Вечер.
На деревушку опускалась тишина. Вместе с легким холодком со стороны местной речки тянулись тонкие хлопья тумана, звуки поздних лягушачьих посиделок и стрекот невидимых жучков. Они приходили на смену своим дневным коллегам - разноголосью домашней живности, урчанию автомобильного мотора да громким радостным голосам.
Нечасто в деревне звучали эти громкие радостные голоса в последнее время. Казалось, даже воздух не сразу вспомнил, что с ними делать. Если закрыть глаза, можно было даже вспомнить, какой деревня была раньше - шумной, людной, неприлично живой.
Дед ухмыльнулся и вытащил из потрепанного лупоглазого “москвича” свой старый добрый рюкзак. Поправил ружье, которое так ему сегодня и не пригодилось, и бодро, несмотря на возраст, зашагал к дому. Над капотом автомобильчика дрожал от тепла воздух, но скоро этот автоветеран, почти одногодка деда, тоже задремлет во дворе, закутается в туман и будет ждать рассвета.
Дед на секунду нахмурился и с прищуром посмотрел на небо. И правда, ощутимо потемнело. Ночи летом долго раскачивались, кокетничали, не хотели раскрывать себя, но потом почти мгновенно падали на голову, накрывая мир непроглядной темнотой - если бы не яркий спасительный квадратик окна его хаты, то можно было бы заблудиться в двух шагах от собственного дома.
Чего деду, разумеется, совершенно не хотелось.
Старик с силой толкнул дверь и громко потопал сапогами.
- Деда! - раздался радостный девичий визг.
Это ее счастливый смех в последние дни заливал деревню, такую спокойную, тихую, постаревшую. Почти пустую - всего на три жилых двора, да и те….
- Здоров, внучка! Ну как тут всё?
- Хорошо, деда. Кушаем.
Кушаем, да. Дед бросил рюкзак в сенях и аккуратно притворил дверь. Совершенно выбивающаяся из общей пасторальной картины массивная металлическая громада легко повернулась на обильно смазанных петлях и защелкнулась за его спиной. Дед отчего-то вздохнул и запер все три замка, после чего привалил сверху старомодный обитый ржавыми скобами засов. Ночью все-таки лучше хорошенько запереться, хотя замки - это далеко не панацея.
Места-то у них дикие. Волки, кабаны, лихой люд.
Всякое случается.
Дед скинул сапоги и вошел в комнату. Половину ее занимала огромная русская печь, прямо напротив стоял современный ЖК-телевизор, а за большим столом на стареньком диване сидела внучка Танюша, радостно болтающая ногами и размахивающая ручонками:
- Поймал лося, деда?
- Куда там мне, старому, - усмехнулся дед и подошел к окну, - Он как пошел на меня рогами, как замычал….
- Страшный лось?
- Страшенный. Не лось, а танк.
- Слышишь, Ваня? На деда танк напал!
Дед скосился на внучку и на секунду изменился в лице. Посмотрел обратно в окно, громко выдохнул через нос и, закрыв глаза, расплылся в улыбке.
- Даже не танк, а целый паровоз, - обернулся старик и сел на стул возле окна.
Ваня сидел рядом с Таней и тихонько улыбался себе под нос. Руки его лежали возле тарелки - тарелок на столе было две, обе до краев наполненные вкуснейшей гречневой кашей, тайный рецепт которой дед привез еще из армии. Версии происхождения рецепта разнились - то его под страшным секретом рассказал какой-то украинец, то посвятил деда в семейную тайну спасенный на маневрах узбек, а то и у пленного врага выпытали.
Дед знал множество баек. И, кажется, придется ему несколько сегодня вспомнить.
- А чего так темно, дед?
- Темно? - удивился старик и почесал седую бороду, - Так ночь же, Таня.
Дед с подозрением стрельнул глазами в сторону окна, успевшего превратиться в непроницаемый черный прямоугольник, и с сожалением подумал, что ночь, кажется, будет безлунной. И вдруг свет в комнате и правда ослабел, немного помигал, но тут же вернулся в норму.
Впрочем, ничего неожиданного. Проводка в доме была старше самого деда, и постоянно барахлила. Надо будет Семеныча попросить глянуть, может….
- А что, Танюш, страшно тебе, что ли?
- Нет! - насупилась девочка и отправила в рот ложку каши.
- Ты же знаешь, что главное, когда страшно? - подмигнул дед внучке.
- Не бздеть, - пародируя глубокий бас старика, засмеялась девочка.
- Точно, внучка!
Дед легким движением переложил ружье на колени и оперся о него локтями. В голове у него роились какие-то обломки воспоминаний, но сконцентрироваться на собственных мыслях мешал черный квадрат окна, уставившийся ему в затылок.
- А мне Ксюха сказала….
- Ксюха? - растерянно переспросил дед.
- Ксюха, из школы.
Внучка потрясла своим смартфоном. Ах да, та самая Ксюха, что умудряется практически одновременно строчить подруге обидные комментарии под фото и обсуждать с ней фасоны платьев и прочую дребедень, которую принято обсуждать в их возрасте.
- А, подружка твоя.
- Никакая она мне не подружка.
- И что она сказала?
- Что куклы мои страшные.
- Не может быть, - наигранно удивился дед.
- Нет, ты смотри только.
Таня открыла браузер и начала искать заветную фотографию своей любимой куклы - Ленки, ставшей новым яблоком раздора. Ваня с интересом заглядывал за ее плечо и молча рассматривал вереницу самых разных фото - верхушки леса, бесконечные поля, смешных букашек и, конечно же, во весь рот улыбающуюся сестру, тычущую в камеру пальцем.
- А ты кукол боишься? - спросил дед и автоматически потянулся за сигаретой.
- Разве куклы бывают страшные? - удивилась Таня.
- Бывают, - дед мысленно хлопнул себя по рукам: хватит уже курить при ребенке.
- А ты видел страшных кукол?
- Ну, я-то не видел. А Галька… Помнишь Гальку?
- Бабу Галю? Конечно, она сегодня заходила….
- О, баба Галя видела страшную куклу. Когда она еще жила в Минске….
- А это давно было?
- Не очень, - уклончиво ответил дед и весь подался вперед, скорчив заговорщицкую мину, - Видела она там очень страшную куклу.
- И не забздела? - так же заговорщицки подмигнула внучка.
Она уже поняла, что намечается очередная история из богатого дедушкиного багажа.
- Не забздела, - уверенно кивнул дед.
Танюша радостно завизжала, а Ваня же только немного наклонил голову и вперился в деда немигающим взглядом. Старик ухмыльнулся в бороду и откинулся на спинку стула:
- В Минске напротив парка Челюскинцев есть площадь.
- Хочу в парк. На качельки.
- Да, - рассмеялся дед, - качельки там что надо. Надо будет как-нибудь с вами туда наведаться, давненько я городе не был. Так вот. Площадь эта называется Калинина, в честь одного очень важного дядьки. А за ней - улица Калинина. Очень удобно, хотя можно и запутаться. И вот на этой улице есть кафе.
- Загадочное кафе?
- Не то слово. Но тетя Галя, конечно, об этом тогда не знала. Все, что она знала, что в кафе “Битлджус” нужны работники….
- Битыжус? А что это?
- Это из одного фильма.
- Интересного?
- Ну, как тебе сказать….
- Посмотрим?
- Сегодня у нас ночь историй. Ночь фильмов будет завтра.
- Хорошо. А при чем здесь кукла?
- А при том, внучка, что она стоит в этом кафе на подоконнике….
Белый танец.
Галина потерла спину и осмотрела здание сверху донизу.
Ничего впечатляющего. Она осторожно заглянула за ворота и увидела там волосатого рыжего человека, который меланхолично курил и старался стряхивать пепел исключительно в сторону своего левого ботинка.
- Молодой человек!
Человек зачем-то оглянулся, обнаружил, что других человеков кроме него здесь нет, и выдохнул горький дым:
- Да?
- Это Калинина, семь?
- Без малейшего понятия, - улыбнулся человек и снова затянулся.
- Тут кафе?
- Кафе, да.
- Я слышала, тут нужна уборщица….
- Может быть, - человек улыбнулся и развел руками, - Можете зайти внутрь и спросить, почему бы и нет.
Галина почувствовала неловкость и немного потопталась на месте:
- Тяжело же на пенсии, понимаете?
Человек тоже виновато улыбнулся и стряхнул пепел, который, витиевато обернувшись вокруг своей оси, упал возле правой ноги. Вот же невезуха. Человек переступил с ноги на ногу, наверное, смущаясь еще больше, чем Галина.
- Хотелось бы работу… Чтоб от дома недалеко, и….
- Ага.
- А что это за кафе?
- Битлджус.
- Битлджус?
- Битлджус, - кивнул волосатый и загасил бычок, - И мы сказали это имя три раза.
- Да?
- Да. Вы не хотите его говорить три раза, поверьте, - хихикнул курильщик.
Галина улыбнулась и поспешила внутрь. Этот диалог что-то становился странным. Внутри заведения было спокойно - играла какая-то тихая музыка, из людей был только бармен, задумчиво ковыряющийся в телефоне. Ну и бокал пива, судя по всему, принадлежавший тому самому курильщику у входа. Бармен смерил Галину удивленным взглядом. Видимо, нечасто люди ее возраста - и комплекции, как тут же напомнил коварный внутренний голос, - заходили сюда.
- Молодой человек, я….
Рыжий зашел следом и плюхнулся за стол с тем самым бокалом. Нетерпеливо посмотрел на часы, вздохнул. Старушка проследовала мимо него в боковую комнату, растерянно вытирая ладони об подол пальто, а он сам просто выпил и довольно рыгнул.
Что может быть более умиротворяющим.
Старушка скрылась за дверью. Рыжий почесал шею и уставился в окно. За ним ровным счетом ничего не происходило - изредка проносились отдельные автомобили, и на этом все развлечения заканчивались. Кроме, конечно, огромной куклы. Кукла стояла на подоконнике и, казалось, насмехалась над всем, происходящем в баре. Ну или готовилась пуститься в пляс - внешне эти состояния мало различались.
Рыжий снова пригубил пива и вытер с губ пену. Попытался рассмотреть, куда исчезла работящая старушка, но не смог. Бармен отчего-то сверкнул глазами в его сторону - наверное, проверял, не опустел ли у клиента стакан. Рыжий скорчил мину в ответ, и бармен отвернулся.
Наступал совершенно обыкновенный вечер.
- Доброе утро, Вьетнам!
Тишину разорвало на части бодрым и уже заранее хмельным женским голосом. Рыжий ухмыльнулся и помахал рукой:
- Ты на свои похороны опоздаешь.
- Да, ну и что?
И ничего. Ни робкая приглушенная музыка, ни отдаленный гул многочисленных машин не могли устоять перед этим голосом. Девушка рухнула на диванчик напротив рыжего и тут же замахала руками, как самый распоследний утопающий:
- Пиво! Светлое!
Бармен кивнул и с угрюмым выражением лица отправился выполнять заказ.
- Ну, как там дела на фронтах? - спросил рыжий и поерзал на диванчике.
Солнце светило прямо в глаза, отчего он вынужденно щурился и пытался найти какое-нибудь укрытие.
- Полный кошмар! - драматично всплеснула руками девушка.
Внимательно слушая подробности случившегося кошмара, рыжий все ерзал на диванчике, пока, наконец, не смог спрятать лицо в тени. Тень эту отбрасывала та самая огромная кукла. Солнце за ее спиной окружило изогнутую фигуру нежно-золотым свечением, но никакой святости нимб кукле не добавлял.
- И ты знаешь, что он нам ответил?
- Что? - поинтересовался рыжий, продолжая разглядывать куклу.
Или статуэтку. Черт его знает, как правильно. Фигура женщины, одетой в роскошное платье, чем-то походила на цыганку, но парень слабо разбирался и в платьях, и в цыганах, да и, что греха таить, в женщинах. Кукла застыла в какой-то нелепой, и в то же время жизнерадостной позе - что-то среднее между готовностью начать немедленно кружиться в сумасшедшем танце и апокалиптическим смирением махнуть рукой с громким “да и черт с ним”.
- Да и черт с ним, - повторил рыжий.
- Да, черт с ним, - согласилась девушка и протянула ему бокал.
Чокнулись.
Рыжий сделал щедрый глоток и снова рыгнул. Благость разливалась по телу, забирая все заботы трудового дня, тревоги безработного вечера и, самое важное, безрадостную темноту долгой, ледяной, одинокой ночи.
Стоп, какой, к черту, ночи. Но дворе часов шесть только… Рыжий хмуро уставился в окно, пытаясь понять, откуда в его расслабленные мысли проникла та самая ночь, на которую не пришлось даже обыкновенных городских фонарей. Черная, клубящаяся до самого горизонта, как… Стоянка цыганского табора? Он хмыкнул и заглянул в лицо кукле: уж не она ли ему навеяла такие мысли?
Но кукла улыбалась во все лицо. Во всяком случае, той его частью, что не была скрыта за позолоченной маской, украшенной яркими перьями. Глаза были закрашены черной краской, так что проследить взгляд фигуры было проблематично - она могла смотреть на него, в другой конец зала, или вообще в никуда. И кукла была вампиршей.
- Вампирессой, - поправила девушка.
- Да хоть вампиркой, - скривился рыжий, - Надо перестать думать вслух.
- Ну, ничего незаконного ты не думал. А кукла эта жуткая.
- Чем жуткая? Обычная танцующая цыганская вампирша. Клыки прилагаются.
- Просто жуткая. Иногда хочется ее отвернуть к стене, чтобы… Не знаю, чтобы не пялилась.
- Здесь окно, - пожал плечами рыжий, - Она все равно будет пялиться на тебя, когда пойдем курить.
- Вот же засада.
Рассмеялись.
Мимо смеющихся прошла все еще смущенная, но уже более уверенная в себе Галина. За ней шла широко улыбающаяся женщина:
- Вот и отлично, можете прямо завтра выходить.
- С утра?
- Конечно. Вы нам полностью подходите. Недельку притремся друг к другу, и если все будет в порядке, то можете устраиваться и на постоянной основе.
- А когда точно?
- После рассвета, - выпалила женщина.
- А?
- Ну, то есть, не слишком рано, - как-то искусственно рассмеялась администратор, - Часов в восемь будет нормально, да и светло тогда уже будет.
Галина кивнула, пытаясь понять, как дневной свет может повлиять на ее работу. Очередной сумасшедший наниматель, который из кожи вон лезет, чтобы сэкономить на электричестве? Был у нее один такой, горячей водой запрещал пользоваться….
- Ну, тогда до завтра?
- До завтра. Если что, звоните на мой номер. До встречи!
Бармен отбросил надоевший телефон и теперь практиковал древний барменский обычай протирания стакана. Видно, его что-то беспокоило, но кто в наше время живет без забот.
- Будьте добры, повторить! - донеслось до него.
***.
- Ууууууу, вампир! - Танюша оскалилась и громко пощелкала зубами.
- Не щелкай зубами, а то будешь как дед, - сверкнул тот своими золотыми коронками.
- Я люблю золото.
- Как хочешь, - пожал плечами дед, - тогда вместо сережек купим тебе зубки.
- Но я хочу сережки, - насупилась внучка.
- Тогда не щелкай зубками, - разумно заключил старик.
Казалось бы, за окном давным-давно умерли все источники света, но с каждой минутой за стеклом становилось все темнее и темнее. Дед периодически бросал взгляд в окно и для успокоения поглаживал ложе своего ружья. Не то чтобы оно на самом деле могло им помочь, но в таких вопросах….
- А это настоящий вампир?
- Кукла? - посмотрел на внучку дед, - Конечно, нет. Тогда бы это была история про вампира.
- А вампиры бывают?
- Может, и бывают. Помню, мы с дядей Толиком однажды ехали по дороге - помнишь, которая за лесом проходит?..
- Деда! - одернула его внучка, - Не хочу про дядю Толика, хочу про куклу.
- Ну тогда слушай, - холодно улыбнулся дед.
Ванюша сидел, переплетя пальцы своих тоненьких ручонок, и, не мигая, смотрел ему прямо в глаза.
***.
Галина отперла дверь и зашла внутрь. В первый день ее еще встретил тот самый угрюмый бармен, а потом просто выдали ключи. Вот просто так, под честное слово.
Давненько она такого не встречала.
Бар занимал весь первый этаж здания. Что находилось на втором, она не видела, но, похоже, обычные жилые комнаты. Если, конечно, можно нормально жить с таким соседством. Музыка допоздна, пьяные компании… Звучало, впрочем, как самый обычный дворик самого обычного спального района.
Галина провела по полу шваброй. Особенно убирать было, в общем, и нечего. От бара, собирающего по вечерам праздную молодежь, она ожидала худшего. Но уж на это жаловаться она не будет совершенно точно.
Интерьер, в общем, был приятненький. Добротный паркетный пол, здоровенный рисунок на стене - какие-то загадочные лица, наверное, музыканты или актеры. И музыкальный автомат. Его особенно сильно просили не трогать, техника, мол, хрупкая, ценная, и вообще для этого специальный человек есть. Который и пыль протирает, и по электрической части. На ночь его выключали из розетки, и запускали уже после того, как Галина уходила домой.
Но вообще она видела машину в действии - он переливался красивыми огоньками - желтыми, зелеными, фиолетовыми, - и мог за монетку сыграть какую-нибудь песню.
Всякое молодежное, в основном.
Галина закончила с полом и распрямилась. Окна были чистыми - пробуждающееся утреннее солнце все глубже забиралось в недра бара, не встречая на своем пути никакого сопротивления. Только… Странно.
Кукла вызывающе прогнувшейся женщины с глубоким декольте смотрела прямо на нее. Вчера фигура была повернута в другую сторону.
- Молодежь, - вздохнула Галина.
Пусть и ненастоящая, но фигуристая распутная баба - конечно же, кто-то не удержался и непременно развернул статую под свои вкусы. Может, даже облапал ради шутки.
Правда, Галина была готова поклясться, что когда она выносила в зал ведро и швабру, кукла стояла как положено, глядя на вход. То есть, опять-таки, на нее.
- Дура ты старая, - пожурила себя Галина.
- Галина Петровна! А вы уже на ногах.
- Да, Сергей, доброе утро, - поздоровалась Галина с барменом.
Тот бросил мимолетный взгляд на окно и вдруг застыл на месте:
- Галина Петровна, а что вы так рано-то?
- Рано?
- Вы когда на работу пришли?
- Полвосьмого, что….
- Что ж вы, Галина Петровна, так себя не бережете, - в голосе бармена звучала скорее досада.
- Да не спалось… - растерянно протянула Галя, неуверенно сжимая швабру.
- Не спалось ей, - вполголоса буркнул Сергей, но тут же одернул себя, - Что вы, не стоит так волноваться. Посидели бы дома, выпили чайку.
Бармен быстро подошел к той самой злополучной кукле и с видимым усилием развернул ее лицом по направлению к выходу. Может, старушке показалось, но его руки тряслись. Хотя, кукла поворачивалась нелегко - может, она просто очень тяжелая?
- Да я, Сергей….
- Пожалуйста, Галин Петровн, не надо сюда приходить раньше восьми.
Голос его прозвучал как-то бесцветно и почти виновато. Галина растерялась еще больше и даже забеспокоилась, не уволят ли. Странностей-то, конечно, и у этих ребят хватало, но в целом место было хорошее….
- Хорошо, Галина Петровна?
- Хорошо, Сергей, я просто….
- Да ничего страшного, - вдруг рассмеялся бармен, - Не хотите чаю? Я как раз пойду кипяточку поставлю.
- Хорошо, - растерянно брякнула Галина.
Бармен лучезарно ей улыбнулся и как-то быстро, едва удерживаясь от бега, скрылся на кухне.
Галина обернулась к кукле и с прищуром на нее посмотрела. Светотени утреннего солнца явно сыграли с ее старыми глазами злую шутку, и ей на секунду показалось, что кукла насмешливо указывает на нее пальцем.
***.
Ну а к вечеру в баре все менялось. До шести часов сюда забредали случайные прохожие - кто-то пропустить стаканчик, кто-то - крепко пообедать или перекусить. Но потом бар превращался в полноценный бар. С приглушенным освещением, десятком одновременно существующих разговоров, цветными волнами, бегущими по музыкальному автомату, и спорадическими танцами, криками, взвизгами….
Бар становился баром. На гостей высокомерно взирали их кумиры - хотя далеко не все могли узнать их по имени. Великие, безвременно ушедшие рок-музыканты, со знанием дела выписанные на стене в окружении воздушных строчек их собственных песен. И только коварный Битлджус, притаившийся в этом ряду, с широкой улыбкой взирал на творящийся веселый хаос. Тот самый, кому и было посвящено заведение. И чье имя не стоило произносить три раза по никому не понятной причине.
На столах лежали старые пластинки. Они тебе и элемент декора, и подставки под стаканы, да и просто - гадальные карты.
Рыжий поднял свою пластинку и громко прочитал:
- Буратино.
Его компания разразилась хохотом. Сам рыжий тоже улыбнулся и положил пластинку обратно:
- Но я еще смогу стать настоящим мальчиком!
- Ага, куда тебе, - ответил самый высокий из них и поднял свою:
- “Киевский вальс”. Ну, кто первым про хохлов пошутит?
- Поздно, ты уже, - отмахнулся тот, что потолще.
- А у тебя что?
- “В мире вальса”….
- Ну вот, вам вдвоем и танцевать, - хлопнул в ладоши рыжий.
- Да иди ты….
- Ну а ты?
Четвертый, самый хмурый член компании, с неохотой поднял свою. В это время к их столику как раз подошел официант, чтобы принять очередной заказ. Он уже мог его сам им назвать, настолько он был прост: “то же самое, повторить”.
- “Для вас, женщины. Все-таки вальс”.
Официант уронил, что держал в руках. Никто не успел понять, что это был за предмет, но тот оперативно его поднял и тут же резко произнес:
- То же самое?
- Конечно, брат, повтори.
Официант исчез за стойкой и принялся колдовать над краниками и стаканами, нервно поглядывая на телефон. Телефон высвечивал часы, которые давно уже перевалили за десять.
- Сергей?
- Вырубай автомат, - прошипел официант своей коллеге.
- Чего? Рано же еще.
- Лиза, вырубай автомат. Там у мужика пластинка с вальсом.
- Да что такого с этими вальсами вообще? - пожала плечами Лиза, - Что главная, что ты….
- Лиза, - вкрадчиво произнес официант, наполняя третий бокал, - ты же была на складе.
- Да… - что-то в его голосе ее насторожило.
- И там нет ни одной, чтоб ее, пластинки с вальсом. И тому есть причины. Вырубай чертов автомат, пожалуйста.
А компания, уже забыв дурацкую шутку, вовсю обсуждала всякие важные вещи. Чью-то личную жизнь, чью-то работу, общее положение в обществе и, конечно, последние новости. Все то, что как магнит притягивает стол, заставленный стаканами. И все это на фоне неумолимо тикающих часов, которые, впрочем, никого, кроме официанта, не волновали.
В одиннадцать часов бар закрывался. Как и многие другие бары по всему городу. Некоторые, конечно, работали подольше, но в случае Битлджуса это было одно из немногих правил, которые нужно было соблюдать с точностью до минуты.
Потому что нельзя приглашать Битлджуса три раза. Нельзя работать после одиннадцати. Нельзя оставаться в зале после полуночи.
- И до восьми утра, - угрюмо добавил бармен, вспомнив ту уборщицу.
***.
- Ночью вампиры выпьют твою кровь.
- Они могут, - серьезно кивнул дед, - Поэтому нужно есть чеснок и рыбий жир.
- Фу, - скорчилась Танюша, - А рыбий жир зачем?
- Потому что вампиры его не любят. Почему они не могут по речкам плавать?
- Они не могут?
- Нет, не могут. Потому что там водятся рыбы, и у них есть жир.
- Ого, - только и ответила внучка и съела еще ложку каши.
- А еще нужно есть витаминки.
- Желтенькие?
- И желтенькие тоже. Тогда вампир не сможет пить твою кровь, его сразу вырвет.
- Какая гадость.
- Да, внучка, гадость. В мире вообще много всякой гадости, - старик уставился в окно, которое уже достигло каких-то отрицательных показателей уровня освещенности.
- Как та кукла?
- И она тоже.
- Так что такое с куклой?
Дед посмотрел в глаза Ванюше:
- Ничего особенного, просто….
***.
- Простите, но мы закрыты, - бармен уже почти начал ощущать беспомощность.
Часы перевалили за полдвенадцатого, а высокий амбал все продолжал повторять свою мантру:
- Да, господи, всего один бокал, кому это повредит. Мы двойную ставку заплатим.
- Я - нет, - раздраженно заметил мрачный тип.
- Мы УЖЕ закрыты, - показал бармен на пустые столики, - Пожалуйста, идите по домам, или куда-нибудь еще.
- Я не хочу куда-нибудь еще, - глубокомысленно заметил толстый, - Я хочу музыки. Где моя музыка?
- Мы закрыты, - пытался сохранить спокойствие Сергей.
Лиза за его спиной растерянно смотрела по сторонам и не понимала, что ей делать.
У угрюмого человека оставалось еще почти полбокала пива - это и было спасительным якорем компании, подтверждением ее права на “немного задержаться”. Зная это, он не спешил заканчивать с напитком. Остальные же требовали продолжения. Вы знаете, как это бывает. Всего один, дело пяти минут. А потом и второй, чего останавливаться. А там и третий - гулять, так гулять.
Все это знал и бармен, у которого стремительно заканчивалось время.
- Да ну вас к чертовой бабушке, - эмоционально выпалил рыжий и пошел наружу.
Прислонившись к перилам, он закурил. От выпитого пошатывало, глазам было сложно сфокусироваться на зажигалке. Из окон бара лился мягкий, ненавязчивый свет, а ему вторил яркий уличный фонарь напротив. Огонек зажигалки на их фоне был лишь очень бледным источником света - но зато самым живым. Вдохновившись этой мыслью, рыжий выпустил колечко дыма. Черт, да что вообще взбрело в голову….
Уличный фонарь нервно замигал, затрясся, и вдруг погас. Рыжий недоверчиво на него посмотрел и даже спустился с лестницы, чтобы вглядеться поближе:
- Вот тебе и коммунальщики, вот тебе и городской свет.
Парень попытался придумать что-нибудь, чтобы выбранить окончательно прогнившую систему, но не смог. Еще раз затянулся и обернулся обратно. В неожиданно сгустившейся темноте окна бара выглядели слишком яркими. И в одном из них даже были видны тени. Одна - яростно жестикулирующая, требующая. И вторая, застывшая.
- Это ж та кукла, - вдруг сказал вслух рыжий.
Наступила полночь, которую отстающие часы бармена умудрились пропустить.
- Где моя музыка, - снова повторил толстый.
В ответ на эти слова музыкальный автомат зажегся, и внутри него зажужжал какой-то механизм. Лиза уставилась на агрегат, который она самолично час назад выключила из розетки. Автомат явно над ней издевался: мигнул яркими цветами и начал раскручивать вереницу пластинок, сложенных внутри.
Хотя никто никаких кнопок не нажимал.
- Сергей….
- Беги наверх, - тихо бросил бармен.
- А? - удивилась официантка.
- Наверх мотай. Живо! - заорал бармен, обернулся и подтолкнул девушку к задней двери.
Потом посмотрел на упрямую компанию, и… ломанулся к выходу. Те, растерянные и его неожиданным воплем, и этим позорным бегством, застыли на месте. Угрюмый что-то собирался сказать, но его голос заглушили помехи.
Старая, поцарапанная, на редкость заезженная пластинка начала свой путь.
Официантка, наконец, последовала совету бармена, и скрылась где-то в глубине зала. Компания переглянулась:
- Это что за….
Заиграл тихий, но какой-то гипнотический вальс.
Рыжий выронил окурок и уставился на двери бара. Оттуда выскочил бармен, быстро запер замок и рванул на полной скорости к воротам. Рыжий не успел не то что его задержать, но и толком понять произошедшее.
- Что?
Скрипучие, старые, прерываемые щелчками звуки полезли из здания - черт, да даже тяжелый металл из музыкального автомата не было настолько хорошо слышно снаружи. Это что вообще….
Из окон вырвался ослепительный свет. Как разноцветные прожекторы - полосы желтого, зеленого, фиолетового… Казалось, они добивали до другой стороны дороги. И так, кажется, и было. Когда этот странный калейдоскоп достиг чьих-то окон, там сразу стали задергивать шторы. Рыжий, едва не упав с лестницы, подбежал к двери, и подергал за ручку:
- Денис? Леха? Что за….
Яркие цвета все ускорялись - те самые, которые обычно окрашивали стенки музыкального автомата. Но так же не бывает, это же не прожекторы… Спотыкаясь, рыжий вернулся обратно и выглянул за забор:
- Бармен?
Ему ответила тишина. Куда бы тот не сбежал, сделал он это быстро. Дрожа от непонятного предчувствия, рыжий кое-как взобрался на уступ и приложил лицо к окну. Кажется, к тому самому, на котором стояла когда-то эта кукольная цыганка. И не увидел ничего. Ни подоконника, ни самой куклы, ни зала внутри. Только слепящие полосы света, бегущие то сверху вниз, то слева направо. Руки разжались, рыжий упал на спину и, минутку отдышавшись, достал телефон:
102.
***.
/* Окончание в комментариях */.