В носу вновь мучительно защипало, но нет уж. Не дождутся!
Смерчем я слетела вниз, в метро, с разбега плюхнулась на свободное место.
Музыка – на максимум, подбородок – повыше, глаза – закрыты.
Медленный вдох. Я в крепости. Я в безопасности. Резкий выдох. Два вдоха и снова выдох. Я спокойна, как удав. Я – огромная обожравшаяся змея на дне водоёма. Тут темно и хорошо. Змеям вообще полагается быть там, где темно. И поглубже.
Вдох. Выдох. И на дно моего водоёма падает этот отвратительный свет. Открываю глаза. Вагон битком. Напротив, зажатая между мужчинами, трясётся бабулька.
***
Стекло у двери было холодным. Оно остужало напряжённые до предела нервы, приводило в себя. Стоять было неудобно. С двух сторон меня подпирали жёсткие локти. А я, казалось, всё падала, падала, падала...
Ну же, Лин, соберись! Ты море. Ты штиль. Вдо-о-ох... Выдох...
Всхлип.
Да кого я обманываю?!
***
Дискотека. Мои первые танцы. Мой первый вальс. Мое первое признание.
– Олег, ты... Мне нравишься.
Он улыбнулся той самой улыбкой, от которой подгибались колени у всех девчонок нашей школы.
Олег был красив. Умён. Великодушен.
И прямолинеен.
– Ты хорошая девушка, Лин.
– Это значит "да"? – уже предчувствуя недоброе, всё же спрашиваю я.
Он покачал головой и попытался расцепить наши руки. Но я не дала.
– Нет! Постой! Я...
– Давай без представлений, – устало произнёс он.
И мир затопила солёная влага...
– Скажи хотя бы... Почему? – голос на последнем слове сорвался. И я знаю, буду проклинать себя за эту слабость, но не могу не спросить. Не могу отпустить, смириться...
– Ты действительно хочешь это знать?
Я кивнула, не осознавая суть вопроса. Я была готова кивнуть на любое его слово.
Олег тяжело вздохнул:
– Ты мне не нравишься. Внешне. Характером. Поведением. Всем.
– Что?! – из груди вырывается хрип. Меня словно током ударили.
– Я не люблю пацанок и... Клоунес. Прости, но ты с подружками на каждой перемене гогочешь, как чайка. Это раздражает. Плюс – ты и сама понимаешь, с твоей внешностью...
– А что с моей внешностью? – на автомате спросила я.
– Эти родинки, веснушки, бледная тонкая, с синеватым отливом кожа. Плюс – цвет волос, в который ты красишься. Синий – это вообще атас. А талия... Прости, но это выглядит, как...
– Я поняла. Достаточно.
Я ушла, не оглядываясь. Поначалу брела в странном оцепенении, едва переставляя ноги. Потом появилась злость, и только благодаря ей я дотянула до метро.
И уже здесь поняла: меня отвергли.
Кто-то всхлипнул. Я усмехнулась: не у одной меня выдался неудачный день. Всхлип повторился громче. Парень напротив странно скосил на меня взгляд.
И чего вылупился? Тоже не нравлюсь? Хех, а я и не должна нравиться всем!
Да, пусть я синий мелкий смурф, пусть у меня всё лицо и плечи в веснушках и родинках, пусть формы дал-леки от... идеала... И смех, – я судорожно пытаюсь сглотнуть предательский ком в горле, – к-как... У... Чайки-ыхы...
В ужасе зажала рот и, распахнув глаза, встретилась взглядом со своим отражением в дверях.
А лёгкие вдруг снова сжались, вырывая из меня очередное рыдание.
О нет... мало тебе было отказа? Решила вдобавок ещё и разреветься в электричке?
До побеления сжала рот, не позволяя вырваться больше ни одному всхлипу.
Не сейчас. Потом. Дома.
***
Затихающий стук колёс просочился в паузу между песнями. Парень слева закопошился. Я снова закрыла глаза и крепче вцепилась в поручень.
Вот чего я не ожидала, так это того, что чья-то наглая рука вдруг ловко просунет сложенную бумажку мне в рукав. Я удивлённо оглянулась, но увидела только красный рюкзак того странно посмотревшего на меня паренька.
Электричка, захлопнув двери, сорвалась с места. А я развернула маленький листок в клетку.
По мере чтения мои глаза стали наполняться слезами.
Строчка летела за строчкой, а я летела вместе со стальной ласточкой. Вот только её несли колёса, а меня – настоящие крылья.
Которые уже никто не обломает.
***
«Я видел дождь. По ком рыдало небо?
Кому посвящены безмолвные движенья губ?
И был любовью вызван гром? Иль не был?
Я с этой тайной разобраться не могу.
Но знаю точно: в этот вечер чёрный,
Когда усталость вдруг застлала мне глаза,
Я встретил Ангела... И замер, поражённый.
Сражённый взглядом синим наповал.
Не ведаю, кто вызвал бурю Гнева,
Кто вынудил трястись, как в злой мороз.
Но больше чем уверен – парень этот
Не стоит ни частицы Твоих слёз».