Мария Федоровна шла в храм, вздыхая и охая. Ноги уже были старые, дорога обледенелая и скользкая. Согнувшись в три погибели и опираясь на палочку она шаркала ногами, как будто она идет на лыжах. Именно такая походка помогала ей не поскользнуться.
За всю жизнь она пропустила службы только по уважительным причинам. Либо она болела, либо муж ее Сан Саныч болел или дочки.
Сколько она ходит в храм, все молится, чтобы и муж к Богу пришел. Но тот упертый, нет и все. Не верит, да и с батюшкой бывает встретится посреди дороги и отвернется, даже не поздоровается.
А батюшка у них в селе просто замечательный, добрый, тоже уже почти в возрасте Сан Саныча, шутка ли когда тебе чуть за восемьдесят? Тут уж точно не до шуток.
Вот сколько раз Сан Саныч мимо храма на своем мопеде проезжал, а ни разу не остановился и внутрь не зашёл.
Ни на Пасху, ни на Рождество. Все село в храме, а он дома сидит.
Мария Федоровна принесет яйца освещенные и куличи, сан Саныч ест и подковыривает ее:
- Что, Маша, яйца то и куличи ни чем по вкусу от неосвященных не отличаются. А ты с подругами все красишь их каждый год, думаешь яйца тебе помогут что ли? Или кулич в тебя святость вселит?
Иногда Мария Федоровна с ним спорила, а иногда и рукой махнет, да и пойдёт по своим делам.
Бывает он и сам спор затевал:
- А вот скажи-ка мне, Мария! Вот была советская власть и храмы многие сокрушили и кресты посбрасывали, и иконы пожгли. Так и что тем людям сталось? Прожили они, как и все, свою жизнь до конца. А по-вашему то Бог их покарать должен, они же святыню осквернили!
- Дожили то, дожили, - отвечала
Мария Федоровна, - только неизвестно куда потом попали. Если конечно раскаялись, то Бог простит. Хотя самый тяжелый грех это богохульство.
Сказала и так строго на Сан Саныча глянула, а тому хоть бы что. Расхохотался.
А она за него молится и утром и вечером, чтобы Господь ему хоть каплю веры дал, хоть то самое горчичное зерно, из которого потом может вырасти пусть не дерево, но хотя бы маленький кустик.
Вот и батюшке, отцу Феодосию, Мария Федоровна часто говорила:
- Молюсь за деда то своего, столько лет уже молюсь, батюшка, а толку нет. Господь как отвернулся от него.
А отец Феодосий отвечал:
- Молитесь и дальше, не оставляйте молитву. К каждому Господь приходит и к каждому стучит в дверь его сердца. А когда Бог придет, то нам неведомо.
- Батюшка, а что если к деду моему уже стучали, а он и не понял?
- Я думаю, что не такой уж черствый ваш Сан Саныч.
- Ой, батюшка, да вы не знаете его.
- Ну как не знаю! Знаю уж. От других слышал, сам то здесь уже не первый десяток лет как живу.
- А что слышали то?
- Ну что хозяйственник он хороший. На ферме когда работал, там порядок был. Что людям помогал много. А некоторые односельчане даже в записках о здравии его имя пишут, чтобы я его в алтаре помянул. Так что, Мария Федоровна, ждите. Придет Господь и к Сан Санычу.
Вот и сегодня, замерзшая Мария Федоровна шла в храм, в мыслях почему то крутилась одна мысль. Что прожили они с мужем жизнь хорошую. Муж все в дом нес. Дочек двух на ноги поставили, теперь они городские, но и приезжают почти каждые выходные. Хороший муж у нее и она его любит сильно. Но вот тревожно ей, хворает ее дед, а не дай Бог умрет, что она одна делать то без него будет.
От этой мысли у нее даже пот на лбу выступил.
- Вот ведь, мысли какие лезут, - думала Мария Федоровна, - с верой надо все принять, Бог дал и Бог взял.
В храме ей в этот воскресный день было душно, да и ноги что-то еле держали. Пришлось Валентину просить, чтобы поддержала под руку, помогла до амвона дойти и Причастие принять.
Служба закончилась и соседский сын предложил до дома ее довезти. Она с радостью согласилась.
Дома прилегла от усталости и больше не встала.
Сан Саныч был у соседа, у своего друга Петра, а когда вернулся, то его Маша была уже холодная.
Вот и получилось все наоборот, она боялась без него остаться, а остался в итоге Сан Саныч.
Заплакал, взял ее руку и так сидел долго. Потом позвонил дочкам, соседям, много народу собралось. Ему нехорошо стало, накапали корвалол и помогли лечь.
На отпевании собралось почти все село и Сан Саныч впервые стоял в сельском храме. Смотрел на свою Машу и хоть на клиросе пели не обученные церковному пению люди, а местные сельчанки, на три голоса, но пели хорошо. И цепляли за душу этими словами:
Са́м Еди́н еси́ Безсме́ртный, сотвори́вый и созда́вый челове́ка, земни́и у́бо от земли́ созда́хомся, и в зе́млю ту́южде по́йдем, я́коже повеле́л еси́ созда́вый мя́ и реки́й ми́: я́ко земля́ еси́ и в зе́млю оти́деши, а́може вси́ челове́цы по́йдем, надгро́бное рыда́ние творя́ще пе́снь: аллилу́иа.
Потом пошли дни, сначала дочки с ним по очереди жили, потом стали его оставлять одного, а он маялся без своей Маши.
Дом их был расположен на центральной улице, рядом с магазином. И люди, сидевшие в машинах каждый день наблюдали его одинокую фигуру, стоявшую у калитки.
Выглядело это так, как будто Сан Саныч ждал приезда важного гостя.
- Вот ведь, - думал Сан Саныч, - у других то мужики раньше померли, вот повезло то. А мне горе, одному жить. Где моя Маша теперь? Как ей там?.. Вот тебе и не верь.. Хотя, кто знает, что там. Если там что есть, то люди бы не сомневались.
Вспомнил он и разговор с Машей:
- Я, Маша, знаешь ли привык верить глазам. Вот это твое духовное не для меня. Не верю я во все эти молитвы, ангелов, рай этот.. А, да, еще бесы говорят на левом плече у человек сидят сидят..
- Да ты у меня как Фома неверующий! Тот тоже не верил, пока Господь не явился и Фома руку ему вложил в рану на ребрах. Тогда то Фома сразу поверил.
- Ну так он, Маша, руку вложил! Понимаешь? А я вот не вкладывал... Я такой человек. Мне нужны доказательства.
Маша тогда его перекрестила и сказала:
- Прости его, Господи, мужа моего маловерного.
Вспомнив этот разговор, Сан Саныч еще немного постоял у калитки, уже темнело. Зашел в дом, сварил пельмени, что дочка привезла и лег спать.
В эту ночь ему приснилась Маша. Стояла она радостная, а под руку держала свою свекровь, то есть покойную мать Сан Саныча. И обе были такие радостные, молодые. Да, молодые и кажется были они одного возраста. Лет по тридцать обеим.
А позади них город был, переливался всеми цветами и многочисленные купола церквей сверкали так, что Сан Саныч жмурился от такой яркости. И были эти купола очень тонкими, прозрачными, хрустальными, как капли утренней росы. И от купола мелодия неслась, нежная, тонкая и смешиваясь они превращались в дивную музыку.
А потом раз и все погасло.
Он открыл глаза в темноте, встал, было три ночи. Сон взволновал его и до утра Сан Саныч уже не спал.
Рассвело, он оделся и пошел к соседям Анюте и Петру. Постучался к ним, открыли. Удивились, что он так рано пришёл. А он спешил сон рассказать, может соседи помогут понять, что этот сон значит. Маша тоже ему говорила, что бывают сны вещие. Но Анюта его расстроила:
- Ой, Сан Саныч. Как бы чего не случилось. И мать там твоя стояла то. И пришли они с Машей не просто так.
- Ладно тебе пугать, то - сказал Петр. Давай нам завтрак, сейчас поедим и пойдем с Санычем по поселку прогуляемся. Развеемся. А ты, Саныч, не слушай ее. Может это они тебе просто привет таким образом передали. Что мол, живы они, здоровы..
- Живы!? Здоровы!? Да где они живут то? - с горечью сказал Сан Саныч.
- Как где, в раю, - ответил Петр.
- Да ну тебя! Тоже мне, в раю они! Нет там ничего.
Но разговор запал ему в душу. Прошло два месяца как Машу проводили, а Сан Санычу все тоскливее. В груди как жаба поселилась, сосет силы и тоской его душит. Ком в горле стоит не проходит. Ничего не интересно, телевизор не включает, новости не смотрит.
В один день встал да и завалился обратно на кровать. В голове огонь прошел и очнулся он в непонятном состоянии. Видит дочек, Петра видит, а сказать ничего не может. Мычит только. А они обрадовались, что он смотрит на них. Дочки его обнимают, а он ничего не понимает, что случилось то.
Стали дочки снова по очереди за ним ухаживать. Памперсы одевать, кормить жидким. Только силы уходят из Сан Саныча, совсем он плох.
Еще и сны стали ему снится страшные. То в яму он падает, то голос Маши ему кричит «Спасите его!». То война началась, и он кровью истекает в окопе.
Дочки слышал как совещались между собой, чтобы батюшку пригласить, соборовать отца. Да потом передумали, вспомнили, что он про веру то говорил.
А Сан Саныч сейчас очень хочет, чтобы батюшка пришел. Только сказать не может.
Но видимо Бог и управил, как и говорил отец Феодосий покойной Марии Федоровне.
Подошла дочка к нему, спросила:
- Пап, может батюшку пригласить?
Захлопал глазами Саныч, рот открывает, «да» пытается сказать.
- Значит побегу я, за отцом Феодосием? - еще раз спросила дочка. И увидев согласие, выраженное глазами отца, быстро добежала до храма. Батюшка был еще там, не ушёл домой.
Отец Феодосий зашел в комнату Сан Саныча, дверь плотно не закрывалась и в щель дочка видела что происходило в комнате.
Отец исповедовался, по перечисленным отцом Феодосием грехам. Причастил батюшка его. А потом отец расплакался, слезы катились градом по его щекам, а батюшка сел к нему на кровать и вытирая их плакал тоже. Плакал от того, что Господь в очередной раз показал ему, что не праведников он пришел спасти, а грешников. А Сан Саныч плакал может быть от страха предстоящей смерти, а может от облегчения, что душа его очистилась и готова лететь туда, где сверкали купола и где стояла улыбаясь его любимая, Маша.
Не пропали даром молитвы Марии Федоровны, все слышал Господь и пришел в самый нужный момент к неверующей в Него ранее душе.
Через неделю о.Феодосий отпевал раба Божьего Александра.
Другие интересные рассказы:
Подпишись и лайкни, помоги автору развивать канал и читай рассказы первым!
Всем мира и добра от канала не тетки.