С печалью я смотрю на alma mater. Так уж получилось, что по первому высшему ваш покорный слуга - выпускник факультета филологии и журналистики Ставропольского государственного университета, который впоследствии влился в Северо-Кавказский федеральный университет.
Отчего же мне стало так грустно нынче?
Как сказал один мой хороший товарищ: "Ситуация смешная - история страшная".
Вынужден предупредить читателей: история личная и в некотором смысле - узкоспециальная. А потому не всякий найдет в ней интерес. Впрочем, как общая иллюстрация происходящего в судопроизводстве и экспертной деятельности она сойдет и для массового потребления.
По одному препротивнейшему дельцу о защите чести и достоинства, в котором юрист-юморист выступает истцом (да, иногда я представляю в суде и свои собственные интересы), Ставропольским краевым судом была назначена судебная лингвистическая экспертиза, в которой перед экспертами поставили два очень, на самом деле, простых вопроса: являются ли высказывания одной гражданки, опубликованные ей в СМИ, утверждениями о свершившихся фактах, или же это выражение личного оценочного мнения указанной гражданки, и носят ли эти высказывания порочащий характер.
Дело в том, что для рассмотрения исков о защите чести и достоинства имеет принципиальное значение, утверждал ли ответчик, к примеру, что истец - козел мохнорогий с копытами кривыми, и что ответчик лично эти копыта видел и за рога истца тягал, или же ответчик просто глубоко убежден в том, что истца надо называть козлом с копытами, но совершенно не утверждает, что они имеются у него в наличии.
В первом случае факты, о которых говорит ответчик, могут быть проверены путем осмотра головы и конечностей истца, и ежели у него не найдется ни рогов, ни копыт, ни хвоста - значит, ответчик наврал, то есть распространил ложную информацию. Ежели ответчик не докажет, что эту информацию он получил из иных источников и полагался на ее достоверность - значит, информация эта - заведомо ложная. Ну, а ежели будет установлено, что утверждение о причастности истца к виду парнокопытных носит порочащий характер - тут-то и наступает для ответчика та самая ответственность.
Во втором же случае высказывание ответчика - всего лишь выражение его оценочного мнения, за которое к такому виду ответственности его привлечь невозможно.
И решать такие вопросы суд может только и исключительно на основании заключения компетентных специалистов, поскольку в лингвистике суд специальных познаний не имеет. А потому назначение судебной лингвистической экспертизы в таких случаях обязательно.
Тут надо отметить, что в первой инстанции при рассмотрении этого гражданского дела случилась небольшая странность - Пятигорский городской суд при его рассмотрении эту самую экспертизу не стал назначать и в удовлетворении исковых требований отказал - я об этом деле писал вот здесь.
Ставропольский краевой суд пришел к выводу о том, что экспертизу, все-таки, провести необходимо, сформулировал для нее вполне корректные вопросы и направил материалы дела в "Научно-образовательный центр судебной экспертизы и экспертных исследований" Северо-Кавказского федерального университета.
Как написано на сайте этого достойнейшего экспертного учреждения, к проведению экспертиз в нем привлекаются штатные сотрудники СКФУ, из которых 40% - доктора наук, а 60% - тех же наук кандидаты. И даже самому неискушенному человеку понятно, что в таком монументальном образовательном учреждении, как федеральный университет, количество специалистов в той или иной области не исчерпывается одним-двумя, их должно быть МНОГО.
Правильно же?
А вот неправильно.
Предлагаю ознакомиться с потрясающим сопроводительным письмом, отправленным этим уважаемым и компетентным экспертным учреждением в Ставропольский краевой суд.
Я, признаться, чуть не рухнул, когда это прочитал.
Эксперт, которой было поручено проведение этой экспертизы, не стала ее проводить в связи с тем, что двадцать пять лет назад я учился в том же учебном заведении, в котором она преподавала и преподает поныне, и мы с ней общались, как два культурных человека - вежливо и тепло. И, в принципе, я понимаю эту глубокоуважаемую мной женщину, которая хочет избежать любых обвинений в аффилированности.
Но вот дальше начинается полный абсурд в той части, что в НОЦ судебной экспертизы СКФУ отсутствуют иные специалисты в области лингвистики, способные в пределах своей компетенции ответить на вопрос, является ли спорное высказывание утверждением, и носит ли оно порочащий характер. Потому что, простите, в СКФУ есть целый гуманитарный институт, в котором имеются кафедра русского языка, кафедра журналистики и кафедра рекламы и связей с общественностью. Да, так сложилось, что многих из уважаемых докторов и кандидатов наук, трудящихся на этих кафедрах я знаю лично - но далеко не всех. И, кстати, во время оно факт нашего знакомства не помешал одному из докторов наук с кафедры рекламы и связей с общественностью выдать "экспертное" заключение, в котором она фактически сову на глобус натянула - но тут случай был другой, тут меня надо было притопить, да поглубже, а я эту даму, будучи студентом, троллил нещадно. Факт личного знакомства со стороной сам по себе не является основанием для отвода эксперта: я, например, знаком так или иначе со многими судьями, так что же им - самоотводы брать?
Но оставшиеся два десятка ученых мужей и жен с этих кафедр я никогда в глаза не видел. И если уж у них не хватает квалификации для того, чтобы ответить на два элементарных, в общем-то, вопроса - воля ваша, в этом случае с образованием, которое дают студентам СКФУ, совсем беда.
У кого ж тогда - при отсутствии специалистов - учиться?
