Серьги любят не только цыгане. Все женщины любят, Катя тоже любила. Золота на ней было немного, но всё весомое, солидное. Два колечка, крупные серёжки с маленькими, как капли крови, рубинами. И цепочка с кулоном.
Кулон Кате достался от мамы. Она говорила, что ей подарила бабушка мужа. Мама долго думала, что кулон золотой, но потом узнала, что из какого-то другого сплава.
Был он круглый, гладкий с одной стороны и рифлёный с другой. Мама называла его «кулон-солнце» и предупредила, чтобы Катя его никогда не продавала и никому не давала надевать.
- Почему? Поносить же можно дать, - удивлялась Катя.
- Нельзя. Бабушка говорила, что даже померять никому не давай. Лучше вообще не показывай. Наверное, это какая-то реликвия папиной семьи.
- Надо у него спросить, - предложила Катя. – Жалко, что бабушки уже нет.
- Папа ничего не знает. Вроде кулон всегда девочкам отдавали, он у родителей один сын, вот и отдали мне, его жене.
Катя считала кулон счастливым, надевала на аттестации и важные встречи. Под одеждой не прятала – кулон выглядел необычно и впечатляюще. Чего его прятать?
- Ой, красавица какая, дай погадаю, всю правду расскажу!
Цыганка, немолодая, с сединой, выглядывающей из-под яркого платка, схватила Катю за руку.
Катя никогда не боялась цыганок. Ну, подумаешь, пристанут, и что? Она же не дурочка малолетняя, скоро тридцать, сможет дать нахалке отпор. Да Катя сама кого-угодно заговорит, с её-то навыками! Сколько она залежалого товара клиентам втюхала – не перечесть!
Хотела пройти мимо, но цыганка не отставала. Шла рядом, хватала за рукав плаща, причитала.
- Не уходи, ой, не уходи, красивая! Не от меня уходишь – от счастья своего уходишь! Знаю, ведаю, о чём ты думаешь, только не будет он твоим! Подруга уведёт у тебя ясноглазого, и охнуть не успеешь.
- Какая подруга? – спросила Катя.
- Так та самая, с которой кофеёк пьёте и о жизни говорите. Она, змея, давно на милого твоего глаз положила и приворот ему сделала. Или ты не видишь, что он с тобой холодным стал? Не замечаешь, что не рвётся к тебе?
Катя видела и замечала – в последнее время Гена, на самом деле, не спешил приглашать её на свидание. И то, что приятельница и коллега Люда строит ему глазки, Катя тоже видела. Неужели правда она решили увести у Кати парня? Ну, змея!
Цыганка подхватила Катю под руку и, бочком, бочком затянула в переулок. Она что-то напевно и негромко говорила, глядя Кате в глаза. Кажется, рассказывала про порчу, про то, как та разрушит Катину жизнь и как только цыганка может ей, Кате,помочь.
Очнулась от холода – она прижималась спиной к стене дома, плаща на ней почему не было. Украшений тоже.
Катя потрогала уши, зачем-то потёрла на пальцах белые полоски от колец и схватилась за шею. Кулона не было тоже! Мало того, Катя отдала, сама не понимая как, цыганке свой плащ.
Молодой симпатичный полицейский, которого Катя нашла на площади, сочувственно покачал головой.
- Как же вы так, девушка? Цыганка, говорите? Старая, с сединой? Хорошие приметы, по таким на раз-два найдём, - усмехнулся он.
Катя решила не отчаиваться: теперь она внимательно оглядывала всех встречных цыганок, надеясь увидеть на ком-то из них свои украшения. Пусть кольца не угадать, но серьги были необычной формы, да и кулон её сложно не узнать.
Прошло лето, Катя потеряла надежду, когда однажды, у входа на Центральный рынок, к ней подошла, прижимая к груди младенца, молодая цыганка.
- Девушка, умница-красавица, дай копеечку ребёнку на молоко! – попросила она.
- Работать не пробовала? – рассердилась Катя.
- Ой, милая ты красивая, ты думаешь он у меня один? У меня их четверо! Думаешь, я сижу, ничего не делаю, целый день губы крашу? Мне бы деток хоть разок досыта накормить, дай денежку, не жалей для несчастных моих сироток.
Возле Кати уже тёрлись трое пацанят вполне сытого вида. На смуглой коже мальчишек – здоровые румянец, хитрющие глаза шныряют туда-сюда.
- Ты их чего, со школы рожать начала? – засмеялась Катя.
Цыганка переложила малыша с одной руки на другую и на её груди блеснул кулон. Катин кулон!
- Отдай! Это моё! Полиция! Помогите! Это мой кулон! У меня его цыганка весной украла!
Катя схватила за кулон и дёрнула со всей силы. Цыганка заверещала, мальчишки с визгом вцепились в Катю. Цыганка попыталась выхватить кулон, но Катя прижала к себе крепко сжатую в кулак ладонь. Она бы оттолкнула цыганку, но боялась, что та уронит ребёнка.
- Мой он, мой, верни, кому сказала! Мне украшение муж подарил, давно, ещё до свадьбы! Отдай, оно моё, - кричала цыганка, не оставляя попытки отобрать у Кати кулон.
Вдруг она, резко и бесцеремонно, сунула свёрток с младенцем одному из мальчишек и схватила Катю за локти.
- Полиция! – завопила Катя.
- Да что же делается-то? Обнаглели! В белый день, на улице, девушку грабят! – поддержал Катин вопль громкий старушечий голос. – Полиция! Полиция!
Цыганка оттолкнула от себя Катю и скрылась в толпе. Вместе с ней скрылись и мальчишки. Катя заметила, как на ходу они передавали друг другу свёрток с ребёнком. Был ли там младенец, вообще? Кате показалось, что она видела личико из-под края застиранной пелёнки. Или показалось? Кого завернула цыганка в потёртое клетчатое одеяло?
Катя разжала ладонь – наконец-то их фамильный кулон опять у неё. Жалко, конечно, остальных украшений, но грела мысль, что самое ценное она у цыганки отобрала. Вот так вот, пусть знает, с кем связалась!
Теперь убрать кулон подальше в кошелёк и отнести в ремонт цепочку. Катя полезла в сумку – кошелька не было.