Урок математики в средней школе Могилева. Ребята склонились над учебниками и не сразу заметили, как Алина Янчевская тихо сползла на пол. Обморок. «Ничего страшного», — буднично заключила медсестра, поводя перед носом девочки нашатырем. Скорая тогда отвезла малышку в больницу — здорова. Но злосчастный обморок повторился, потом еще и еще. Секунды в забытьи перерастали в минуты. Без очевидной на то причины. И, кажется, без надежды на возвращение к нормальной жизни.
В семье ситуацию переживали острее, вспоминает мама Татьяна:
— Долго не находила себе места. Для любого родителя болезнь ребенка — сущий ад, а когда точного диагноза нет, это еще тяжелее. Мысли о том, что могу потерять дочь, терзали днем и ночью. На работе каждый день ждала, что мне опять позвонят из школы и скажут: упала в обморок на уроке. Это выматывало. Сосредоточиться на повседневных делах не получалось.
О проблемах с сердцем, которые давали о себе знать потерей сознания, задумались не сразу. Девочка падала в обмороки по несколько раз в неделю. Они случались от любого волнения, сильных эмоций, испуга.
— Особенно часто приступы случались в школе. Я едва успевала сказать ребятам, что мне плохо, как в глазах темнело, — признается Алина. — Представляю, насколько сложно им было. В обморок падала в коридоре, во время уроков. Знаю, как переживали учителя, и очень им благодарна за поддержку.
— Диагностировали сложную тахикардию. При норме до 90 ударов в минуту ее сердце стучит от 140 до 220. С самого начала нас предупредили, что потребуется операция и, скорее всего, не одна. Однако решили начать с медикаментозного лечения, — рассказывает Татьяна Михайловна, мать Алины.
Препараты для регуляции ритма сердца помогали лишь отчасти. Количество приступов снизилось, но избежать их все равно не удавалось. Кардиологи продолжали наблюдать Алину, а семья ждала часа икс, когда состоится операция. Так прошли еще несколько лет. Не без неприятных событий:
— Как мама я опасалась самого страшного. Со временем дочка стала терять сознание уже не на секунды. Однажды школьная медсестра рассказала: «Алина не приходила в себя 4 минуты!» Я была в панике и очень переживала, что дочь теперь осознает весь ужас происходящего. «Мамочка, а если однажды я не проснусь?» — эти слова боялась услышать больше всего.
Чтобы узнать о болезни подробнее, в 15 лет Алине поставили холтер. Врачи заподозрили, что у девочки может быть несколько видов аритмий сразу. Позже имплантировали петлевой регистратор.
— Это первая операция, которую ребенку провели в нашей клинике, она заняла не более 20 минут, — рассказывает кардиохирург РНПЦ детской хирургии Виталий Кадочкин. — Событийный монитор имплантируется под кожу под легким внутривенным наркозом. Он записывает кардиограмму удаленно, и можно более точно отследить, что происходит с сердцем.
Подобные приборы в клинике применяют несколько лет. Это одна из самых современных технологий в кардиологии. После установки пациент уходит домой, а само устройство может работать до трех лет. Данные о сбоях в работе сердца поступают на компьютер, и врачи узнают обо всем даже за сотни километров.
Спустя несколько месяцев после возвращения из клиники Алину пригласила на день рождения одноклассница. К концу вечера для ребят запустили фейерверк. Громкие хлопки, шквал эмоций — девочка снова потеряла сознание и долго не приходила в себя.
Монитор считал данные и передал их столичным медикам. Им пришла кардиограмма, показавшая угрожающее жизни нарушение ритма — фибрилляцию желудочков. Это большой риск внезапной сердечной смерти.
— Утром следующего дня мы позвонили родителям. Это тот самый случай, когда не к нам обращаются, а мы, врачи, сообщаем о проблеме, — рассказывает Виталий Олегович.
С помощью кардиомонитора выявляют сложные и редкие нарушения ритма сердца, которые другими способами практически не фиксируются. Специалисты центра задают верхние и нижние границы. Если ритм за них выходит — это причина для операции. В случае Алины откладывать вмешательство было нельзя.
— Мы зафиксировали желудочковую пароксизмальную тахикардию и провели радиочастотную аблацию. Это современный метод, который не предполагает операции на открытом сердце и долгого восстановления, — объясняет Виталий Кадочкин. — Обычно она проводится через сосуды ног. Под рентгеноскопическим контролем в вену вводится тонкий катетер-проводник, его подводят к источнику патологического ритма в сердце и воздействуют радиочастотным импульсом. Он разрушает участок ткани, который задает неправильный ритм.
Лечение пациентов с кардиологическими проблемами долгое. Алине предстояло еще одно хирургическое вмешательство — по установлению кардиовертер-дефибриллятора. Как и предыдущие, операция малоинвазивная. Однако переживаний от этого у родителей, ожидавших результата дома в Могилеве, меньше не стало:
— Общий наркоз, 2,5 часа на операционном столе. Моей храброй девочке пришлось пройти это самостоятельно. Мы были на связи, общались по телефону, но это не заменит личное присутствие. Единственное, что помогало унять тревогу, — уверенность во врачах. В РНПЦ детской хирургии работают профессионалы, и кто, если не они, мог спасти моего ребенка?
Дефибриллятор останется с Алиной на всю жизнь. Прибор, умещающийся на ладошке, будет следить за ритмом сердца. И не даст ему остановиться. Для кардиохирургов центра работа с ним привычна:
— Если коротко, устройство помещаем под грудные мышцы. Внутри его — литиевая батарея и проводы-электроды, уходящие в желудочки и предсердия. Прибор при необходимости восстанавливает ритм сердца сверхчастой стимуляцией, а если не помогло — током.
После установки дефибриллятора Алину будут наблюдать раз в 2 — 3 месяца, затем — не реже одного в год. Кроме того, в ее теле остался инвазивный монитор, который устанавливали в первый раз. Если возникнет приступ, он пришлет данные в клинику.
Однако лечение еще не закончено. У пациентки было несколько очагов аритмии, один из которых предстоит убрать в будущем. Но уже сейчас благодаря терапии ее сердцу почти ничего не угрожает.
— Алина принимает антиаритмические препараты, которые снижают частоту пульса и в целом предотвращают приступы пароксизмальной тахикардии. Это дополняет проведенное на сегодня лечение и поможет контролировать ситуацию в будущем, — объясняет Виталий Кадочкин.
Говорить о том, что кардиологический больной сможет вести такой же образ жизни, как здоровые люди, нельзя. Спорт, работа, активный досуг — под вопросом. Алина понимает это, как и то, что ей очень повезло попасть в руки к опытным кардиологам и кардиохирургам:
— Я буду жить. Разве не чудо? В центре познакомилась с ребятами, у которых тоже большие проблемы с сердцем. Все из разных городов. Каждому было страшно, но мы знали: врачи помогут, и наши мамы больше не будут плакать. Впереди ведь столько интересного, и мы хотим это увидеть! Получить образование, работать, иметь семью, детей. Все как у всех, но именно в этом счастье.
Кардиохирург Виталий Кадочкин приводит статистику: 90 процентов аритмий у детей проходит полностью, если лечение начинают в младшем школьном возрасте. Если позже — шансов меньше. Именно поэтому игнорировать неприятные ощущения в области сердца, обмороки и в целом плохое самочувствие нельзя. Консультация педиатра лишней не будет, а у родителей станет меньше поводов для переживаний.