Дорогие читатели! Наша родная Малаховка, безусловно, вдохновляла и вдохновляет прозаиков и поэтов, пишущих в разных жанрах. Для кого-то она – воплощение прошлого, пропитанное ностальгическими воспоминаниями, для кого-то – место силы. А в некоторых произведениях стародачное место оказывается именно тем «тихим омутом», где «черти водятся», – вместо того, чтобы вливаться в созидательное советское общество, подозрительные личности занимаются сомнительными делами. Мы уже видели, что в повести А. Адамова «Дело пёстрых» Малаховка фигурирует как место жительства и встреч преступников. В этой книге лишь часть действия происходит в нашем посёлке. А вот Мануил Семёнов в 1972 году посвятил свою повесть исключительно дачному посёлку под названием Галаховка и его жителям – галаховцам.
2) Сюжет.
Глава 6.
Канюка и его семья обживаются на новом месте. Детей очень тянет к новой жизни. Сын Ромка пропадает на станции: он слышит песни энтузиастов, едущих на большие стройки, и бредит путешествиями:
Приходилось ли вам, читатель, бывать в маленьких захолустных городках, связанных со всем остальным миром только бесконечной железнодорожной колеёй? Если приходилось, вы не могли не заметить, что самым оживленным местом в таком городке, особенно вечерней порою, является именно станционная платформа. Сюда приходят разные люди. Они сами никуда не собираются уезжать, никого не провожают и не встречают, а просто гуляют. Их тянет сюда какая-то иная жизнь, мелькающая за окнами проносящихся мимо экспрессов и скорых поездов, тянут мимолётные встречи с пассажирами, вышедшими на короткие минуты из вагонов, чтобы подышать чистым воздухом. По всей вероятности, это праздное любопытство, не больше. Ромку тянуло на станцию иное. Как это ни покажется странным, его влекли сюда песни.
Стоял Ромка на перроне и жадно слушал, как из открытых вагонных окон неслось:
Нас утро встречает прохладой,
Нас ветром встречает река.
Кудрявая, что ж ты не рада
Весёлому пенью гудка?
Проходил один поезд, вслед ему мчался другой. С новой песней:
Наш паровоз, вперёд лети!
В Коммуне – остановка.
Иного нет у нас пути,
В руках у нас винтовка.
Что за люди ехали в этих поездах, почему они пели?
Случалось, состав останавливался, на платформу высыпала гурьба весёлых ребят и девчат. Ромка жадно всматривался в их лица. Они были совсем юны, некоторым из них можно было дать столько же лет, сколько Ромке, ну чуть-чуть побольше… А ехали они… Об этом не стоило и спрашивать. Достаточно было взглянуть на вагонные таблички: «Москва – Сталинград», «Москва – Ташкент», «Москва – Магнитогорск», «Москва – Караганда». И почему пели – тоже было понятно. Как на бой, ехали они на стройки и, как перед большим сражением, изливали в песнях душу.
Канюка рассказывает об этом Диогенову, и тот предлагает создать гимн ЖСК «Лето», коль скоро музыка имеет такое влияние на юношество:
– Вы, Матвей Лазаревич, правильно заметили, что молодости свойственна тяга к романтике. Меркантильные интересы, в которых погрязли их родители, чужды молодым людям. Надо сделать так, чтобы ореол романтики коснулся и скудных пока нив кооператива «Лето».
Диогенов и Канюка обращаются к местному молодому поэту – сыну художника Хлабудского, пишущему под псевдонимом «Раненый олень». Юношу отправляют в двухнедельную творческую командировку в Крым. На очередном собрании ЖСК кооператоры исполняют гимн, а энтузиасты даже записывают его на пластинку:
Так что некоторые дачники, спеша к поезду, видели выставленный на веранде патефон и слышали странную песенку:
Лишь проснёшься поутру,
А труба трубит: «Ру-ру!»
Слабым силы придаёт,
Веселит честной народ!
Ромка пропадает совсем.
Глава 7.
Торжество по случаю дня рождения кооператива. Диогенов предлагает найти «фигуру» – «свадебного генерала», который мог бы поднять престиж ЖСК и помочь с решением проблем, – и вспоминает об ЭПРОНе (Экспедиция подводных работ особого назначения – т.е. служба спасения затонувших судов). Диогенов убеждён, что «фигуру» следует искать именно в этой среде: бывший водолаз ни за что не захочет жить на море, чтобы не растравлять душу. Штутгофф и Раненый олень отдыхают на море и как нельзя кстати знакомятся с Фотием Георгиевичем Крашенинниковым, бывшим ЭПРОНовцем, и его внуком Гошей. Штутгофф убеждает Фотия Георгиевича переехать в Галаховку:
Тут-то и прорезался в немногословном снабженце дар красноречия. Он не жалел слов, чтобы описать все удобства жизни под Москвой. Он соблазнял собеседника необыкновенной дешевизной фруктов и овощей на местных рынках. Он употреблял самые яркие краски, описывая чудесные галаховские ландшафты.
А Гоша рад, что в Галаховке есть озеро, где можно показать свою «морскую удаль».
Глава 8.
Мизандронцев дрессирует собаку, натравливая её на пугало. Канюка это видит и говорит, что собака бестолковая, и обещает раздобыть для Мизандронцева хорошего щенка, кавказскую овчарку, а сам думает, что у Мизандронцева, видимо, есть что охранять. Собака художника Хлабудского кусает курьера из поссовета – женщину, принесшую художнику уведомление о неуплате. Находится Ромка: оказывается, он уехал в Сталинград и устроился в местное ФЗУ.
Глава 9.
Рассказывается о бедных и богатых представителях кооператива. В числе первых: Аввакум Хлабудский, который перебивается с хлеба на воду; неудачливый огородник Фаддей Скурихин; вдова полицейского пристава, по прозвищу Кошатница.
Вот они и им подобные из разряда неимущих и бедствующих льнули к кооперативу, не имея перед собой никакой отчетливой перспективы. Завтра представлялось им словно в тумане. Привлеченные сильными, деятельными личностями – Теоретиком, Канюкой, Лупоглазым, они слепо верили в удачу, на что-то надеялись… Даже те из них, кто в недалёком прошлом пользовался определенными привилегиями, не могли представить себе, каким именно образом они вернут их и что им для этого придётся сделать. Они лишь инстинктивно чувствовали: затеяна большая игра, и надо быть последним дураком, чтобы отказаться от возможности сорвать в этой игре свой солидный куш.
Матвей Канюка, как и Лупоглазый, пришёл в кооператив, выражаясь фигурально, порядочно общипанным. Из цепких объятий закона оба они вырвались чудом. Груз их прегрешений был настолько велик, что вырваться можно было, только не оглядываясь назад, безжалостно обрубая все путы, связывавшие их с прежней жизнью.
Вступив в кооператив и имея малую толику деньжат в загашнике, Канюка и Лупоглазый ставили своей целью приумножить их. Так что в графу неимущих эти двое явно не подходили. У них была определённая цель, и они твердо знали, как её можно достичь.
Сообщается, что Мизандронцев был раньше хозяином судоремонтной базы на Волге. Он скупал золото, монеты царской чеканки:
Мизандронцев хлопотал, мотался по затону до одури и копил, копил. Он видел, как жадно, торопливо набивают карманы новоявленные купчики, как бестолково сорят они деньгами, и понимал: это ненадолго. Он не верил советской власти, чувствуя, что нэп – дело временное. Он знал: его и ему подобных предпринимателей рано или поздно прихлопнут. Ну что ж, плетью обуха не перешибёшь. И когда приютившиеся в углу затона его «Ремонтныя мастерския» объявили отошедшими к государству, Мизандронцев расстался с ними без особенного сожаления. Всё, что можно было выкачать из них, он выкачал.
Продавая в ювелирные мастерские или в «торгсины» свои накопления, с этого он живёт и поныне:
Извозчик-ломовик, доставивший Мизандронцевых с вокзала, помогая разгружаться, пошутил:
– Чем это ты, старик, сундуки набил? Золотом, что ли?
Ответила старуха:
– Иконы там у нас. Старинные и с окладами. <…>
Возможно, что при вступлении в кооператив, заполняя документы, Мизандронцев в графе «имущественное положение» должен был написать: «имущий». А он старческим, но ещё довольно твердым почерком вывел: «из мещан Саратовской губернии». И всё обошлось. Пока обошлось…
Глава 10.
ЖСК набирает силы. Обустроены артезианские скважины. Появились беседки, скамейки, дровяные сараи. Цветут молодые яблони.
Придя в свой магазин, Канюка находит приглашение на водно-спортивный праздник на Галаховском озере – с припиской Диогенова, который пригласил его перед праздником побеседовать на берегу озера с глазу на глаз. Диогенов убеждает Канюку, что тот должен знать обо всех делах своих кооператоров:
– Жилищно-строительный кооператив «Лето» стал узаконенным общественно-социальным институтом Галаховки. Как хорошо построенный корабль, он практически непотопляем. Конечно, если вы, Матвей Лазаревич, как хороший капитан, будете знать всё, что происходит на корабле, начиная с верхней палубы и до самого отдалённого отсека в трюме.
Но пока они беседовали, все лодки исчезли. Люди бегут к станции. Началась Великая Отечественная война. Штутгофф вначале принят за немецкого агента, но потом доказал, что он не лазутчик и не немец, и был направлен на снабженческую работу. Канюка остаётся в Галаховке завхозом госпитаоля. Диогенов оказывается на Востоке и впадает в мистицизм. Наступает время героев. А над нашими кооператорами занавес на несколько лет опускается…
Продолжение следует.
Составитель - Дарья Давыдова,
зав. научно-просветительской службой Музея п. Малаховка (подразделение МУК "Музейно-выставочный комплекс" г.о. Люберцы)
Другие публикации канала:
Малаховский дачник - Лев Александрович Михельсон. Часть 2
Малаховский дачник - Лев Александрович Михельсон. Часть 1
Из истории русского театра XVII века
"С директором мы работали очень дружно, хотя я его критиковала..." Из истории Малаховского экспериментального завода
"Я вам расскажу, откуда получались хорошие рабочие!" Из истории Малаховского экспериментального завода
Завод МЭЗ в их судьбе