1689 г. Румыния, Замок Бран
Бальтазар открыл глаза и, пожалуй, впервые за долгие недели чувствовал себя действительно в сознании и полностью здоровым. Тревожила лишь удивительная усталость в теле, при этом внутри клокотала неуемная энергия. От этого противоречия Бальтазару было не по себе, но лихорадка отступила, и он, наконец, мог оценить ситуацию. Произошедшее казалось нелепым сном, смесью кошмара и древних сказок.
Он огляделся, разминая покалывающие мышцы. Высокие каменные своды, покрытые скопившейся пеленой влаги, затхлый воздух, деревянная полка, на которой он спал, маленькая металлическая дверь с прорезью. Темница, вот что это было.
«Как я здесь оказался? Что произошло?»
- О, ты очнулся? – послышался надменный мелодичный голос из темноты.
Бальтазар вскочил, в гневном порыве встав в оборонительную позицию и озираясь по сторонам, в поисках собеседника рядом.
- Не кипятись, иначе снова перекинешься…- все так же вальяжно и с высока пропел голос. Сейчас глаза Бальтазара начали различать в темноте отделившийся от стены аристократический профиль, который ехидно улыбался, направляясь к нему.
- Это ты притащил меня сюда?- рявкнул юноша.
- Не лучшая тактика ведения переговоров…
- Не шути со мной, мне потребуется всего несколько секунд, чтобы разорвать тебя на части! – из груди вырвался странный рык, мало походивший на человеческий, но Бальтазар даже не заметил этого, распаляясь все больше.
- Не стоит так опрометчиво кидаться словами, - поучительно подметил аристократ, - я в тебе не ошибся, молодой, горячий! Мммм-м-м-м и как искрит энергия. Почему тебя не представили Совету или нарочно прятали в лесах? - изящная фигура подошла совсем близко, – итак, меня зовут Август.
Бальтазара передернуло от бурлящей внутри ярости.
«Да как он смеет так надменно со мной разговаривать! Богатенький папик, унаследовавший состояние и теперь не знающий как его промотать. Могу биться об заклад, он ни разу не был на поле боя!». Взгляд его метнулся к рукам незнакомца, скрытым в перчатках из тонкой дорого выделанной кожи.
«Под этими перчатками уж точно не скрываются мозоли от рукояти меча. Да разве можно его удержать такими тонкими ладонями?»
- Я не собираюсь с тобой играть в светскую беседу, советую быстро открыть дверь и показать, где выход, может, останешься жив! – он нервно передернул головой в ожидании, подрагивая от странного чувства противоречия, с которым очнулся недавно. Он ощущал ярость под кожей, она словно живая река растекалась по мышцам, вплетаясь волокнами в ткани, опутывая кости. Никогда он не испытывал ничего подобного, будто внутри действительно пробудилось нечто, что не подвластно его воле. Будто сам он стал оболочкой, скорлупой, поселив внутри нечто инородное и опасное.
Август словно не слышал его слов, он медленно подошел ближе, теперь расстояние между ними было не более метра, он поднял глаза. Бальт оцепенел, он никогда не видел такого холодного, пронзительного взгляда. Взгляда жестокого и требующего беспрекословного подчинения, умудренного опытом старца, в юном великолепном обрамлении тела. Юноше на вид было не больше двадцати лет, и он был восхитительно красив некой утонченной красотой. Черты его лица, будто высеченные из мрамора, напоминали античные статуи.
- Я не держу тебя, иди, если хочешь… Но поверь моему опыту, в лесу не так уютно как в комнате, которая приготовлена для тебя в моей башне. Да и вряд ли те, кто видели твое первое обращение и решили тебя сжечь, будут радушно встречать тебя дома, вчера в ратуше был весь город, – в его голосе звучали стальные ноты отрешенности. Казалось, ему абсолютно не интересен этот разговор и финал он уже знал, а посему, тот ему наскучил. – Да, и советую держать нервы в узде, иначе мне придется продержать тебя здесь, пока не успокоишься, мне дорога моя мебель. Дверь не заперта, выбирай, я буду в центральном зале. Ты не ел примерно полторы недели, в центральном зале накрыт стол. Решишь остаться, присоединяйся.
Он грациозно развернулся и вышел.
В голове Бальта вереницей закружились картинки той ночи и туманные воспоминания последних дней.
«Все это реально? Получается, он спас меня и это был не сон? После того, что было, меня не примут обратно, будут бояться. Значит, мне теперь некуда идти, у меня остался только этот странный мальчишка аристократ».
Бальтазар рухнул на каменный холодный пол, привалившись к стене, и закрыл глаза. Он и раньше не сильно контролировал свои эмоции, теперь же, мысли чехардой роились в голове, абсолютно лишая его воли. Парень попытался собраться, несколько раз медленно вдыхая и выдыхая, что не особо помогло. Это бесило его еще больше.
- Это мой путь, и я должен с честью его пройти! – громко провозгласил он сам себе.
Из-за двери послышался надменный смешок.
- Господи, сколько юношеского пафоса! Вставай, герой-воитель, ты самое уморительное, что я видел за свои 2000 лет! И да, здесь достаточно запутанные переходы, советую следовать за ароматом гиацинтов.
Бальтазар вскинулся и решительно встал. Он оглядел себя: одежда лохмотьями свисала на теле, местами обгоревшая, изодранная и грязная. Обуви на ногах тоже не было. Но на коже нигде не виднелось ни одной раны, не было ссадин и синяков, порезов или ожогов. Он ошарашенно ощупал живот и спину, где доставал, следом затылок и шею. «Никаких повреждений, что за чудеса?! Сколько я здесь? Что с одеждой, я прекрасно помню, как бежал тогда из храма, все было почти цело. Где мои сапоги, черт побери, они стоили приличной суммы у скорняка».
Озираясь и прислушиваясь, он вышел из темницы. Хотя прошло не больше минуты с того момента, как юноша стоял в его камере, длинный погруженный во мрак коридор был безлюден.
«Куда он делся? Ну не мог же он уйти так далеко».
Уши улавливали, как капает со стен вода, как где-то за толстыми стенами щебетали птицы, как в стенах, легко шурша многолетней пылью, мимо пробегают пищащие грызуны, но удаляющихся шагов он не слышал.
«Он точно не бежал, по камням его каблуки раздавались бы гулко, но и шагов не слышно. И почему я слышу птиц, разве я не под землей?»
Внезапно его накрыло пониманием того, что находясь в кромешной темноте, он различает очертание каждого камня на десятки метров вокруг в любую сторону. Мужчина непроизвольно глубоко втянул ноздрями воздух. Казалось невероятным, сколько оттенков ароматов витало здесь. Вправо тянулся чужеродный в окружающей затхлости, свежий шлейф горько пряного гиацинта. На секунду Бальтазар помедлил, но оценив шансы, двинулся по его следу.
Коридор действительно оказался настоящим лабиринтом и выходил к небольшой двери. Свет брезжил сквозь отсыревшие и местами зеленые и гнилые доски. Бальт толкнул, резко щурясь. Источник света был над головой, а вверх вела узкая лестница вдоль стены под полусводом. Когда он оказался наверху, обнаружил, что вылез из округлого колодца в центре небольшого замкового двора.
Он снова повел носом, одновременно с тем прислушиваясь. Горьковатый аромат был много слабее здесь, но отчетливо стелился в сторону ближайшей арки и приоткрытой двери, приглашающей внутрь. Выхода из замка нигде вокруг было не видно.
Бальтазар взлетел по небольшой лесенке из четырех каменных ступеней и нырнул внутрь. Запах гиацинта, смешиваясь с ароматом аппетитного жареного мяса, щекотал ноздри. Желудок непроизвольно глухо уркнул, а Бальтазар сглотнул набежавшую слюну. Он был очень голоден.
Ноги сами понесли его галопом в сторону еды. Резкость зрения вдруг увеличилась, но все яркие цвета вокруг приглушились, зато оттенки серого, белого и черного вокруг заиграли, удивительно преображая окружающее. Он чуть притормозил, оглядывая новым удивительным зрением пространство, но тело само дернулось к освещённому проему впереди.
Мужчина ввалился в сводчатый зал в готическом стиле. Высокие потолки поднимались на основаниях-колоннах и восходили вверх квадратными пиками. Из витражных окон под потолком разливался мягкий свет. В центре стоял длинный стол, накрытый лишь с краю слева. Поперек стола стояло два стула, Август сидел спиной к стене. С выражением скуки на лице, он отпивал из хрустального, переливающегося на солнце кубка и крутил острием на пальце изящный тонкий кинжал с невероятным мастерством. Юноша делал это играючи, иногда подкидывая опасный волчок в воздух и ловко подхватывая за самое острие, иногда в вертикальном вращении, переводя тот на тыльную сторону ладони. При этом, казалось, он и не смотрит в сторону руки с кинжалом.
Август вальяжно повернул голову в сторону Бальтазара, продолжая свое занятие с кинжалом.
- Не стой, зверя надо кормить.
Бальт подскочил, плюхаясь в стул напротив второпях.
- О чем ты?! – рявкнул мужчина.
- Глаза. Зверь голоден, рвется наружу. Ты совершенно дремуч, исключительно интересно. – Взгляд юноши оживился, но позы тот не поменял, абсолютно не опасаясь хищника. - Когда голоден, зверь чувствует опасность для состояния здоровья своего носителя, истощение биологической оболочки. При опасности, он берет верх и защищает. Если очень голоден, он пробуждается и выходит на охоту.
Август подвинул к Бальту блюдо с жареным поросенком, игнорируя тарелки, стоящие с правой руки. Обычно обученный манерам за столом, Бальтазар сам того не желая, вцепился в свинью с остервенением. Одной рукой он рванул того за позвоночник, второй подцепляя под грудиной, краем сознания уловив, как на месте ногтей, резко вылезли длинные похожие на кошачьи когти. Поросенок с хрустом был разорван. Рот заполнило сладкое, чуть недожаренное мясо с привкусом крови, отчего казалось еще вкуснее.
- Я выпил из тебя почти всю энергию, чтобы сдержать оборот, пока сияла полная луна, и ты все равно в полуобороте. Невероятная скорость регенерации, сила, и яркость искры, – игнорируя вопиющее свинство за столом, спокойно продолжал рассуждать вслух юноша. – Я не совсем разобрал, ты тигр-альбинос, гепард? Совету неизвестна такая ветвь и род. Кошачьих немного. В основном волки, медведи, змеи, есть крупные прайды в Африке, но наследник такой силы должен был быть представлен еще при рождении. Впрочем, ты не пахнешь тигром, так что точно не то.
- Я ирбис! – ощетинился мужчина, отрываясь от трапезы, непроизвольно громко, раскатисто и по кошачьи-угрожающе рыкнув. Языком он чувствовал, как вдвое удлинились клыки, заострившись. – Мой род охраняет эти леса вплоть до гор.
- Интересно, никогда не слышал. Ирбиса не усыпить, подобных тебе нет, а значит передать потомку искру и свет ты сможешь только в связке с эйной. Твое имя?
- Бальтазар Драгош.
- Здесь обитают Драги, но те сплошь волки. Интересно. Кто тебя обучал?
- Дед, – мужчина чувствовал, что сейчас нет смысла врать, что-то подталкивало отвечать честно. Хоть это и было очень странно, нести ответ перед юнцом, тот неуловимо давил, внушая страх и уважение.
- Он тоже принял зверя?
- Нет, лишь говорил, что дух барса просыпается раз в десяток поколений в нашем роду.
Август резку придвинулся, изящно опустив клинок на стол и вперившись в того взглядом.
- Значит, ты не умеешь управлять зверем? Тебя не обучали подобные? Как ты пробудил его? Как выжил без предварительных тренировок? Нет, я не зря решил задержаться здесь.
Он грациозно подскочил и, устремляясь к камину, который не горел, воскликнул.
- Решено, беру в ученики, не благодари! Я вернусь через пару часов и продолжим болтать сегодня, если желаешь. Как доешь поросенка, в графине молоко. Можешь осмотреть замок. Слуг я отпустил еще пару дней назад, ты никого не напугаешь своим видом, - он снисходительно окинул Бальта взглядом и приложил ладонь к угловому камню очага камина. Тот подернулся рябью, становясь сначала искрящимся, словно вода, а затем, прозрачно-белесым словно дымка-завеса.
- Твоя комната в центральной просторной башне, с северной стороны. И не смей туда подниматься, если ирбис вырвется. Хотя, я бы предпочел по возвращении видеть тебя в более подобающем виде. В комнате есть шкаф с одеждой, которая должна тебе подойти, а в подвалах есть бани у горячих источников. От тебя жутко несет, не терплю вонь дома.
С этими словами он нырнул в пелену, которая резко снова подернулась за ним рябью и обрела все тот же вид обычного камина.