Двадцать второго августа 1572 года, около 10-11 часов утра, кто-то стреляет в Гаспара де Колиньи. Выстрел раздаётся из дома, принадлежащего Гизам, но в доме находят лишь аркебузу.
Новости до Лувра доходят быстро, место покушения недалеко, и тогда же становится известно, что адмирал только ранен.
Король, собрав двор, отправляется проведать раненого. Екатерина Медичи, естественно, едет вместе с королём.
У дома Колиньи король видит толпу весьма недружелюбно настроенных гугенотов, а встретившись с Колиньи убеждается, что рана для жизни не опасна. Королева-мать убеждается в том же.
Колиньи вполне себе жив, и даже находит силы требовать правосудия. Добавляя при этом, что если правосудие не свершит король, то у него есть и свои методы.
Король обещает найти убийц за двадцать четыре часа. И, вернувшись в Лувр, озвучивает намерение арестовать Генриха де Гиза. Почему именно его? А потому что "больше некому." Да и некого.
В принципе, с королём согласны все, только отношение к Гизу прямо противоположное у католиков и гугенотов. Католики этот поступок весьма одобряют, а то "понаехали тут в наш Париж, разодетые, золотом сорят, а нам жрать нечего, ибо - неурожай." Гугеноты же, подобно своему вождю, требуют правосудия.
Если покушение на Колиньи действительно было задумано Екатериной Медичи, то вторая часть плана, обратить гнев короля на Гизов, выполнена. Да только Колиньи остался в живых, и если сейчас избавиться от Гиза, соперников у адмирала не останется. А значит, план нужно скорректировать, но - нет времени. И Екатерина решается сказать королю правду, хотя бы её часть, ведь к вечеру двадцать второго августа становится известным и имя стрелка, Шарль Моревер, человек Гизов.
Вообще, с этим покушением достаточно тёмная история. Никто так и не взял на себя ответственность за выстрел Моревера, если это вообще он стрелял. Но - все об этом знают, все об этом говорят, а значит, это правда. Косвенно вину Моревера подтвердили Гизы, спрятав его в своём доме, хотя, если это они его наняли - не проще ли было избавиться от опасного свидетеля? Хотя есть у меня предположение, только выскажу его немного позже. Вдобавок, всплыло имя Шарри, преданного сторонника Екатерины, который по её приказу организовал полк личной охраны Карла IX, а девять лет назад был застрелен по приказу либо самого Колиньи, либо его брата. Разве семья Шарри не имеет права на месть? И разве не имеет права сын мстить за отца, ведь если Моревера послал Генрих де Гиз, то это всего лишь воздаяние за смерть его отца, Франсуа де Гиза, убитого при осаде Орлеана. И разве я сама не могу мстить за Шарри, который был мне не просто слугой, но и другом? Подумайте об этом, сын мой. Примерно так могла Екатерина беседовать с Карлом. Однако ни вечером двадцать второго, ни утром двадцать третьего августа, решимость короля покарать несостоявшихся убийц не угасла.
Двадцать третьего августа король отдаёт приказ об аресте Генриха де Гиза. Гугеноты в это время нападают на след Моревера, и тот едва успевает скрыться от преследователей в замке Шайи. Погоня настроена решительно, однако поднятый мост и торчащие из всех бойниц мушкеты несколько охлаждают пыл гугенотов, и на штурм они пойти не решаются. Генриху Гизу тоже приходится скрываться, но его, скорее всего, никто особо и не ищет, не торопясь исполнять приказ короля, ведь король может и передумать. А Карлу между тем продолжают "промывать мозги", и к вечеру двадцать третьего он уже догадывается, что к покушению причастны не только Гизы, но и его мать, и его брат герцог Анжуйский. Масла в огонь подливают гугеноты, целой делегацией прибывшие в Лувр требовать справедливости, ведь двадцать четыре часа уже прошло. И вот тут короля охватывает страх.
Фактически, у него только два выхода. Либо выполнить требования гугенотов, и тогда придётся пожертвовать едва ли не всей семьёй, да и поверят ли гугеноты в то, что он, король, сын и брат ничего о покушении не знал? Либо присоединиться к заговорщикам. И вечером, на совете, королю наносят последний удар.
Но пока вернёмся к господину Мореверу. Как там было у Дюма:
- Однако вы, насколько я помню, разверзли её для доброго Муи. На это вы мне скажете: да, но посредством пистолета... Он у вас не сохранился?
- Простите, ваше величество, но я стреляю из аркебузы лучше, чем из пистолета, - ответил разбойник (Морвель), почти оправившись от страха.
- Пистолет, или аркебуза - сказал Карл, - не имеет значения...
А. Дюма, "Королева Марго"
В "Королеве Марго" Карл IX лично беседует с Моревером-Морвелем и даже предоставляет ему аркебузу из своего арсенала. Может быть, подобный разговор произошёл и в реальности, только вместо Карла с Моревером говорил кто-то другой. И, скорее всего, не Генрих де Гиз. Слишком старательно Гизы прячут Моревера и стремятся сохранить ему жизнь, не потому ли, что для них Моревер не свидетель обвинения, а свидетель защиты, и на допросе на вопрос "кто тебя нанял" назовет не имя Генриха де Гиза, а, например, имя Генриха Анжуйского? Поэтому и Екатерина вынуждена, в данный момент, стать на сторону Гизов. И вот начинается малый королевский совет, на котором Карла заставляют вспомнить всё.
И то, как он бежал из Мо в Париж, и счастье, что швейцарцев ещё не распустили по домам, ведь только из-за их присутствия гугеноты не осмелились напасть на королевский кортеж. А верховодили всем Конде и Колиньи. И смерть Шарри, и чересчур дружеские отношения Колиньи с королевой Англии, которая неоднократно поддерживала гугенотов деньгами во время предыдущих войн. Главную скрипку в этом оркестре играет Альбер де Гонди, барон де Рец, но его поддерживают все присутствующие - Генрих Анжуйский, маршал Таванн, хранитель печатей Бираг, герцог Неверский, королева-мать.
Уже открытым текстом Рец заявляет королю, да, действительно. Покушение на Колиньи организовали Генрих де Гиз, герцог Анжуйский и королева-мать. Но у них были причины и помимо мести. Если вы думаете, что Колиньи жаждет войны во Фландрии для усиления Франции, вы очень глубоко заблуждаетесь. Всего лишь для усиления гугенотов и протестантской веры, вот что является истинной целью адмирала, отсюда и его уверенность в поддержке протестантской Англии. А на вас, ваше величество, ему начхать, и вообще, после войны он рассчитывал посадить на ваш трон Генриха Бурбона, такого же гугенота, как и он сам. Ну а что, был ведь заговор, когда престол пытался заполучить принц Конде? Но это дело прошлое, а сейчас, вообще-то, нужно думать о спасении. Потому что гугеноты только Гизом не удовольствуются. Собственно они, гугеноты, уже решились сами свершить правосудие, сегодня ночью. Вспомните слова, что сказал Пардайян за ужином - "Если нам не даруют справедливости, мы свершим её сами"! И в списке, кроме Гиза, и ваш брат, и ваша мать, да и вы - тоже. И Карл поддаётся убеждениям.
Как завершающий этап этого совета обычно пишут, что Карл закричал:
– Тогда убейте, убейте их! Но только всех, чтобы некому было меня обвинить!
И убежал в свои покои. Однако эту фразу я пока обнаружила только в статьях в Интернете. В мемуарах же Маргариты Валуа этой фразы нет. Наоборот, Карл оставался на совете практически до самого его конца, принимая участие в обсуждении кандидатур на включение в проскрипционный список, и выражал сожаление, что не может спасти Ларошфуко и Телиньи. И поддержал королеву-мать, выступившую против включения в этот список Генриха Наваррского и принца Конде (не Луи де Конде, который уже был мёртв, а Генриха де Конде… да, ещё один Анри))), хотя герцог Анжуйский весьма настойчиво это предлагал. И лишь потом, когда списки были утверждены и послали за прево Парижа и Гизом, удалился… развлекаться с Ларошфуко. Вот она, королевская дружба. Правда, Карл всё же предложил Ларошфуко ночевать у него, но тот со смехом отказался, сославшись на то, что его ждёт любовница. А тем временем парижские власти получили приказ запереть ворота и вооружить горожан, Гизы, которые должны были непосредственно руководить операцией, начали собирать своих людей. Своих людей начал собирать и Генрих Анжуйский, главнокомандующий королевскими войсками. Но его задачей было не убивать гугенотов, а наоборот, поддерживать порядок на улицах. Убивать должны были люди Гиза, и до первого убийства оставалось всего несколько часов.
Продолжение следует…
Предыдущая статья:
Источники:
Маргарита Валуа, "Мемуары и избранные письма."
Великий и Могучий Интернет! 😜
Особая благодарность - Сергею Махову, также известному как George Rooke.
Примечание
Маргарита Валуа разумеется, не присутствовала на совете. Она вообще ничего не знала ни о покушении, ни о готовящейся бойне. Ей не доверяли ни католики, потому что её мужем был Генрих Наваррский, ни гугеноты, потому что она была католичкой. Однако в мемуарах своих все события она описывает достаточно подробно, и есть там одна интересная фраза:
И, как я поняла из его же слов, уговорить его было очень трудно. Если бы ему не дали понять, что речь идет о его жизни и о благополучии всего государства, его бы не удалось убедить. Маргарита Валуа, "Мемуары и избранные письма."
"Из его же слов…" Такое впечатление, что обо всём этом Маргарите рассказал сам Карл IX.