История от легендарного Сергея Чепикова.
В 2017 году двукратный олимпийский чемпион по биатлону Сергей Чепиков дал интервью авторам рубрики «Разговор по пятницам» Александру Кружкову и Юрию Голышаку. «СЭ» публикует фрагмент из разговора с одним из самых титулованных биатлонистов в российской истории о самых запоминающихся банкетах в карьере.
– Бывало, что лыжи не ехали?
– Довольно часто. Это сегодня сервис-группы по пять человек. У каждого по тридцать пар лыж. До 2002-го даже на Олимпиаде мы сами базовый парафин делали, а тренеры накладывали.
– Когда с парафином особенно не угадали?
– В Нагано. «Классикой» бежали десять километров. Две минуты до старта. Вдруг ливень! Мазь, которая уже нанесена, не работает. Из стартовой зоны выйти нельзя. Тренеры кидают тюбики с жидкой мазью. Я подбираю, не растирая, набрасываю на лыжи…
– Вы участвовали в шести Олимпиадах. Самый памятный банкет?
– В 2002-м спонсором сборной России был «Мечел». Громадный кубок, полный шампанского. Медали туда окунали. Потом начали премии выдавать. Альбина Ахатова ужаснулась, когда увидела конверт, набитый долларами.
– В вашем сколько оказалось?
– Двадцать тысяч долларов. Я обалдел. Помнил, как это выглядело раньше. В 1992-м на Олимпиаде завоевал серебро. В Госкомспорте выдали премию. Зашел на соседний лужниковский рынок. Этих денег хватило на китайскую люстру типа вентилятора. Дергаешь – она крутится. Все, ни копейки не осталось! Когда в 90-е разъезжали по Кубкам мира, на мою военную зарплату можно было купить ровно три «Сникерса». Мы на шампунях экономили!
– Мылом голову натирали?
– Нам иностранцы шампуни отдавали. Тренер, Анатолий Хованцев, договаривался со спортивным магазином. Мы туда по паре лыж за полцены, нам за это по сто марок. Нынче олимпийским призерам дорогие иномарки вручают, а я после Лиллехаммера на четвертой модели «Жигулей» ездил.
– Был в вашей жизни хоть один банкет, после которого себя бы не помнили?
– Ни разу. Хотя народ у нас веселый. Как-то для биатлонистов арендовали поезд из Финляндии в Швецию. Неожиданно остановились посреди степи, какие-то соревнования устроили, чтоб похохотать чуть-чуть. Начали стрелять из пневматики. Фриц Фишер пошел к мишени, а его брат в это время выстрелил в задницу: шлеп!
– Вот так история.
– Поезд трогается, и эти двое идут по вагонам, заходят в каждое купе. Пострадавший снимает штаны, предлагает осмотреть свой зад. Все вглядываются – велико ли увечье? А там следы от пуль авторучкой нарисованы.
– Была и у вас нелепая травма – когда тренажер на голову рухнул.
– В Турине, на Олимпиаде! Еще размышляли, бежать мне после такого или нет?
– Кровь лила ручьем.
– Так весил тренажер килограммов пятнадцать. Висел на стене, крепление не выдержало. Оборвался, когда я дернул, и металлическим рубцом мне почти в самое темя въехал. Конечно, хлынуло!
– Сколько оставалось до гонки?
– День! Сознание не потерял. Потом устроили тест – попадаю, стреляя? Нет? «Вроде нормально. Ладно, пусть бежит…» Но сейчас пытаюсь саму гонку вспомнить – не могу.
