Заметив на перроне зятя с букетом, Мария Игнатьевна не поверила в искренность встречи и сразу смекнула, что дочка и её муж чего - то от неё явно хотят, поскольку раньше никогда не встречали с цветами.
- С чего вдруг розы, зятёк?
- Мария Игнатьевна, почему вы во всём видите какой - то подвох?
- Потому, что я не первый год на свете живу. Помнишь: "Бойтесь данайцев дары подносящих". Что - то тут не то.
- Я вам мамой клянусь, букет от чистого сердца, специально для вас полдня по городу искал.
- Сдаюсь. Я почти поверила.
- Как добрались, Мария Игнатьевна?
- В целом, нормально. С попутчиками крупно повезло, - со мной в купе находились приятная, интеллигентная женщина примерно моих лет и двое глухонемых, причём, все следовали до Томска. Что самое интересное, - эта дама тоже училась в школе номер пятьдесят три, только выпускалась тремя годами раньше. Это невероятное совпадение! Мы с всю дорогу вспоминали школьные года, наплакались вдоволь.
- Давайте ваш чемодан. Похоже, там московские кирпичи, или золотые гири?
- Сергей, какие кирпичи, это подарки.
- У нас вроде всё есть; не надо было так тратиться.
- Но, ты же раскошелился на шикарный букет.
- Цветы, - это радостное настроение, незабываемое ощущение и приятные эмоции, это - духовное, а вещи, - они сугубо банальные, материальные, получил и тут же забыл. Согласитесь, что я прав?!
- Я гляжу, ты уже изъясняешься, как романы кропаешь, ну вылитый писатель.
- Вы мне явно льстите, Мария Игнатьевна. Я всего лишь обычный ремесленник с пером в руке и метафорами в голове. Давайте дома об этом потолкуем. Холодно, пойдёмте к машине.
- Сергей, извини, но поезжай один. У меня нарисовалось одно важное дельце. Буквально через час буду. И не задавай лишних вопросов, это моя маленькая тайна.
- Мария Игнатьевна, в семь соберутся гости, умоляю, не опаздывайте. Вы же прекрасно знаете свою дочь, она напрочь изведётся сама и всех достанет.
- Всё, Сергей! Это не обсуждается; давай дуй домой, а то я время теряю.
Зять смущённо пожал плечами и потащился с огромным чемоданом к машине. Тёща направилась на стоянку такси.
Авто различных марок с шашечками на боку выстроились вереницей в ожидании клиентов, водители стайкой кучковались и дымили, высматривая конкурентов - бомбил. Таксомоторная, привокзальная мафия строго охраняла свою территорию, не допуская чужаков, пресекая малейшие попытки перехватить пассажира. Между таксистами и левыми бомбилами давно шла настоящая война за деньги клиентов; и те и другие нанимали крепких, спортивных ребят для разборок. Дело иногда доходило до массовых потасовок с серьёзными увечьями с обеих сторон, но никто не хотел уступать, отдавать доходное место - привокзальную площадь.
Эта не объявленная, жестокая, кровопролитная война длилась уже два десятилетия, а с появлением в городе лиц кавказской национальности, желающих подзаработать на извозе, только усилилась. Как ни странно, менты защищали не местных сибиряков, а приезжих, по той простой причине, что те больше отстёгивали за ментовскую крышу. Никакого патриотизма, но как известно, деньги решают всё. По большому счёту, полиция, сама, того не желая, провоцировала национальную ненависть.
Заметив грациозно вышагивающую даму семидесяти лет, совсем не похожую на томских старушек, таксисты разом примолкли и восхищённо переглянулись.
Бригадир водителей, аж присвистнул и философски изрёк: "Москвички, они в любом возрасте москвички".
Пожилой таксист, находившийся первым в очереди за клиентами, мигом набросил учтивую маску на, до синевы выбритое лицо и чуть ли не с поклоном прощебетал: "Мадам, куда изволите ехать?".
Назвать Марию Игнатьевну бабушкой у него не поворачивался язык, да и прикид её выглядел далеко не по - старушечьи.
- Любезный, мне нужно на кладбище и как можно быстрее.
- У нас три кладбища. Вам на какое?
- На Бактин.
- Вам со скидкой! Приготовьте всего на всего пятьсот рублей.
- Если меня там подождёте двадцать минут и доставите обратно в город, то получите тысячу.
- Годится! Поехали!
- С вами приятно иметь дело. Когда я последний раз наведывалась в Томск, сервис оставлял желать лучшего.
- Что вы имеете ввиду?
- Сплошное хамство.
- Извините, женщина, у нас тут глухая, забытая Богом провинция, новшества в предоставлении качественных услуг доходят долго, в отличие от столицы.
- Так мы едем, или станем обсуждать ещё и московских таксистов?
- Садитесь, пожалуйста, устраивайтесь поудобнее и наслаждайтесь поездкой. Букет можете на заднее сиденье положить. Кстати, весьма эффектные розы.
Таксист услужливо открыл дверь перед пассажиркой и помог ей расположиться на переднем сиденье. Быстро прыгнув за руль, водила плавно тронулся с места. Один таксист с завистью почесал репу, сплюнул сквозь прокуренные зубы и тихо прошипел: "Везёт Кузьмичу, за одну ходку два тарифа поднимет".
Все дружно вздохнули и повернулись к вокзалу, высматривая следующую московскую фифу.
Дождик набирал обороты, стало совсем пасмурно. Город начал понемногу включать неоновую иллюминацию и фонарное освещение. Если наблюдать за холодными улицами из тёплого салона такси, то в двойне приятно и даже романтично, если же находиться в это время снаружи, то становится отвратительно и ужасно холодно.
Кузьмич, изучивший томские дороги на зубок, старательно объезжал рытвины и неудачные островки ямочного ремонта. Ощущение того, что везёт королеву Великобритании не покидало его и первые минуты почтительно молчал. Однако, заставить долго молчать можно только одним способом, - кляпом во рту и Кузьмич, не выдержав долгой паузы, начал допрос: "Как Белокаменная, стоит? Вы, наверное, и президента, и премьера, и саму Пугачёву живьём каждый день видите? А много негров в Москве? А зарплаты у москвичей, наверное, в сто раз больше, чем у нас?"
- Любезный, не могли бы вы помолчать, а то вы своими глупыми вопросами мне мозг выносите. Я в тишине желаю ехать, тем более, за свои деньги.
- Тысячу извинений. Я тут подумал...
- А вы не думайте, а рулите правильно и на дорогу поглядывайте.
Кузьмич, сглотнув обиду, заткнулся, поморщился и выругался про себя: "Однако, какие они, всё таки, надменные, дерзкие и козлиные эти высокомерные москвичи, как будто в Сибири не люди живут, а быдло".
Вынужденное молчание ненароком спровоцировало таксиста на воспоминания о том, как они с женой почти тридцать пять лет назад забурились в Москву на две недели, в первый и последний раз. Столица 1979 - ого года поразила Ивана Кузьмича изобилием дефицитных продуктов в гастрономах, огромным количеством людей и полным отсутствием пьяных и попрошаек на улицах.
В легендарном Елисеевском гастрономе он с удивлением обнаружил конфеты "Птичье молоко" Томской кондитерской фабрики "Красная звезда". Полки и витрины самого большого магазина ломились от деликатесов со всей необъятной страны. Понятное дело, - предолимпийский год, полно туристов и иностранцев, коих наглядно пытались убедить в том, что в Советском Союзе практически построен Коммунизм, - показуха откровенная, фальсификация не замаскированная.
Огромная страна от Калининграда до Владивостока горбатилась, надрывала жилы, недоедала, чтобы в столице было изобилие.
Больше всего тогда поразил Кузьмича Старый Арбат: художники, музыканты, поэты, дессидентский самиздат на каждом углу, песни Окуджавы, Высоцкого, провокационные сувениры и девушки лёгкого поведения, - всё в одной большой куче.
Арбат манил своим невероятным притяжением, поэтому, они с женой почитай каждый вечер рвались туда, как безумные. Также им удалось посетить Бородинскую Панораму, Кремль, Лужники, Воробьёвы горы, мавзолей, Большой театр.
Кузьмич чуть не утонул в сладостных воспоминаниях, когда резкий сигнал клаксона вернул в горьковатую реальность. Он резко затормозил и заорал: "Куда прёшь, пингвин! Купят права, а ездить не умеют, чмошники противные, прости меня Господи".
Мария Игнатьевна, в свою очередь, тоже находилась погруженной в приятные, яркие, неизгладимые воспоминания, без малого пятидесятилетней давности, когда она и её Саша после второго курса на сенокосе всю ночь занимались любовью в стоге сена. Сухие травинки ласково щекотали нос, запах только что скошенной травы дурманил и без того помутнённое сознание, губы ныли от бесконечных поцелуев, руки устали от продолжительных объятий.
И вот сегодня исполнилось ровно сорок дней, как Саши нет. Она слишком поздно узнала о его кончине, поэтому, смогла примчаться только сегодня; к тому же, этот печальный день невероятным образом совпал с юбилеем единственной дочери.
Машина остановилось возле ворот загородного погоста; Мария Игнатьевна направилась в кладбищенский офис узнать, где похоронили Александра Сергеевича Бородина. Выйдя довольная, она объявила Кузьмичу адрес последнего пристанища когда - то любимого Саши: "Сто девяносто первый квартал, прямо по этой аллее, до конца".
Миновав настежь распахнутые ворота, такси медленно покатило по центральной аллее, до нужного квартала, остановилось и Мария Игнатьевна, как по наитию направилась к могиле любимого.
- Ну здравствуй, Саша. Извини, что опоздала.
- Тишина.
- Так, когда же мы виделись в последний раз? Правильно, в прошлом веке.
- Тишина.
- У меня всё замечательно. Думаю, что скоро встретимся. Там, где всем хорошо. Подожди меня немного.
- Тишина.
Прежде чем положить букет на могилу, Мария Игнатьевна пересчитала цветы и выдернула одну розу.
- Вот, Саша, - это тебе, а этот цветок мне. До свидания, любимый, извини, за долгую жизнь совсем разучилась плакать.
- Тишина.
Вернувшись к такси, она тихо скомандовала: "На проспект Кирова, 148 и побыстрей, я опаздываю". Кузьмич проникся скорбью и даже не пытался разговорить странную московскую даму.
"Ядовитый змей, ты бросил её одну в холодном, тёмном, злом городе. Я знаю, что ты ненавидишь мою маму", - блажила Елена Александровна.
- Леночка, ну что ты такое говоришь. Я безгранично обожаю тёщу, безумно уважаю её; однако, она в приказном порядке отправила меня домой.
- Если с мамой что - то случится, я не знаю, что с тобой сделаю.
- Лена, она взрослый человек в здравом уме и твёрдой памяти и сама вправе выбирать, как поступать.
- Вот, где она сейчас? Скоро гости начнут собираться, а я вся на нервах. Ты, просто бесчувственный гад и бессердечная сволочь, что отпустил её одну.
- Лена, не начинай по второму кругу, у меня уже голова трещит от твоих причитаний!
- Какое такое у неё дело, что прямо с поезда взяла такси и исчезла в неизвестном направлении? Ты обязан был следовать за ней, слышишь.
- Лена, это становится невыносимо, это уже настоящая паранойя. Я тебе ещё раз повторяю: она взрослый человек!
- Если через пять минут мама не появится, я тебя точно прибью.
- Прекрати истерику.
В этот момент в дверь позвонили. Елена Александровна со всех ног бросилась в прихожую, а Сергей Юрьевич машинально перекрестился: "Господи, сделай так, чтобы это была тёща".
Всевышний услышал мольбу и явил народу Марию Игнатьевну в целости и сохранности, только немного грустную. Она стояла на пороге с жёлтой розой в руке и молчала.
- Мама, я вся изошла на нет! Где тебя носило? Где букет?! Почему у тебя слёзы на глазах? Я ничего не понимаю. Какие у тебя тайны от меня?
- Леночка, я отвечу на все твои вопросы по - порядку, а ты уже успокойся. Я была на кладбище у давнишнего друга; иначе не могла. Букет положила ему на могилу, там я не имела права плакать, а вот сейчас готова разреветься, извини. Тайны тут никакой нет, я просто не хотела говорить об этом. Лена, я всю жизнь любила этого человека.
Елена Александровна немного успокоилась и укоризненно спросила: "Мама, я не понимаю, зачем ты положила на могилу цветы, подаренные тебе?"
- Во - первых, я не имела времени искать другие, а во - вторых, букет мой, что хочу с ним, то и делаю.
- Ты права, но это как - то не по - людски.
- Так, Лена, всё! Проехали! Где можно руки помыть.
В это время в дверь позвонили; понемногу начали собираться званные, нужные гости.
Таков порядок вещей - жизнь и смерть всегда ходят рядом. Если сейчас кто - то умер, то в эту же секунду кто - то обязательно родился, если кому - то сорок дней, то не сомневайтесь, у кого - то в этот же день юбилей.
Из своей комнаты появилась заспанная Таня: "О, бабуля, с приездом! Как я рада тебя видеть!".
- Здравствуй внученька. Я тоже безумно рада. Кое что тебе привезла. Как говорят молодые - Отпад полный. Тебя заколбасит от моего подарка.
- Какая ты у меня продвинутая.
- Это не я, а жизнь продвинутая, а я просто в ногу шагаю. Ладно, айда к тебе поболтаем о нашем, о девичьем, пока твои предки гостей встречают.
Елена Александровна вздохнула с облегчением, настроилась на волну юбилея, но на всякий случай погрозила мужу кулаком и бросилась открывать двери. Гости прибывали точно к назначенному времени, как курьерские поезда по расписанию. Подаркам, в основном ненужным, и букетам не было конца.
Дежурные слова солидных мужчин и чмоки - чмоки нарядных женщин создавали необходимый праздничный фон, заманчивые запахи сводили гостей с ума, а батарея разнообразных бутылок на столе будоражила воображение. В этот момент хозяйка пригласила всех к столу, а бабушка и внучка заперлись в комнате и всё никак не могли наговориться: Мария Игнатьевна вполне понимала Таню, безоговорочно принимала её, а Таня полностью доверяла ей.
На следующий день после занятий Вадик отправился в библиотеку готовить доклад к семинару, а Маша в гордом одиночестве решила прогуляться до дома. Проходя мимо трамвайной остановки, она натолкнулась на импровизированный цветочный базарчик. Предлагали в основном астры и гвоздики, но поодаль стоял невзрачный пенсионер бомжеватого вида с букетом жёлтых роз. Жёлтое яркое пятно заметно выделялось на фоне других цветов и Маша не смогла пройти мимо.
- Скажите пожалуйста, сколько стоит ваш букет?
- Пятьсот рублей.
- Вчера, я точно такие же розы подарила лучшей подруге.
- Вы правильно сделали, юная леди.
- Я бы с удовольствием купила этот букет, но у меня столько денег нет.
- А сколько есть?
- Двести пятьдесят рублей.
- Ну тогда, специально для вас, эксклюзивное предложение - букет за полцены.
- Вы, это серьёзно?
- Конечно. Цветы должны приносить радость, а деньги крутиться в обороте.
- Вам бы, дедушка, директором супермаркета работать.
- А мне и здесь не плохо.
- Спасибо за розы.