Сталин многими воспринимается как один из самых жёстких правителей и диктаторов. Но практически ни у кого не возникает мыслей о том, что он мог бы предать партию.
Ведь он всё делал ради коммунистического государства.
Каким же смелым должен быть человек, чтобы сказать что-то плохое про Сталина, а, тем более, что он был предателем?
И такой человек был. И это была женщина. Её имя Варвара Каспарова. Какие же обвинения она бросала в адрес вождя и как она за это поплатилась?
Постараемся в этом разобраться. Но сначала стоит вспомнить её биографию.
Уже с 16 лет девушка стала членом партии большевиков. Она вышла замуж за Владислава Каспарова, с которым жила за границей до 1917 года. Супруги занимались партийной работой и были соратниками Ленина.
Во время Гражданской войны Варвара занимала должность политработника и какой-то период до 1920 года была секретарём у Сталина.
Несмотря на то, что она была партийным работником со стажем, нашёлся повод, чтобы обвинить Варвару
Впервые Каспарову осудили в 1928 году. За принадлежность к троцкистам женщину не только исключили из партии, но и приговорили к ссылке.
В ней Варвара провела до 1935 года. Освобождения женщина добилась только после того, как заявила о выходе из оппозиции. Но пробыть долго на воле Каспаровой не дали. Её снова обвинили, теперь уже в терроризме.
Приговор опять был суровым – 10 лет заключения и запрет на переписку. Если верить материалам судебного дела, то в тюрьме Варвара занималась антисоветской деятельностью и клеветала на советское правительство.
Официально именно это послужило основанием, чтобы приговорить женщину к расстрелу, который был приведён в исполнение в 1941 году.
Что конкретно подразумевалось под словом клевета на советскую власть? И кого конкретно пыталась дискредитировать Каспарова?
Эта смелая женщина смогла пойти против самого Сталина. Именно его она пыталась разоблачить. Но эти попытки смогли навредить только ей самой.
Женщина не боялась, находясь в тюрьме, обвинять Сталина в принадлежности к царской охранке. Причём следователи не хотели этого слышать.
Они боялись не только возбуждать дело, но и вообще сделать так, чтобы имя вождя фигурировало в каких-то бумагах в таком ключе. Поэтому на допросы Каспарову приглашали крайне редко.
Но это не останавливало настойчивую большевичку. Она делилась своей информацией с соседками по камере, передавала сообщения по тюремному телеграфу и пыталась с помощью сокамерниц докладывать сведения, порочащие Сталина, в оперативную часть.
Одним из свидетелей, которые лично слышали, как Каспарова обвиняла Сталина в провокациях и предательстве был Шеболдаев- секретарь Азовско-Черноморского крайкома.
Он посещал Варвару во время заключения и пытался её убедить в том, что она не права. Он советовал женщине отказаться от своих слов и предупреждал её, что иначе ей придётся очень жестоко поплатиться за свои обвинения.
Но эти уговоры ни к чему не привели. Каспарова стояла на своём: «Сталин -провокатор и сотрудник царской охранки».
Такая позиция и нежелание отказываться от своих слов может объясняться только тем, что большевичка очень верила в справедливость и точно знала, что говорит правду.
Откуда же она могла узнать эту правду?
Эту мысль ей внушил революционер Степан Шаумян. Под его руководством Варвара работала с 1904 года.
Мужчина замечал, что Джугашвили после того, как сбежал из ссылки, почему-то чудесным образом мог избегать арестов, которые производила охранка. И это натолкнуло Шаумяна на мысль, что Сталин является тайным её агентом.
Но это были всего лишь предположения, никаких доказательств они не имели.
Поэтому сейчас нельзя точно сказать, говорила ли Варвара правду или это просто домыслы её начальника, которые она воспринимала за истину. Так или иначе, но из-за этих слов женщина поплатилась жизнью. Ведь в то время высказывать своё мнение решались немногие, а тем более нельзя было говорить что-то, порочащее власть.
Позже всё-таки будет доказано, что слухи, которые распускала Каспарова, недостаточны для того, чтобы приговорить её к такой мере наказания.
Как это было во многих случаях, реабилитируют Каспарову уже спустя много лет после её казни. Это произошло в 1990 году.
Стоило ли этой женщине быть такой настойчивой в своих показаниях или ради того, чтобы сохранить жизнь, она должна была молчать?