Рискуя жизнью, Марина Чакалова спасла 2-летнего мальчика на высоте седьмого этажа.
⠀
Сотрудница МВД шла домой с работы и услышала откуда-то сверху детский крик. Подняла голову: в открытом окне на 7-м этаже на подоконнике сидел ребёнок…
⠀
Марина молниеносно забежала в подъезд, нашла нужную квартиру и начала звонить и стучать. Испуганный детский голосок из-за двери сказал, что дверь открыть не получается, взрослых дома нет, а как помочь братику спуститься с подоконника – непонятно. Тогда Марина постучалась в соседнюю квартиру, выбралась в окно и по выступу на стене добралась до мальчика. Страховал Марину только удлинитель, которым она обвязалась, и за который её держали два человека. Марина сумела снять ребенка в подоконника! «Раньше я никогда такого не делала, но тут как-то не думала об опасности, просто обязана была помочь», – говорит Марина.⠀
Крепко прижав мальчика, Марина спустилась с ним с подоконника. Второй ребенок беспомощно стоял у закрытой двери. Приехавшие медики осмотрели ребят и оказали им необходимую помощь. Марина Чакалова попросила супруга привезти детям еды – в квартире ничего не было. Мама малышей и её сожитель вернулись домой только спустя полчаса. Причем женщину интересовало то, не накажут ли ее, а не судьба собственных напуганных детей.
Марину Чакалову наградили за самоотверженность при спасении ребёнка. Героиней она себя не считает, говорит, что совершила обычный поступок. Она воспитывает 6-летнего сына и работает в архивном отделе в транспортной полиции. Марина всё чаще задумывается о том, чтобы работать психологом – образование у неё есть, а потребность помогать людям с каждым днем всё сильнее.
33-летняя Марина Чакалова стала героиней книги «100 подвигов обычных людей». В рамках подготовки книги команда проекта «Подвиги» летом 2020 года провела интервью с Мариной. Наша героиня рассказала о себе, своём смелом поступке и о том, что для неё является главным в жизни.
— Марина, случай со спасением маленького ребёнка произошёл совсем недавно - 15 июля 2020 года в многоэтажке по улице Селезнёва в Краснодаре. Вы возвращались с работы? Сколько примерно было времени?
— СМИ активно писали о том, что я тогда шла с работы, но это не так. Было примерно 20:45. Моему ребёнку 6 лет, и он ходит в садик, поэтому работать допоздна в принципе невозможно. Я живу в одном из соседних домов от места происшествия. Пробежалась тогда по магазинам. Они тут все рядом. До дома оставалось буквально метров 300-400.
— Как вы узнали о том, что ребёнку нужна помощь?
— Проходя мимо длинной соседней многоэтажки, где всегда раздаётся сильнейшее эхо, я вдруг услышала плач и крик ребёнка. Сначала, правда, даже не подумала, что случилось что-то серьёзное и не обратила на это особого внимания. Прошла ещё метров 100-200, но ребёнок по-прежнему плакал, и я поняла, что его никто не успокаивает, как я первоначально ожидала. Голос взрослого человека в принципе не раздавался.
Обычно же как бывает – ребёнок плачет, а рядом с ним раздаётся крик нервной мамы. Здесь всё было иначе: голоса взрослого нет, а ребёнок не замолкает, плачет всё время, без остановки, не капризничает, а просто кричит, как будто происходит что-то ужасное. Я захотела убедиться, что с ним всё в порядке, и вернулась.
— Что происходило дальше?
— Около дома, из которого раздавался детский плач, начали собираться люди. Вот только самого «источника шума» видно не было. На улице уже стемнело. Наверное, чисто из любопытства я подняла голову наверх и увидела открытое окно, в котором горел свет, и… маленький силуэт на подоконнике. Я начала достаточно громко разговаривать, обращаясь к нему, и в этот момент заметила, что плач ребёнка стихал, когда он слышал мой голос. Сомнений не осталось – плачущий ребёнок сидел на подоконнике, а рядом никого не было…
— Какие мысли появились в этот момент? Что вы предприняли?
— С ребёнком разговаривала не только я. Ему кричали другие люди, собравшиеся возле дома. Из окон дома, расположенного напротив, его уговаривали слезть с подоконника. Я подумала, что из-за наших криков ребенок испугается, посмотрит вниз и упадёт, поэтому просто побежала в подъезд, параллельно звоня в службу спасения. Оказалось, что я не первая обратившаяся по поводу этого ребёнка. Обещали отреагировать, но дорога была каждая минута.
— Установить квартиру, в которой находился ребёнок, удалось сразу?
— Да, достаточно было нехитрых расчётов. Я их сделала в голове, пока поднималась в лифте. Со мной тогда ещё одна женщина, которой я вкратце рассказала о происходящем, поехала. Вот только попасть в квартиру, просто позвонив в дверь, не удалось. Выйдя из лифта, мы увидели, что около двери квартиры стоял мужчина лет 50. Он объяснил, что уже минут 40 из-за двери доносится плач детей, но он не может до них достучаться и что-либо сделать.
Ещё минут 20 мы пытались попасть в квартиру. Стучали. Слышали плач, раздающийся непосредственно из-за закрытой двери. Пытались поговорить с ребёнком. Задавали вопросы, но никакого ответа не получили. Получалось, что за дверью стоял совсем маленький напуганный ребёнок. Пытались объяснить ему, что нужно открыть дверь и как это можно сделать. Безрезультатно. И понятно было лишь одно – детей в квартире двое: один стоит возле двери, а другой сидит на подоконнике. Стучали в квартиры соседей. К счастью, дверь одной из них открылась… Я объяснила соседке, что происходит. Узнала, что детей в квартире действительно двое, и оба – 2-3-летние малыши. В эту минуту мне стало страшно… За них, не за себя! Бросилась к окну. Увидела, что подоконник, на котором сидел плачущий ребёнок, располагался совсем рядом, и до него можно было легко добраться.
О том, что находились мы на высоте седьмого этажа, я особо не думала. Быстро схватила первый попавшийся под руки удлинитель, обвязалась им на всякий случай, вручила свободный конец соседке и стоявшему рядом с ней мужчине, чтобы они меня страховали, а сама вылезла из окна… Снизу кричали, чтобы я не рисковала, что слишком высоко и я могу упасть… А у меня была одна цель – добраться до ребёнка. Мне хватило буквально одного шага. Расстояние было, наверное, кирпича в два.
Мальчик, которому на вид было года два-три, совсем не испугался. Смотрел на меня удивлённым взглядом. А я в тот момент всё время прокручивала в голове только одну мысль – главное не смотреть вниз, и неважно, кто там что кричит. И у меня всё получилось! Я убрала малыша с подоконника и, схватив его на руки, залезла в квартиру.
— Чувство страха за свою собственную жизнь у вас было?
— Нет. За себя я вообще не боялась. В тот момент, когда я лезла, думала только о том, что мне нужно добраться до соседнего подоконника, на котором сидел ребёнок. Когда я уже влезла в квартиру, было такое ощущение, что с плеч просто камень рухнул. Хотелось разрыдаться от накала эмоций. Я наконец-то поняла, что можно больше не переживать – дети живы и внешне относительно здоровы.
— Что вы увидели в квартире?
— Сначала почувствовала жуткий холод. В квартире работал кондиционер. Маленький мальчик, чуть больше годика, стоял около двери в огромном заледеневшем памперсе. Оба ребёнка плакали. От страха и холода одновременно, наверное. Я выключила кондиционер, открыла дверь в квартиру. Вместе с тремя соседками мы успокоили и отогрели малышей, а приехавшие медики осмотрели ребят и оказали им необходимую помощь.
— На этом история закончилась?
— Почти. Кондиционер-то в злополучной квартире был, а вот еды для детей там совсем не было. Попросила супруга привезти. Накормили мальчиков. Мама малышей и её сожитель вернулись домой только спустя полчаса. Причем женщину интересовало то, не накажут ли её, а не судьба собственных напуганных детей… У меня, если честно, даже в голове такое не укладывается… Но не мне судить, главное, что для ребёнка, для обоих детей, всё закончилось благополучно.
— Вернусь к чувству страха. Почему, как вы думаете, там на высоте вы за свою жизнь совсем не боялись?
— Я не собиралась падать! Хотя всякие комментарии в свой адрес тогда слышала. Я прыгала с парашютом и знаю, что такое высота. Это страшно. Максимально страшно, когда ты смотришь вниз. Я знаю, что такое скалодром. Я лазила со страховкой. Поэтому я знала, что смотреть вниз не нужно и просто не смотрела. А в тот день я переживала за детей. Сначала я ещё не знала, что там происходит, но мне было страшно. За них, не за себя. И это нормально.
Когда кричит собственный ребёнок, мы сразу начинаем волноваться. Наверное, то же самое произошло, когда я ещё только стояла за дверью квартиры. А когда я лезла, я очень быстро думала. Я поняла, что в экстремальных ситуациях и мозг соображает максимально быстро и всегда старается тебя самого защитить.
— В вашей жизни что-то подобное уже случалось?
— К счастью, нет. Не было такого, чтобы до этого на моих глазах с кем-то происходила какая-то беда. Если же кому-то нужна была помощь, рядом всегда были медики или спасатели.
— Вернусь к истории спасения ребёнка… Какую оценку лично вы дали бы родителям мальчиков, оставивших их дома одних с открытыми окнами и включенным кондиционером?
— Я – сама мать и психолог по одному из образований, поэтому скажу о маме мальчиков. Она однозначно не должным образом следит за своими детьми. Знаю, что на неё уже составлялись административные протоколы по фактам оставления их в опасности. Как психолог могу сказать, что поведение мамы, мягко говоря, неадекватно. И при таком раскладе будущее её детей с большой долей вероятности обречено на неуспех. Жаль, потому что детки очень хорошие. В лучшем случае они поймут, как нужно правильно строить свою жизнь, а в худшем – станут похожими на свою мать. Оставив детей в опасности, эта женщина фактически дала им понять, что они ей не особо-то и нужны. К сожалению, детей, оставленных в опасности, потом на протяжении всей жизни преследует страх, страх смерти, и это прослеживается в их поведении.
— После случая со спасенным малышом ваше имя стало известно не только в родном регионе, но и во всех уголках России. Лично для вас что-то изменилось после того дня?
— Думаю, что нет, поскольку не совершила ничего особенного. У меня тогда не было мыслей о том, помочь или нет. Решение внутри себя я приняла сразу. Раз я туда поднялась, то сделала это не для того, чтобы посмотреть и пособолезновать, а для того, чтобы помочь ребёнку. Я не стояла и не раздумывала о том, стоит ли мне туда лезть? А сильно ли там высоко? А что обо мне подумают люди? Стоит это делать или не стоит – этот вопрос в моей голове даже не поднимался. Сразу было определённое решение – помочь ребёнку. Я не раздумывала. Потом меня много хвалили, а я сама, наверное, была к этому даже не готова. На мой взгляд, я совершила обычный поступок. А как можно было поступить по-другому? Почему так не поступил никто из собравшихся около того дома? Я не знаю, но обсуждать и тем более осуждать кого-то – не моё право. Понятное дело, что внутри себя самой я гордилась своим поступком, но это было только моё внутреннее чувство. То, что мной гордится мой ребёнок и моя семья, это действительно важно для меня.
— А героиней себя считаете?
— Нет. После того случая мне вручили две благодарности. Было неожиданно. Приятно, но ничего больше. Я искренне рада, если кто-то считает, что я поступила хорошо, но то, что я сделала, это нормально, и я – не герой. Я считаю, что так было нужно, и говорить о том, что мой поступок какой-то сверхвыдающийся, я не могу. Есть вещи, которые сделать гораздо тяжелее, а кто-то делает их каждый день. Взять, например, того же пожарного, который вытаскивает людей из огня. Никто при этом его не восхваляет.
Мой же поступок просто такой, какой он есть. Я считаю, что он правильный. Моя семья меня поддержала, и это главное. Я знаю, что, если бы на моём месте оказался мой супруг, он поступил бы также. У нас одинаковые ценности. А сын говорит: моя мама герой. Очень приятно от него слышать такие слова, но, по-моему, я обычный человек.
— А кто для вас герой?
— Тот, кто рискует своей жизнью ради другого человека. Во время Великой Отечественной войны было очень много героев. Если говорить о современном времени, однозначно героями можно назвать тех, кто спасал детей после трагедии в Беслане, например…
— Вы – сотрудник отдела по работе с личным составом Управления на транспорте МВД России по ЮФО, лейтенант внутренней службы. Совсем не женская профессия. Почему вы её для себя выбрали?
— Я работаю в архивном отделе, так что работа у меня как раз женская (улыбается).
— Давно служите? Когда-нибудь были сожаления о сделанном выборе?
— Около полутора лет. И сожалений не было. Работа, которую ежедневно выполняют сотрудники транспортной полиции, очень важна, но я в последующем планирую стать профессиональным психологом и помогать людям уже в этом ключе. Образование позволяет, а желание обязывает.
— Если бы вы не были сотрудником полиции, но увидели маленького ребёнка на подоконнике седьмого этажа, вы бы поступили так же - бросились на помощь, не боясь рискнуть собственной жизнью ради его спасения?
— Мой поступок никоим образом не зависел от места моей работы, поэтому не работай я в структуре МВД, думаю, что поступила бы абсолютно также. Понятное дело, что сейчас у меня есть хорошая физическая подготовка, которая, безусловно помогает. Если посмотреть с юридической точки зрения, то любой сотрудник МВД, оказавшийся рядом с местом чрезвычайной ситуации, не имеет права бездействовать. Если он не поможет, не спасёт чью-то жизнь, а просто пройдёт мимо, то может быть привлечён к уголовной ответственности. А есть просто дух ответственности – я должен помочь человеку! Это как раз моя жизненная позиция. Если помощь мне будет посильна и мои физические способности позволят, то помогу всегда: ребёнку, взрослому… Не имеет значения. Просто тому, кто оказался в беде.
— Вы упомянули, что в вашей семье подрастает сын. Каким человеком вы хотели бы видеть его в будущем? Как воспитываете? Что, на ваш взгляд, главное в воспитании?
— Прежде всего, здоровым и счастливым. А черты характера? Они у него такие, какие есть. Важно, чтобы он сохранил в себе свою «изюминку». Главное же в воспитании, на мой взгляд, не покалечить ребёнка своими запретами и наставлениями, позволить ему быть самим собой, максимально познакомить с миром, оградить от собственной гиперзаботы, но всегда быть достойным примером.