бодрая песня не предполагала некоторых физиологических нюансов, а пункт КЧД - "кабачок Четыре Дырки" имелся у каждого отряда только один.
После зарядки бежали умываться в двух длинных металлических умывальниках, где с первых же дней на вкус определяли, у кого менее едкая зубная паста. Этот тюбик откладывали "на потом", а с его владельцем делились пастой сопалатники (от слова" палатка", а не то, что вы подумали - палатками по старой кочевой памяти называли отдельные комнаты в отрядных дачках). После умывания построение на утреннюю линейку. Пионерской формы, если линейка не парадная. не требовалась. но и в одних трусах или растянутых трениках в строй вставать было не принято. Непременно в галстуках. Забывшего его повязать не наказывали и не выгоняли, но все ревностно следили, чтобы растяпа не вздумал салютовать флагу, и растяпе это было неприятно. Зато под предлогом "галстук забыла" можно было вернуться в пустую дачку, когда там точно никого нет - ни ребят . ни вожатых - и, скажем, подложить соседке в носок жука-рогача.
Да, на линейке было принято отрядам представляться. Командир давал команду "равняйсь - смирно", строевым шагом выходил к флагу и, отдав салют командиру, рапортовал: "Товарищ председатель совета дружины, отряд... ( "Бригантина!" нестройно рявкали пионеры) для проведения утренней линейки построен. Наш девиз... (" Пусть не будет слез и тины на борту у бригантины", - скандировали, стараясь переорать друг друга, члены отряда). Командир отряда Рыжов Алексей". Лёшка не терпел, когда его дразнили "председуля". лез в драку, и сам называл себя только командиром. Тогда еще нередко говорили" командир отряда", но бюрократический "председатель совета" уже, как вы заметили, завоевывал место под солнцем.
Собрав рапорта, председатель совета дружины рапортовал старшему или дежурному вожатому о готовности к линейке дружины, особо отличившиеся пионеры поднимали флаг под барабан и горн сводного звена (барабанщики отрядов шли рядом со знаменосцем, выносившим отрядный флаг, но выстраивались в центре - это и было сводное звено вместе с дружинными барабанщиками и горнистом), зачитывался распорядок дня и анонс мероприятий.
После линейки так же строем отправлялись на завтрак. Кстати, отряд, дежурный по столовой, являлся на линейку не в полном составе - одно из звеньев уже накрывало столы к завтраку.
После завтрака начинался трудчас - уборка в помещении отряда, уборка закреплённой за отрядом территории, плавно затухающая по мере того, как вокруг становилось чище, а детям надоедало махать метлами и тряпками.
Оставшееся до обеда время кто-то проводил на спортплощадке, кто-то в кружках, кто-то в читалке или шахматном клубе, кто-то просто болтался по территории, общался, играл. Было принято, что в это же время назначаются репетиции, выпускается газета (хотя под общественно-полезные дела пионеры норовили "отжать" тихий час), разучиваются отрядные песни, на это время назначаются экскурсии с выездом - в общем, время от трудчаса до обеда в лагере самое общественно-полезное.
Дальше - обед и тихий час. Младшие отряды при этом укладываются в постели и не выпускаются с территории отряда даже в КЧД (кто не успел, тот опоздал), по поводу чего с вожатыми и воспитателями ( малышовым отрядам придавался воспитатель, тогда как старшим - двое вожатых, разнополых для удобства контроля обеих спален) велась постоянная незатухающая война. Мальки сбегали из спален, лезли в окна. писали через них же . нытьё "ну, можно в туалет?" не стихало весь тихий час, менялся только солист. Для меня по сей день загадка. почему нельзя было отпускать в туалет младшеотрядников и зачем было требовать. чтобы все лежали в постелях. закрыв глаза. Ну, не спят они, положим, даже всем отрядом в тихий час - и что случится? Крепче ночью будут спать.
У старших режим менее строгий - можно читать, играть в настольные игры, только тихо, и не мешать спать тому, кто хочет. По закону подлости как раз старшие чаще хотели спать днем, чем неугомонные мальки.
Снова по горну , сопровождаемому с первой ноты радостным рёвом детских глоток, подъём и - полдник. Самое неорганизованное время в столовой, потому что на завтрак и ужин отряды вели с линейки, на обед - с какого-нибудь мероприятия. а вот на полдник сбегались сами - каждый оттуда. куда успел добраться с момента подъёма до момента сигнала "бери ложку- бери хлеб".
Дальше до ужина традиционно проводятся все соревнования, игры, смотры, концерты, и в эти же часы у нас разрешались посещения родителей. Специального родительского дня в "Зеленой горке" не было.
Понятно, что полдник таким образом стихийно продолжался к неудовольствию лагерного врача. которая несколько раз выступала в столовой. упращивая не принимать от родителей скоропортящиеся продукты. Ага, щаз-з!
Так что идти на ужин желающих было маловато.
Вечерняя линейка проводилась дольше, чем утренняя, с поверкой, с подведением итогов дня и спуском флага. Ежедневно распределялись места в зависимости от чистоты территории, участия в мероприятиях, побед в состязаниях. Раздавались награды, объявлялись порицания. На вечерней линейке поздравляли тех, чей день рождения пришёлся на дни смены - вызывали на середину. жали руку. дарили конфеты. При объявлении именинника или победителя барабанщики выбивали парадную дробь. Победивший в соревновании отряд тоже выходил на линейку под парадный марш. А вот проигравшие в соревнованиях или проштрафившиеся выходили на линейку без флага под позорного "Чижика", в середине фразы которого барабанщики ударяли палочки друг о друга с сухим насмешливым треском. "Тра-та-та-та, ум-ца, ум-ца"
После линейки и ужина либо кино, либо дискотека, если на вечер не запланирован карнавал или концерт. особенно ценилась светомузыка, когда стеклянные витринные окна столовой сияют и переливаются всеми огнями. Понятно, что старшие на этих дискотеках вовсю "женихались". а младший отряд снова бурно протестовал - их уводили в дачку.
Солнце садилось, темнело, из близко расположенной деревни Поливановки приходили страшные "поливановцы" - местные разболтанные ( и не очень разболтанные) подростки, которые запросто затевали драки и зажимали девчонок в кустах. О них сплетничали, с особым удовольствием рассказывая, что они " даже третьеклашки курят" а старшие "даже пьяные", а один "даже" показал нашему задиристому второотряднику Валерке Котову перочинный нож.
Вожатые и воспитатели бегали вокруг столовой. шугая "поливановцев", пионеры их прятали внутри, где грохот музыки и разноцветная чехарда делала лица неузнаваемыми. а фигуры невидимыми.
И перед отбоем, пробираясь в затерянный в кустах КЧД, девчонки этих "поливановцев" активно и наигранно боялись.
После отбоя, как водится, наступало время "страшилок". Я очень любила их рассказывать, придумывая сюжет на ходу. Когда этих впечатлений было мало. выбирались из дачки и шли "пугать", выслеживать каких-то легендарных лагерных призраков или вызывали "Пиковую даму". пользуясь тем. что у вожатых как раз в первые минуты отбоя проходила планёрка. В итоге, посещение в тёмное время КЧД становилось проблематичным, и в дачке ставили ведро, находя себе докуку следить, чтобы "мальчишки не подсмотрели"
Наконец, все затихают - и до следующего сигнала горна.
Перед концом смены традиционно "веселая ночь", для которой и сберегался тюбик с зубной пастой, и тоже традиционный костер. Еще у нас был как-то двухдневный поход, была "Зарница", мы ходили "встречать зорю". Еще баловались, ссорились, нарушали режим, покидали пределы лагеря, играли в любовь и ненависть. Но об этом в другой раз - и так много получилось.
