Конец шестидесятых 20 - ого столетия. Томск.
После школы мы, как обычно, предоставлены сами себе и улице.
Улица воспитывала не хуже папы с мамой.
Как угорелые носились по двору, играли в футбол или в незамысловатые ребячьи игры, иногда дрались, - конечно, за справедливость, как мы её понимали, иногда, как Карлсон и Малыш, лазали по чердакам, время от времени, хулиганили, - по мелочи. В общем, всё, как у всех пацанов в детстве.
Однако, существовала грань, за которую не мог переступить: никогда не убивал голубей из рогатки, чтобы потом поджарить их на костре, никогда не издевался над кошками, никогда не взламывал двери подвальных сараев, пытаясь что - то стащить.
Дети, народ жестокий, - это правда. Но, если один пацан издевается над котом, а другой за этим наблюдает, то обязательно найдётся третий, который просто уйдёт. Так вот, я тот, - третий.
Думаю, что любовь и уважение к животным воспитываются в семье. Это на самом деле - банальная мысль, у нас в квартире кто - то из живности постоянно обитал: то ёж, то сова, то кролик, ну а собаки и коты - жили всегда!
Через дорогу шумел лес; мы много времени проводили там: играли в индейцев, рыли землянки, собирали грибы и ягоды, бегали купаться на лесное озеро.
Зимой катались с гор на лыжах, рыли ходы в снежных сугробах, представляя себе, что это подземелье старинного замка, играли в снежки, и много, чего ещё делали. Конечно, зимой игр гораздо меньше, чем летом или осенью.
Тем не менее, моя детская жизнь текла, как бы по двум параллельным руслам: по официальному - школа и всё, что с ней связано, и по спонтанному - улица, друзья во дворе, с развлечениями по мере фантазии.
Эти два русла никогда, в течении школьных лет, не пересекались, а иногда текли даже в противоположных направлениях.
Забегая немного вперёд, скажу, что в школе я, как бы притворялся пионерским и комсомольским активистом, а на улице, - если честно, числился просто мелкой шпаной.
До сих пор уверен, такие школьники в Советском союзе составляли большинство, а что делать - жизнь была такой. Однако, эти внутренние конфликты, как их называют психологи, и противоречия в поведении, жить не мешали, а только дополняли друг друга, делая нашу детскую жизнь более разнообразной, эмоциональной и яркой.
Весна была в разгаре и уже обнималась с наступающем летом. Мне уже девять лет, а мозгов, несмотря на школьные отметки, как у трёхлетнего. Наша дворовая шпана решила сделать бомбу, а потом взорвать её в лесу.
У кого - то из пацанов отец увлекался охотой, поэтому, хранил дома патроны, пыжи, гильзы, дробь, порох. Вот эту - то пачку пороха и умыкнул наш товарищ у не очень бдительного отца. Как сейчас помню, пачка имела коричнево - серый оттенок, походила на упаковку дешёвой махорки. Украденный порох мы обернули старыми газетами, так, что получился большой бумажный ком.
Ну вот, бомба готова, мы выдвинулись в лес, проводить испытание.
Собралось нас человек семь или восемь, участвовали и девчонки,- с пацанским характером. Двое, особо трусливых, остались во дворе.
Мы сто раз до этого бросали в костёр шифер, взрывавшийся при нагревании, как граната, много раз кидали в огонь охотничьи патроны, но никто не пострадал, а присутствовало лишь тупое веселье и детская радость. Так ожидалось и в этот раз.
Взрывпакет установили в центре поляны, подожгли и разбежались в разные стороны, спрятавшись на всякий случай за кочками.
Бумага сначала вспыхнула, загорелась, а потом, истлела и потухла. Только
струйка дыма поднималась над кучей пепла.
Наверное, порох сырой?", - подумал я и, как главарь нашей дворовой шайки, вместе с одним смельчаком решил сделать вторую попытку. Лёха, так звали того пацана, наклонился над горкой пепла и чиркнул спичкой. Я стоял в полуметре от дымящийся кучки.
В этот момент раздался оглушительный взрыв, яркая вспышка и, огромный столб дыма поднялся над поляной.(...А город подумал, ученья идут...)
Лёха, с обгоревшим лицом и руками, отлетел метра на три, а я успел закрыться левой рукой(забыл сказать, что я левша)и взрывной волной отбросило в другую сторону.
Мог ли я тогда погибнуть? Да, запросто! Выключенный из ситуации, с обожжённой рукой, я валялся на траве, корчась от боли. Мой друг лежал в стороне с лохмотьями обгоревшей кожи на лице. Картина, конечно жуткая.
Но, глаза он рефлекторно успел закрыть, поэтому, остался зрячим.
В первый момент, ребячья толпа онемела от ужаса, но потом бросилась во двор за помощью. Первый раз в своей сознательной жизни я прошёл по краю пропасти, оставшись в живым и невредимым.
Скорая примчалась довольно быстро, и нас увезли в детскую больницу на Московском тракте. Больше всего я боялся встречи с родителями.
Руку обработали, обильно намазали мазью Вишневского и уложили в койку.
От усталости и страха я забылся сном, но через час меня разбудила медсестра Зина(до сих пор помню запах той мази и короткую юбку Зины, её красивые длинные ноги, как бутылочки, хотя мне исполнилось тогда всего девять лет).
Медсестра ласково посмотрела и с улыбкой произнесла: "Вставай, экспериментатор, родители приехали".
При виде забинтованной руки, мама тихонько заплакала, а отец зло посмотрел и сквозь зубы прошипел: "Когда будешь дома, мы поговорим".
Выписали меня через четыре дня. За это время отцовская злость сошла на нет и, ожидавшегося разговора не состоялось. Наш безрассудный поступок списали на шалость, а неотвратимое наказание спустили на тормозах, чему я очень обрадовался.
Наверное, в детстве я считал себя трусом, поэтому, в отличие от брата, всегда лез в самое пекло, доказывая пацанам и себе, что смелый.
Два раза в неделю мы с мамой ездили на другой конец города в детскую поликлинику на перевязку, ведь, в то время, на Жилмассиве поликлинику ещё не открыли.
Снимая бинты, врач заставлял меня сжимать и разжимать руку, чтобы новая молодая кожа привыкла к сгибанию пальцев. Не помню по какой причине, но две недели мы на перевязку не ездили.
За это время пальцы перестали сгибаться, даже при сильном желании это сделать.
"Ну, что же? Будем резать кожу на всех пальцах, иначе, ваш сын не сможет управлять рукой", - решительно заявил врач.
От слова резать меня пробил озноб. Со страхом взглянув на маму, я тихо
произнёс: "Я боюсь".
"Доктор, а нельзя не резать? Можно, как - то по другому разработать руку?
Понимаете, он левша, это у него основная рука, а вдруг после операции, что - нибудь окажется не так", - обратилась она к врачу.
"Да уж, ну тогда усиленные нагрузки при помощи резинового кольца", - ответил тот, - "И через неделю непременно покажитесь мне, не позже".
Мы отправились домой, по - пути зашли в аптеку, купили резиновое кольцо, и я каждый день по несколько часов тренировал кисть. Двигательная функция восстановилась!
P. S. Любое совпадение имён и фактов считать вымыслом автора.