В рюкзаке Режиссера засветили водку. В этой хреновине, куда все суют чемоданы, если хотят куда-то полететь. Поэтому мы вернулись в здание аэропорта одного из украинских городов, чтобы устранить нарушение.
Предварительно купив по бутерброду с плавленым сырком, мы зашли за этот же ларек, там устранили водку в себя, и снова прошли контроль, пронеся водку уже в себе.
А коньяк, пол-литра во фляжке у меня во внутреннем кармане, эти люди не заметили. И в «калитке» не зазвенело.
Мы выбирались из одного украинского города в другой, с востока этой страны на запад. Чего-то или кого-то консультировали, не помню.
Ясный пень, диалог у нас начался насчет пресловутой безопасности полетов, когда все эти мероприятия разбиваются об шваль, частенько работающую во многих аэропортах.
Вспомнили этих служащих, задержавших выдачу багажа в аэропорту Постригино нашего родного города, лишь чтобы успеть вскрыть наши чемоданы из Египта, с целью стибрить копеечные подарки родным – какие-то футболки, кепки, папирусы и прочую шнягу. Но все равно обидно, поэтому, как жители данного района, позвонили шпане и в полицию, дождались конца смены этих гаденышей, встретили, начистили им рыло, забрали взад эту мелочевку, а потом сдали их в отдел, типа за драку…
Вспомнили про квадратик на крыле (если не рассказывал, расскажу как-нибудь). Опять же про подростка, который угнал самолет в Швецию, и сел там лет на десять. Подросток сел, не самолет.
И про шпиона этого, американского, из АНБ, куда и как его возили и зачем. И про чокнутого чувака из Люфтганзы, который самолет уронил. И как на халяву летать на самолетах по всему шарику. Короче, это все отдельные истории, расскажу еще.
Короче, дотащились пешком до самолета, такой АН-24, в этой стране только такие, по-моему, и летают, сели на места, почти впереди, взлетели, открыли коньяк.
На запивку и для стаканов, после полного набора высоты, стюардесса предложила нам с Режиссером прохладительные напитки, после чего скрылась в хвосте самолета, в своем закутке.
К ней зачем-то прошел один из летчиков, там послышались обычные недолгие тихие визги-писки, потом летчик прошел по проходу обратно со свежей царапиной на щеке, и тут…
Впоследствии оказалось, я выиграл.
Лучше бы не выигрывал. У меня же интуиция на всякую мерзость.
Я на всякий случай допил до дна:
- Леха, дело дрянь!
- А чего такого-то, Андрюх, - возразил Режиссер, - Встревоженное лицо летчика, идущего по проходу, вовсе не повод считать, что что-то не так. Это же не Стивен Сигал, который, когда он идет по проходу, то все пассажиры сразу понимают, что есть проблемы. Это же всего-навсего украинский летчик. Хотя у меня тоже впечатление, что самолет наш летит – будто крыльями машет.
- Пойду я покурю, Лёх. Я тут в Анах двадцать четвертых место одно знаю, где курить можно. (См. «Как летать на халяву в самолетах». Если этой истории еще нет, скоро опубликую.)
- Валяй. На дорожку?
Мы выпили еще по аэрофлотовскому стаканчику, я продрался от окна через Лехины колени и пошел курить.
Открываю страшный секрет. Курилка в АН-24 находится впереди самолета, в багажном отделении, между пассажирским салоном и пилотской кабиной. Туда выходят курить летчики после того, как включат автопилот.
В начале пассажирского салона – дверь, и всем кажется, что дальше уже пилоты сидят, а вот и нет: в этом промежутке в АН-24 как раз на одной стороне лежат на полочках чемоданы пассажиров, а на другой – багажная дверь. В центре – довольно просторный проход.
Туда я и зашел покурить и тут же споткнулся обо что-то мягкое и объемное. Тюкнувшись башкой об полку с чемоданами, я присел разобраться, об что это я.
Оказалось, не об что, а об кого. Около двери, слегка перекрывая проход, лежал без сознания связанный по рукам и ногам человек в летной форме.
Меня спасло, что я присел на корточки и начал разбираться, что за фигня. И при этом отошел с прохода.
Вдруг открылась дверь из пилотской кабины, и мимо в салон прошел недавно оцарапанный летчик, с автоматом Калашникова в руках.
Подумалось, вот, блин, и покурил.
Пришлось идти смотреть, в чем залепуха.
Оказалось прикольнее, чем подумалось.
Чувак, типа летчик, махая автоматом, объявлял изумленным пассажирам, что самолет захвачен, и все сейчас летят в Турцию или еще куда. Вот зачем это говорить, если ты и так летчик и летишь куда хочешь?!
Народ, как и предполагалось, с энтузиазмом и аплодисментами воспринял идею. Кроме меня, Лехи и еще, по-моему, нескольких придурков.
Я вышел из-за спины террориста и спросил:
- У тебя что это? Старый «Калашников»? А он еще стреляет? Дай посмотреть! – И потянул автомат на себя, незаметно сдвинув предохранитель.
Летчик явно не ожидал комитета по встрече в моем лице, и возникла секундная пауза. Которой хватило, чтобы Режиссер взмыл со своего места и пролетел по проходу к месту действия.
Леха вырвал у нас автомат и тут же зарядил прикладом террористу в табло, удалив последнего в багажное отделение. Я повернулся к пассажирам, сказав:
- Спокуха, это учения! – И тоже последовал за участниками действа, закрыв за собой дверь.
- Есть чем зафиксировать товарища? – поинтересовался Режиссер.
- Найдем, – я начал развязывать другого летчика, бросать освобождавшиеся ремни от пассажирских сумок Лехе, одновременно объясняя, что это, возможно, хороший летчик, которого вырубили плохие, чтобы не мешал.
Кстати, под хорошим натекло нехило крови, я все ботинки заляпал.
- Тем не менее, мы еще ведь летим куда-то, - Леха закончил упаковку клиента, - А что у нас далее, господа?
- Наверное, да. Самое время продолжить веселье. Заглянем-ка в кабинку!
Заглянули в кабинку.
В пилотской кабине сидел еще летчик. Неприятный такой. Знаете, наверное, такой типаж. Такой маленького роста, говорит почти фальцетом, слегка румяненький, типа некурящий, и с кучей самолюбования.
Вообще-то везде есть такие. И в Кишиневе вон. И полная Москва таких. Да и у нас в городе – морды устанешь бить.
И этот малявка гнал в микрофон такую же белиберду, что в Турцию, что взорвут самолет, и чтобы не сбивали, и прочее чего-то.
Режиссер по накатанной схеме звезданул его прикладом по кумполу. Террорист тюкнулся моськой о штурвал и перестал быть опасным. И лишь после этого Леха задумался.
- Так. По-моему, я погорячился, Андрюх. Я вот вертолеты могу водить, а вот самолеты – не факт. Ты умеешь?
- Не умею. Но, наверно, придется попробовать.
Леха одной рукой выкинул хилого летчика из кресла, ломая его об рычаги и подлокотники, и мы расположились в креслах пилотов, обозревая многочисленные приборы.
Михалков первым догадался надеть гарнитуру – наушники с микрофоном. Я последовал его примеру.
Оказалась интересная ситуация.
- Изложите ваши требования! – говорили нам в наушники, - Какие ваши условия?! Вы нас слышите?
- Поручик, у нас есть какие-нибудь требования? – спросил Леха.
- Да! – ответил я, - Пускай скажут, как сажать этот драндулет. А то у нас что-то с экипажем.
- Наши требования следующие, - озвучил Режиссер, - Мы требуем сказать, как посадить эту вашу дрыну! А то экипаж вышел из строя. Только что.
- Извините, а почему это она наша?! – возмутились переговорщики, - Вы ее захватили, вы ее и сажайте!
- Ну все равно, когда-то надо будет садиться, - вмешался я, - А тут у нас тут террористов как минимум двое и пассажиров штук пятьдесят.
- Пятьдесят шесть, на минуточку! – поправили с земли, - Так какие планы-то?
- Планы объяснить, как нам со всей этой фигней самолет посадить, - предложил Леха.
- Так вы же в Турцию хотели!
- Не, нам в Луцк надо.
В наушниках вдруг возник начальственный бас:
- Что-то мне ваши голоса знакомые! Здесь полковник Сидельников! Назовитесь!
- Ба! Пал Саныч! – обрадовался Режиссер, - некий Михалков Алексей, если помните!
- Режиссер, привет! Приятно тебя слышать! А кто это с тобой?
- Андрюха Ржевский, вы его по Сумгаиту должны помнить.
- Поручик! Кому бы не пропасть! Как дела?
- Здравствуйте, Павел Александрович. Тут такое дело… Терроризм на каждом шагу, некому бороться.
Мы услышали, как на заднем плане нашего диалога у переговорщиков возникли какие-то траблы на наш счет. Что очень нас заинтересовало, с точки зрения, будем мы живы и на свободе или как…
Выиграл Сидельников. Он сказал, что он тут главный, и что «гоните их на Белоруссию».
Наверное, Пал Саныч знал, что делал – на украинской территории с этой ситуацией нам лучше было не рисоваться.
- От молодцы какие! – вмешался в эфире кто-то еще, - Как будто нам нужны ваши проблемы с террористами. Или, наоборот, террористы с проблемами.
- Так, ладно. Как вас там? Режиссер? – еще один голос, - Отключайте автопилот. Для этого под левой рукой есть такой тумблер… Его влево. Есть? Теперь даю курс полосы…
В общем, как-то сели. Ну или приземлились. Ощущения непередаваемые, как в американском кино. Подробности, наверное, тоже потом как-нибудь.
- Лёх, теперь надо как-то валить!
- Предлагается через багажную дверь. А почему валить?
- Вон повесят угон воздушного судна, узнаешь!
- Вообще-то могут…
Кое-как справившись с дверью багажного отсека (оказывается, она вверх, сволочь, а не наружу!), мы увидели направленные на нас с десяток разнокалиберных стволов. Включая гранатометы.
Впереди стоял здоровенный десантник с погонами капитана.
- Добро пожаловать, граждане террористы!
- Здрассте, - сказал я. Леха кивнул.
- Можете вылезать. Медленно.
- А как можно вылезти именно медленно? – посмотрев вниз, поинтересовался Режиссер, - Тела летят вниз с одинаковой скоростью. Е равно эм жэ. Где эм – это масса тела, а жэ равно девять целых и восемь деся…
- Не умничай. Просто вываливай и всё.
Я смутился от такого количества огнестрельного оружия и решил переключить внимание:
- У нас тут два плохих летчика и один вроде бы хороший. И есть сомнения про здоровье этого хорошего. Сильные сомнения.
- Петров! Масевич!
Двое бойцов нырнули между нами и быстро подали «хорошего» напарникам. Откуда-то живо подкатила «скорая», летчика туда запихнули и увезли.
Мы вылезли, отошли в сторону, однако пара стволов все равно была направлена на нас.
Тем временем спецназовцы выволокли террориста, которого мы оставили в багажном отделении, и, не особо церемонясь, бросили его на бетон.
- Еще в кабине один, - подсказал я.
Капитан кивнул.
Бойцы осторожно открыли дверь в кабину, как-то быстро задвигались и вскоре вытащили под руки второго сообщника. Который хлипкий.
И вот хлюпик оказался опаснее, чем предполагалось. Видимо он и был автором идеи насчет свистнуть самолет и куда-то на нем полететь. Сволота мелкая.
- Как хорошо, что вы так вовремя появились! – верещал он спецназовцам, - Мы подверглись нападению вот этих людей, и я так рад, что вы на страже, и не дали им взор…
Взгляды и стволы спецназовцев начали поворачиваться в нашу сторону. А Петров с Масевичем отпустили террориста и сделали от него по шагу в сторону.
- Упс, - сказал я, - Чувак нам сейчас наговорил лет на пять. Каждому.
- Н-да, - согласился Режиссер, - Какие люди бывают, жить не хочется.
Между тем, капитан поднял пистолет и неожиданно выстрелил хиляку в голову. Террорист отлетел обратно к самолету и живописно раскинул мозгами по фюзеляжу.
Оказалось, что бойцы отошли от террориста, чтобы не заляпаться, а остальные отвернулись к нам, чтобы не видеть.
- «Разрывная», успел подумать он, - прокомментировал Режиссер.
- Меня сейчас вырвет, - спрогнозировал я.
- Это от пирожка, я тебя еще в Харькове предупреждал, чтобы не жрал всякую гадость.
Впрочем, Леха тоже старался в сторону убитого террориста не смотреть.
- Спасибо! – искренне сказал я капитану.
- Здесь тебе, Поручик, не Россия, это Белоруссия, – сказал капитан, — Правосудие здесь устроено немного по-другому.
Масевич вынул из багажного отсека так и валявшийся там автомат:
- А то гражданин начал кричать про выдачу ему каких-то миллионов, про коридор в Турцию, начал стрелять…, - спецназовец выпустил в воздух короткую очередь, протер автомат и вложил в руки террористу, - Все это видели. И товарищ капитан принял решение…
Все покивали, включая нас – типа так и было.
- Мы вообще-то слышали по радио, как вы в самолете веселились, - сказал нам Петров, - Да еще позвонил сам Сидельников.
Пассажиров успели быстренько увезти с театра военных действий, и салон оказался пустой.
Леха прошел до наших мест:
- Прикинь, Андрюх, коньяк утащили! Всё остальное на месте, коньяка нет! Ну люди, а?! Ты куда?
- Стюардесса…
Про стюардессу все забыли. А террористы ее тоже нейтрализовали. Девушка лежала в своем закутке в хвосте самолета, довольно грамотно связанная и зафиксированная об какую-то перекладину. Несколько удивил кляп - красный шарик у нее во рту, с ремешком как на сандалиях, застегивающемся на затылке.
Когда я ее развязал, она сама расстегнула ремешок, вынула шарик изо рта, протерла его носовым платочком и положила в карман.