20 лет бывает только раз в жизни, так что неудивительно, что Ингеборга была немного взволнована. Волнение дополнялось вполне объяснимой радостью, так что она чувствовала себя превосходно.
Уже после обеда собрались все приглашенные гости, в основном одногруппники из института и близкие друзья, а удалившиеся родители по традиции попросили всех вести себя пристойно, – впрочем, все и без того вели себя в рамках приличий.
День рождения пролетел как одно радостное мгновенье, в адрес Ингеборги прозвучало столько пожеланий, что она просто обязана была прямо на месте стать самым счастливым человеком на свете, а дружеские потягивания за уши привели к тому, что девушка убежала в комнату отца и вышла оттуда в старом мотоциклетном шлеме. Шутку оценили, и больше на ее уши никто не покушался. Подарков надарили столько, что они едва помещались на диване: стопка открыток, шоколадная фигурка почти метровой высоты, новый телефон, купюра достоинством в миллион долларов, роликовые коньки, футболка с портретом Ингеборге Дапкунайте, в честь которой ее и назвали, и множество других вещей – полезных, не очень, а порой и вовсе не способных принести пользу. Но Ингеборга радовалась всему. Все-таки ей было двадцать, а в этом возрасте радость чаще всего проявляется бурно и непосредственно.
Наконец гости разошлись. Ингеборга выключила музыку, посмотрела на раковину, в которой благодаря совместным усилиям уже не высилась гора грязной посуды, и села на диван. Среди подарков лежало несколько книг. Первая была подарочным изданием лучших сказок мира, начиная от русских народных и заканчивая Сельмой Лагерлеф, вторая – справочником кроссвордиста, третья, четвертая и далее до самого конца – фэнтези-циклом о приключениях какого-то Сварога. На обложках был изображен сурового вида мужчина с топором в руке, и Ингеборга, пожав плечами, наугад раскрыла один из томиков. Перелистывая страницы, наткнулась на фразу одного из героев: «Тому, кто не совершает добрых дел, глупо сокрушаться об упадке добра».
Прочитав это, девушка задумалась. Она и прежде ловила себя на том, что ей не слишком интересно с большинством ровесников, которые стремились скорее прожигать свою жизнь, чем привносить в нее смысл. Так, может быть, и в самом деле нужны конкретные добрые дела, а не размытые мечты о том, как осчастливить все человечество? Она села за компьютер и через несколько минут уже знала адреса трех детских домов…
* * *
– Здравствуйте! – сказала она, входя в кабинет директора детдома. – Меня зовут Ингеборга, я хотела бы вам немного помочь. Вот, это для ваших воспитанников.
– Спасибо, – мягко улыбнулась директор, женщина лет сорока пяти. – А что в пакете?
– Конфеты, шоколадки…
– Все понятно, – снова улыбнулась женщина. – Пойдем со мной.
В столовой, куда директор привела Ингеборгу, та увидела длинные ряды полок, заставленных коробками со сладостями: прямо склад кондитерской фабрики.
– То, что ты сделала, – это просто замечательно, – сказала директор, – к нам очень редко приходят молодые девушки с пакетами сладостей. Но детям нужны не столько шоколадки, сколько внимание и любовь тех, кто эти шоколадки приносит.
– Я поняла, – тихо ответила Ингеборга.
– У тебя необычное имя. Ты литовка?
– Нет, русская, – уже спокойнее сказала девушка, – Трофимова Ингеборга Николаевна.
– Интересно, – удивилась директор. – Мне кажется, тут не обошлось без кинематографа?
– Не обошлось, – улыбнувшись, подтвердила девушка.
– А давай мы с тобой пойдем и попьем чаю. Кстати, я же не представилась, – меня зовут Вера Андреевна.
Через несколько минут они сидели в уже знакомом кабинете и пили чай.
– Знаешь, – начала Вера Андреевна, отодвигая чашку, – если ты действительно хочешь помочь, ты можешь просто прийти и пообщаться с детьми, им будет приятно. Если у тебя, конечно, есть время. Можешь им пару фильмов принести хороших, мультиков для маленьких – для нас это больной вопрос.
– Хорошо, – кивнула девушка.
В этот момент в дверь постучали, и через секунду показалась вихрастая голова мальчишки лет десяти.
– Вера Андреевна, – сразу затараторил он, – а новых игрушек не приносили еще?
– Еще нет, Виталик, – вздохнув, ответила директор, и голова исчезла. – Вот еще одна головная боль: игры для приставки. Приставка допотопная, днем с огнем игр не сыщешь.
Потом они прогулялись по детскому дому. Вера Андреевна знакомила Ингеборгу с воспитанниками, а девушка попутно отмечала, что в присутствии директора они чувствуют себя ничуть не скованно. Кино дети смотрели на стареньком уже телевизоре, к которому каким-то чудом подключался DVD-плеер.
А затем она услышала музыку.
Музыка текла – именно текла – откуда-то справа, и Ингеборга, забыв про все остальное, пошла на звук. Чистая и немного грустная мелодия казалась такой родной, хотя девушка была уверена, что раньше никогда ее не слышала. Толкнув дверь, из-за которой доносилась музыка, она увидела светловолосую девочку лет двенадцати, которая сидела за обшарпанным пианино.
Повернув голову, девочка молча кивнула, а Ингеборге показалось, что, когда она прекратила играть, в комнате стало как-то темнее.
– Здравствуй, – ответила на молчаливый кивок Ингеборга. – А что это за мелодия?
– Это ее собственная мелодия, – раздался за спиной голос Веры Андреевны, – Аленка – наш маленький композитор.
– Никогда такого не слышала, – тихо произнесла Ингеборга.
– Алена, а ты не могла бы сыграть нашей гостье свою любимую?
Девочка снова кивнула, замерла на секунду, держа руки над клавишами, а затем начала играть. Если первая мелодия очаровывала, то вторая была чудом. Помимо воли Ингеборга представила себе плывущую по течению реки лодку с сидящим в ней мальчиком, который играет на маленькой дудочке, а на носу лодки танцуют крохотные человечки. Мальчик с любовью смотрит на маленьких танцоров, а те чинно разбиваются на пары и начинают кружиться в старинном танце. Теплые волны бьются о деревянный борт лодки, но это никому не мешает, и над гладью реки разливается тихая мелодия…
Картина была настолько реальной, что Ингеборга даже не поняла, когда Алена закончила играть. Девушка оглянулась и вспомнила, где она находится, а затем подошла и поцеловала Алену в щеку.
– Когда-нибудь ты станешь самым лучшим на свете композитором!
Алена смущенно улыбнулась, опустила крышку пианино и выбежала за дверь.
– Она не разговаривает, – произнесла директор, – и немного стесняется этого. А здесь она играет целыми днями. Когда-нибудь я надеюсь купить ей хорошее пианино…
* * *
Домой Ингеборга возвращалась со странным настроением. Ей было одновременно и радостно, как в детстве, когда мама читала ей сказки перед сном, и немного грустно, как будто она заглянула в одну из сказок, но не смогла там остаться.
Весь вечер она сидела за компьютером, а утром положила в пакет с тетрадками распечатанные листы и отправилась в институт. Уже к обеду она расклеила объявления, в которых предлагала студентам собрать денег для покупки игровой приставки для детдома и указывала свой телефон. Немного волнуясь, она размышляла, откликнется ли хоть кто-нибудь, когда раздался первый звонок. Через полчаса у нее в кармане лежали первые пятьсот рублей. Через неделю было собрано тридцать две тысячи четыреста восемьдесят рублей, и удивленная Ингеборга в сопровождении нескольких добровольных помощников поехала в магазин, где они выбрали огромный телевизор и самую новую приставку.
Затем она, набравшись смелости, подошла к менеджеру по продажам, а потом вместе с ним – к коммерческому директору. Еще полчаса спустя в фирменный микроавтобус уже грузили коробки с домашним кинотеатром и синтезатором.
Нет нужды говорить о том, с какой радостью эта процессия была встречена в детском доме. Дети сначала недоверчиво смотрели на коробки, а затем, поняв, что все это для них, бросились помогать распаковывать. А Ингеборга смотрела на тихо подошедшую на шум Алену, которая, увидев синтезатор, повернулась к ней. От ее взгляда у Ингеборги чуть не выступили слезы, а затем девочка улыбнулась – уже не смущенно, а открыто и радостно, – и Ингеборге снова показалось, что в помещении стало светлее. Улыбнувшись в ответ, она подмигнула Алене, а потом спохватилась, достала телефон и начала фотографировать все происходящее, чтобы разослать фотографии всем, кто принимал участие в сборе денег.
Вечером зазвонил телефон.
– Здравствуйте, – раздался мужской голос, – я могу услышать Ингеборгу, которая курирует детские дома?
Пару секунд девушка переваривала услышанное, а затем рассмеялась и ответила:
– Говорите, я слушаю.
* * *
– Трофимова!
Лицо преподавателя социологии не предвещало ничего хорошего.
– Студенческая жизнь отнимает все силы? – брови Александра Сергеевича с вполне объяснимым прозвищем «Пушкин» поползли вверх.
– Извините, я, кажется, задремала.
– Останьтесь после лекции, раз уж вам так не нравится мой предмет, – отрезал «Пушкин».
Вздохнув, девушка вернулась к конспекту. Остаток лекции тянулся невыносимо долго, когда же аудитория опустела, Ингеборге пришлось выслушать целую речь, финалом которой стало обещание сложностей на зачете. Плохая новость, если учесть, что о принципиальности социолога уже давно ходили легенды.
Выйдя на институтскую площадь, она оглянулась в поисках знакомых лиц и тут же вспомнила, что должна была встретиться со Степаном, который вчера рассмешил ее фразой о кураторстве над детскими домами. Словно прочитав ее мысли, от компании неподалеку отделился светловолосый парень в красной джинсовой рубашке.
– Привет, – произнес он, – я Степа, который вчера тебе звонил.
– Привет, – ответила девушка, – а я все гадала, как же мы друг друга узнаем.
– А я тебя на фотографиях видел, где ты с девочкой возле синтезатора стоишь.
Затем Степан рассказал, что подрабатывает веб-дизайнером, а идею сайта о помощи детям-сиротам вынашивает давно. Так что объявления, расклеенные Ингеборгой, стали последним толчком.
– В общем, я могу открыть сайт.
– А что для этого нужно?
– Контент – ну, то есть фото, информация… И еще время. Примерно месяц на раскрутку, – улыбнулся Степан. – Набросаю макет, покажу тебе. Согласна?
– Да, – твердо ответила девушка. – А регистрация сайта сколько стоит?
– Не так дорого, – Степан махнул рукой, – это уже моя забота.
– Хорошо, – кивнула Ингеборга и вдруг спохватилась: – Степа, а музыку туда можно будет вставить?
– Без проблем.
– Хорошо, – обрадованно повторила девушка, – я подберу все что можно и отправлю тебе.
Незаметно разговор перетек в более отвлеченные плоскости, выяснилось, что оба неравнодушны к хорошей инструментальной музыке, начиная от старых добрых Ventures и заканчивая более современным Кенни Джи, так что через полчаса знакомства они уже болтали почти как старые приятели. И только когда они попрощались, Ингеборга поняла, что они могли бы проговорить еще часа два, настолько комфортно она себя чувствовала в обществе Степы.
За последующую неделю девушка успела дважды побывать в «подшефном» детском доме, с радостью убедившись, что дети в восторге от новой техники, но больше всего ее порадовали успехи Аленки, которая уже успела крепко подружиться с подаренным синтезатором, записав целых восемь композиций. Естественно, Ингеборга все их скачала, предварительно объяснив девочке, что собирается выложить их в Интернете. Вместо ответа Алена улыбнулась, несколько раз кивнула и, обхватив Ингеборгу руками, доверчиво прижалась к ней. От этого прикосновения девушке показалось, что внутри нее что-то оборвалось, словно какая-то тоненькая ниточка, натянувшись до предела, тихо лопнула, – и из глаз ручьем потекли слезы. Шмыгая носом, Ингеборга гладила Аленку по голове, машинально приговаривая, что все будет просто замечательно, а про себя думала, отчего жизнь бывает такой несправедливой.
* * *
Степа позвонил ей через четыре дня. Сказав, что кое-что получилось, он спросил, могут ли они встретиться, на что Ингеборга без раздумий ответила «да». Когда она зашла в кафе возле института, Степан был уже там.
– Привет, – подойдя к столу, улыбнулась в ответ Ингеборга.
– Привет, садись, – с этими словами Степа развернул ноутбук.
Компьютер, задумавшись на долю секунды, открыл готовый макет сайта, и девушка, забыв обо всем, принялась изучать его содержимое. Спустя несколько минут она пришла к выводу, что ей все нравится и ничего менять не нужно, причем Степану пришлось дважды переспросить, поскольку Ингеборга его не услышала. В конце концов она вскочила со стула и на радостях чмокнула Степу в щеку.
– Ой, это я от радости, – немного смутившись, произнесла девушка.
– Ничего-ничего, – Степа тщетно старался сохранять серьезный вид, – если так пойдет и дальше, я тебе каждый день по сайту готов делать.
– Не надо каждый день, по-моему, этот самый лучший.
– Это только так кажется. Если недельки две плотно посидеть, можно такой шедевр собрать, что ахнешь. Но этот тоже ничего.
– Он замечательный! Степа, большое тебе спасибо.
– Да не за что. Да, я послушал на досуге музыку, которую эта девочка, Алена, пишет. Мне понравилось.
– Я когда первый раз услышала, – подхватила девушка, – то даже забыла, где нахожусь. Представляешь? Она играла на старом разбитом пианино, а я представляла себе реальную картинку, как будто по реке плывет лодка, в которой сидит мальчик и играет на дудочке, а перед ним танцуют нарядные человечки ростом с палец. Глупо, наверное, звучит…
– Нет, – Степа покачал головой. – Если честно, мне самому что-то похожее представлялось, только там была не река, а поляна. На пне сидел человек в зеленой накидке и играл на пан-флейте, а вокруг него кружились девушки, они были тоже в зеленой одежде. Вот такая вот музыка…
В этот же день сайт начал работать, а уже через две недели пошли первые результаты. Ингеборге звонили, слали сообщения на почтовый ящик, переводили деньги на счет детского дома, а вскоре абсолютно незнакомые люди стали приносить ей домой технику, детскую одежду и продукты. Скоро дома собрался небольшой склад: четыре не новых, но вполне рабочих компьютера, телевизор, два музыкальных центра, три огромных коробки новой одежды, почти центнер консервов, куча сладостей. Пришлось искать грузовую «газель»; к счастью, оказалось, что у одного из ее «волонтеров» брат подрабатывал перевозками, так что все получилось как нельзя лучше. Естественно, что акция была скрупулезно отснята, фотографии и видео Ингеборга переслала Степе, и уже к вечеру на сайте можно было наблюдать полный отчет о передаче всего «благотворительного имущества» воспитанникам. Еще там были видеообращения самой Ингеборги, директора Веры Андреевны и пятерых детей, которые благодарили всех людей, решивших им помочь.
Со Степой они виделись довольно часто, и со временем Ингеборга начала ловить себя на мысли, что он, кажется, нравится ей все больше и больше. Однако заговорить с ним о личных отношениях она как-то не решалась, считая это не совсем тактичным. Иногда она была почти уверена, что Степан вот-вот задаст ей вопрос, совсем не связанный с благотворительностью, к примеру, что она делает вечером, однако недогадливый веб-дизайнер ее уверенности отчего-то не разделял, и они продолжали общаться просто по-приятельски.
* * *
Сессия, как всегда, подкралась незаметно. Ингеборга, успевшая почти забыть о грядущих сложностях, вдруг спохватилась и начала усиленно готовиться к сдаче зачетов. Как-то сразу вспоминалась зловещая слава социолога и его же прощальные слова, и тогда девушка выключала на вечер телефон, с головой погружаясь в конспекты. Постепенно ее зачетка пополнялась новыми записями, все предметы благополучно сдавались, и наконец настала очередь социологии.
Войдя в аудиторию, девушка поздоровалась, вытянула билет и уже собиралась сесть, когда раздалась вполне ожидаемая фраза:
– Трофимова, вы будете последней.
Обреченно кивнув головой, Ингеборга прошла и села за парту. Ясное дело, ничего хорошего ей не светило, она, конечно, была готова, ну или почти готова, но ведь дотошные преподаватели для того и существуют, чтобы нутром чувствовать пробелы в студенческих знаниях. Вздохнув, девушка взглянула на вопросы, достала ручку и начала писать. Один за другим ее одногруппники подходили к столу Александра Сергеевича, отвечали и уходили, кто-то выходил с радостным лицом, а кто-то – с выражением поистине мировой скорби. Дождавшись, когда никого не осталось, Ингеборга взяла билет и листы с ответами.
– Вы готовы, Трофимова? – без тени улыбки спросил социолог.
– Надеюсь, – честно ответила девушка.
– Это хорошо, что надеетесь, – продолжил тезка великого поэта. – Кстати, как-то я искал одну монографию и абсолютно случайно наткнулся на весьма интересный сайт… Вы благотворительной деятельностью занимаетесь как частное лицо или представляете какую-нибудь организацию?
– Как частное лицо, – удивленно ответила Ингеборга.
– Честно признаться, вы мне представлялись более легкомысленной, – с этими словами Александр Сергеевич положил на стол сумку для ноутбука. – Насколько я понял, вашим подопечным не помешает компьютер?
– Да, но… – девушка окончательно растерялась.
– У меня не так давно был день рождения, и сын подарил мне новый. А зачем мне два?
– Спасибо, – только и смогла произнести Ингеборга.
– Но если вы думаете, что это как-то скажется на сдаче зачета, то… – тут последовала драматическая пауза, во время которой девушка успела еще раз вздохнуть, – вы абсолютно правы. Многие считают меня бессердечным чудовищем, но я просто хочу, чтобы студенты знали мой предмет. Однако сердце у меня все-таки есть. Давайте зачетку.
Когда Ингеборга вылетела из аудитории с сияющими глазами и широченной улыбкой, она столкнулась со Степой.
– Сдала? – тут же понял он.
– Да! – не сдержавшись, девушка бросилась ему на шею.
– Слушай, давно хотел спросить тебя, – Степа немного наклонился, – а может, я тебя на радостях куда-нибудь приглашу, как простую симпатичную девушку?
– Приглашай, Степа, приглашай, – без раздумий согласилась Ингеборга, – простая симпатичная девушка совсем не против. А какую историю я тебе расскажу…
Автор: Андрей Кадынцев
Издание "Истоки" приглашает Вас на наш сайт, где есть много интересных и разнообразных публикаций!