Каждый апрель я вспоминаю этот месяц 1991 года. Тогда я подготовил первый в своей журналистской жизни военный репортаж для редакции областной молодежной газеты «Тюменский комсомолец» из блокированной грузинскими боевиками столицы Южной Осетии города Цхинвали. Как самого молодого девятнадцатилетнего журналиста тюменских СМИ меня командировали от областного Союза журналистов на первый съезд молодых журналистов СССР проходивший в Северо-Осетинском Владикавказе. После форума я по собственной инициативе по военно-грузинской дороге добирался в осажденный Цхинвал. О трагедии жителей Южной Осетии заранее узнал из материала моего старшего товарища – собственного корреспондента газеты «Комсомольская правда» в Тюменской области Федора Сизого, опубликовавшего материал «Дом окнами на войну» накануне моей поездки. Официальные союзные СМИ замалчивали кровавые очаги межнациональных конфликтов, и узнать правду люди могли только из немногих федеральных прогрессивных изданий: «Комсомолки», «Московских новостей» либо из демократических региональных СМИ. Суть конфликта была проста – Сталин в свое время директивно разделил единый народ напополам: часть территории Северную Осетию включил в состав РСФСР а часть Южную Осетию в состав Грузинской ССР. С началом распада СССР Южная Осетия проголосовала за выход из Грузии и радикальные националисты в ответ решили вырезать непокорное население оставив землю в своей стране. В итоге пострадали все – грузины десятки лет жившие в Южной Осетии вынуждены были бросить дома и бежать от военного конфликта, осетины вооружившись кто чем может защищать свою землю от штурмовых отрядов боевиков тогдашнего президента - националиста Звияда Гамсахурдия. В итоге Южная Осетия сегодня независимая но мало кем признанная в мире республика, с плачевным из за изоляции экономическим положением.
Привожу отрывок из материала Федора Сизого:
ДОМ ОКНАМИ НА ВОЙНУ
В этом городе не поют песен. Сколько нужно горцам пережить горя, чтобы забыть о них? Черные платки и угрюмые лица с печальными глазами стали естественным фоном жизни гражданского населения Цхинвала. Черные краски на красивых лицах. И слезы.
Когда на улицах стреляли, хозяева дома, которые меня согрели, плотно закрывали шторами окна. Хозяева дома берегли своего гостя.
Через день мне сказали:
– Ты прожил здесь сутки. Значит, ты такой же полноправный хозяин. Это и твой дом.
Здесь такая традиция. Вековой обычай. А в городе ведут войну за право называться хозяевами и уже теперь из официальной политики руководства Грузии исчезло само название «Южная Осетия». Есть Шида Картли и Самачабло. 12 декабря прошлого года в Центральном Комитете Компартии Грузии состоялось даже учредительное собрание «Фонда возрождения Самачабло», «Цель фонда – улучшение демографической ситуации в этом историческом регионе Грузии и создание благоприятных условий для расселения в Самачабло жителей пострадавших от стихийного бедствия регионов. Собрание вел первый секретарь ЦК Компартии Грузии А.Маргиани. Более жесткую позицию занял З. Гамсахурдиа, в прошлом – угнетаемый системой правозащитник, ныне – Председатель Верховного Совета Грузии. «Я приведу двухсоттысячную армию. Ни одного осетина не будет на земле Самачабло».
Моих гостеприимных хозяев хотят заставить потесниться. Или – уйти.
Поэтому и стреляют.
А я без привычки забывал об опасных окнах.
Меня успокоили: «Надо бояться не пули, а ненависти».
Ненависть и смерть скоро станут словами одного смысла. И чем яростнее ненависть – тем больше смертей.
Дядя Юра, тот самый, который построил этот дом собственными руками, однажды, вечером грустно сказал: «Нужно боятся не лидеров. Они приходят и уходят. Они временны, как их жизнь».
Дядя Юра всю жизнь плотничал. Помог построить не один дом. У него жена русская. У дочери муж – грузин. Дядя Юра без ума от внука. «Дед, – с улыбкой вспоминает он, – купи ту игрушку». И ребенок показывает на игрушечный автомат.
«Дед моего деда прожил на этой земле 93 года. Отец моего деда – 89. Мой дед – 91. Мой отец – 86 лет. Куда мне идти? 3ачем?
«Комсомольская правда», 31 января 1991 г.
Сразу попасть в блокадный Цхинвал у меня не получилось – рейсовые пассажирские автобусы не пускали через КПП миротворческих сил - внутренних войск МВД СССР. Была вероятность обстрела колон грузинскими боевиками. Спасла ситуацию военная авиация – журналистское удостоверение тогда было в почете - забросили на армейском вертолете МИ-8. Город был похож на виденный в военных кинофильмах Сталинград. Разрушенный центр, отсутствие электричества и водоснабжения. С вечера до утра комендантский час. Никаких целых гостиниц, общественных зданий или ДК не все разрушено. Жители по ночам жгли костры в своих дворах тем самым отгоняя мародеров. Я остановился по наводке Федора Сизого в частном доме его гостеприимного товарища, комсомольского работника Кости Дзугаева. Его мама была похожа на кавказскую княжну и в своем зрелом возрасте и нервной военной обстановке умудрялась накрывать ужин на фарфоровой посуде, с серебряными приборами и накрахмаленными салфетками. Ужины проходили при свечах (электричества в городе не было) и с обязательной дегустацией собственного домашнего вина. За две недели работы в Цхинвали я перезнакомился с военной комендатурой ВВ МВД СССР летал с ними в вертолетные рейды по разрушенным войной деревням и селам. Ходил в рейды с осетинскими ополченцами по охране границ республики и хоронил погибших в этих рейдах прямо во дворе школы в центре Цхинвала – так как кладбище обстреливалось с грузинской территории.
Так на похоронах повстречал «бледнолицых коллег» с фотокамерами, оказались журналисты из Челябинской области только что «прорвавшиеся» в город с грузинской стороны. На их вопросы какая тут гостиница и ресторан лучше я только рассмеялся…. В итоге пристроил их на постой у друзей погибших ополченцев , по этому радостному событию осетины зарезали теленка, приготовили шашлыки и выпили с нами бочку вина, домой к Косте я добрался только глубокой ночью на патрульном БТРе благодаря помощи земляков «солдат-срочников» из Свердловской области.
С одним из челябинских коллег Сашей Утробиным из города Сатка до сих пор поддерживаю связь в социальных сетях. Во время своих последующих военных командировок уже в мятежную Чечню он попал в заложники и просидел в плену у боевиков не один месяц.
Выехать назад из Цхинвала в Россию я не мог несколько дней – пассажирские авто колонны формировались не каждый день и сопровождались военным охранением – впереди и сзади гражданского транспорта двигалась армейская бронетехника охраняя людей от возможных нападений.
В редакции меня встретили «как героя» назвали мои прогулы специальной командировкой и разрешили занять своими репортажами целые газетные полосы в нескольких номерах))))) А в 1994 году по итогам своих репортажей с мест локальных вооруженных конфликтов на территории бывшего СССР я защитил творческий диплом по теме «Работа журналиста в горячих точках» окончив тем самым получение высшего образования на отделении журналистики филологического факультета тюменского госуниверситета.
Ниже текст опубликованного 1 мая 1991 года моего репортажа «ВЕСНА ЦХИНВАЛИ»:
«В строгом соответствии с уставом конвойной службы – один впереди, другой сзади, приотстав на пару шагов, вооруженные автоматы солдаты спецподразделения внутренних войск МВД СССР вели нас по осетинскому селу Хелгуа. На вопрос: «зачем такие предосторожности?» - сопровождающий пресс-группу полковник, ответил, загнав гранату в подствольный гранатомет автомата, что обстановка с селах до сих пор нестабильная.
….Из жителей более чем двухсот дворов осталось лишь несколько стариков. Когда они увидели людей в советской военной форме спустившихся с небес на вертолете то не смогли сдержать рыданий.
Селение это хоть и небольшое, но жили здесь люди до недавнего времени в мире и достатке. Конец спокойной жизни и благополучия пришел сюда с первыми выстрелами, прогремевшими в республике.
Ворвавшиеся в село грузинские боевики вывезли с колхозного склада тонны фасоли, сыра, все нажитое крестьянами имущество. Люди в милицейской форме и гражданской одежде вооруженные автоматами и карабинами вламывались в беззащитные жилища, отбирали деньги, одежду, посуду, мебель, угоняли домашний скот и личные автомобили. Перед угрозой вторжения все кто мог покинули свои дома. Оставшиеся одинокие старики погибали от смертоносного свинца или изощренных пыток. Если эту страшную историю я узнал от живых свидетелей происшедшего, то о случившимся в селе Монастыри остается лишь догадываться. С борта вертолета эта деревенька кажется незаконченной новостройкой, вблизи – сожженными руинами. Все дома сожжены, а некоторые сровнялись с землей. Из живых существ только одичавшие свиньи. Все это не единичные факты, это систематическое уничтожение населения. По данным МВД полностью разрушены 86 осетинских сел. После всего увиденного своими глазами я склонен расценивать «новый режим» в Грузии как фашизм. Боевиками с благословения властей страны совершено как минимум три группы преступлений. Во-первых, военные преступления: взятие в заложники мирных жителей, их массовые убийства и пытки.
Во-вторых, преступления против человечества: применение боеприпасов калибра 5,45 мм. со смещенным центром тяжести пули, что приводит к мучительной смерти от раздробления внутренних органов человека. В третьих, преступления против мира: развязывание гражданской войны по национальному признаку под девизом «Грузия для грузин»!
Когда я уезжал из Цхинвали, зацветали персиковые сады. Израненная земля покрылась белой фатой природного возрождения. И как хотелось мне, что бы возрождение началось не только в природе, но и в истосковавшихся по миру человеческих душах.»
