Лиза слушала Настю сначала с радостью, потом с удивлением, а когда в голосе зазвучала обида с нотками негодования, испугалась,
и только потом поняла, что она ... шутит.
Из прихожей донесся слабый звонок телефона. Девушка поднялась: «Это мой!» Вышла из комнаты. Лиза унесла тарелки на кухню. Занялась чаем. Настя возникла в проёме двери через несколько минут: «Помочь?»
– Нет, Ване помоги, – улыбнулась, вспомнив, как маленькая Катюша также стремилась помогать, а когда подросла, такого рвения поубавилось, как, впрочем, у всех подростков, когда родители перестают быть центрами их вселенных.
Когда Лиза вошла в зал с подносом, её встретили два довольных человека.
– А Ваня фен отремонтировал! – девушка радостно кружилась вокруг себя в поисках розетки: «Где можно подключить?» Лиза указала на стену возле ёлки. Ваня в два шага оказался рядом и забрал поднос. Фен приветливо зашумел, словно никогда не ломался.
– Спасибо, Иван! – сердечно поблагодарила улыбающегося красавца, который уже расставил чашки на столе и стоял с подносом, добродушно улыбаясь. – Повезло тебе, Настенька, с таким женихом. Если муж с бытовой техникой на «ты», это такая удача.
Настя в смущении опустила голову, а Лиза, вспомнив, что предложение Иван собирался делать только в день Святого Валентина, в буквальном смысле слова прикусила язык. Но, увидев, как он нежно обнял Настю и поцеловал в макушку (с разницей в их росте это смотрелось органично и логично), сразу простила себе вырвавшиеся слова, создавшие минуту неловкости. Благодарно сказала: «Вот за труды праведные чай будешь пить и конфеты есть. Мои любимые. Сарапульские!» Принесла так же заранее купленные в кондитерской профитроли – любимое лакомство маленького Миши и увидела, как метнулся из зала Иван и вскоре вернулся. С притворной укоризной посмотрел на девушку, покачал головой и поднял до уровня лица большой белый пакет-майку. Настя подобно птице вспорхнула с дивана с возгласом: «Какая же я – балда!» Лиза отметила про себя, что слышит это выражение не первый раз.
– Я же Вам пирогов напекла!
– А печет она, – сказал Ваня с нежностью, – как моя мама. Даже вкуснее.
– Отлично! Вы знаете, где стоит посуда и микроволновка. Командуйте парадом!
– Разрешаешь, Лиззи? – спросил радостно парень.
– Разрешаю. Глядишь, между делом ещё что-нибудь отремонтируете.
Лицо парня приняло чрезвычайно довольное выражение, и пара отправилась на кухню.
Через несколько минут начали пить чай с маленькими, вкусными, тающим во рту пирожками. Получив первую порцию искренних похвал, девушка начала объяснять: «Печь учила соседка – баба Даша! Сын жил далеко, приезжал редко. Жила одна и вспоминала, как раньше мужики – муж да сын любили пироги. А Вася просил, чтоб несколько испекла на один укус. «Больно махонькие пирожки его забавляли!» – вспоминала она. Помню, кормила меня пирожками досыта. Представляла, наверное, как сыночка угощает. Сама мало ела. Диабет. Потом меня научила стряпать.
– Когда ты всё успела, Настя? Ещё Кузю делала! В вязанных лапоточках! – Лиза взглянула на камин, где в центре среди ёлочных украшений сиял большими зелёными глазками новый хранитель дома. – Сколько надо возиться с тестом, начинками!
– Так Ваня помогал! Без него бы не справилась! – Лиза заметила, как Иван приосанился, расправив плечи, и вдруг, почувствовав укол в сердце, с тоской подумала: «А вот Палыч никогда не помогал стряпать пироги. Ему такое даже в голову бы не пришло». Потом, вспомнив рассказ гостя о семье, сказала: «Ваня, наверно, и в детстве маме помогал».
– Ну, да, – пробасил он. Она же заметила, каким не похожим на себя вчерашнего был он сегодня. Если вчера это был человек, похожий на бурлящий сосуд, из которого выплескивались одна за другой волны растерянности и удивления, восторга и выражения гастрономического удовольствия, затем негодования и гнева, боли и сочувствия, сумасшедшей радости после звонка Насте и других эмоций, а сейчас немногословного, даже молчаливого молодого человека вдруг хотелось сравнить с тихим лесным озером, рядом с которым было уютно, тепло, спокойно, надёжно, а в зной прохладно.
– Вот бы Кате такого жениха! – мелькнула мысль, и губы расплылись в улыбке. «Да, да, – повторила Настя, поглядывая на притихшую Лизу, – Ваня здорово помог. И капусту в комбайне рубил, и вареную морковь тёр. На тёрке».
Иван бросал на женщин смущенные взгляды, и было непонятно, притворяется или смущается по-настоящему.
– Вань, – на всякий случай Лиза решила сказать, – в помощи женщинам нет ничего ущемляющего мужскую гордость, хотя многие мужчины думают наоборот.
Ваня быстро взглянул и сказал, окунув на несколько мгновений во вчерашнюю невероятную, доверительно-щемящую атмосферу: «Лиззи, ты же должна знать, что я так не думаю…» И улыбнулся. И не так, как улыбался сегодня для двоих. Эта улыбка была послана только ей. И на душе стало так тепло и немного ... тревожно. От чего? Может быть, от того, как непонимающе и напряжённо впилась в него взглядом Настя. Даже сдвинула брови, отчего на переносице образовалась складочка. Лиза засмеялась, но не вслух, а про себя. Ей даже захотелось схватить девчонку за руки и закружиться, как в детстве, когда кружишься сам, и весь мир мелькает вокруг! Хотелось кружиться и кричать, что Насте совершенно нечего бояться! А потом остановиться, поставить перед собой и сделать внушение, что если есть какая-то связь между Лизой и Ваней, то только на тонком уровне, когда одна душа помогла другой. Иван заставил Лизу посмотреть на себя другими глазами и подарил пока призрачную, но всё равно надежду на возможность изменить свою жизнь, а она смела надеяться на то, что вернула ему любимую девушку, без которой парень был на себя не похож.
Оказывается, вот он какой: молчаливый, деловой, надежный, решающий проблемы мгновенно, прощающий дорогому человеку промахи, помогающий на кухне и не видящий в этом совершенно ничего особенного. А, главное, умеющий глубоко чувствовать, заботиться, любить и защищать. Перед глазами мелькнула недавняя картинка: бережно обнимает Настю и целует в макушку. Так отец целует ребенка. Это демонстрация желания оберегать и заботиться. Да, с таким, как Ваня, Насте до самого конца можно оставаться маленькой девочкой и никогда не брать на себя роль жены-матери в семейных отношениях.
«Вот только понимает ли это Настя? – продолжала размышлять Лиза. – Она слишком деятельная и деловая для роли жены-дочки, да и жизнь с пьющими родителями закалила. Вряд ли будет полагаться на мужа во всем и не пытаться контролировать любую ситуацию, если с детсада училась самостоятельности и работала с шестого класса!" – вспомнились слова о пришкольном участке, а рука вдруг ощутила непомерную тяжесть лейки, из которой Лиза тоже поливала школьные цветники. Ребят на неделю приглашали в каникулы ухаживать за растениями. И, снова подумав о гостях, сделала вывод, что в их браке, возможно, будет равноправие. Все будут решать вместе, и никто ни на кого не станет давить.
Тут вспомнила о пьющих родителях, сухих макаронах вместо обеда и с болью подумала, что Настя никогда не знала, что значит по- настоящему быть любимой дочкой. Но тут же горечь сменилась спокойствием, ведь рядом с ней был Ваня.
Пока Лиза сидела в кресле и размышляла, смакуя на языке тающее тесто и картофельную начинку, гостья решила разложить всем по тарелкам пирожки из большого блюда, объясняя: «Эти с капустой и яйцом, другие, с проколом от вилки, – с изюмом и морковью, с дырочкой в середине – с картошкой и луком...»
– Настя! Да у тебя целый пирожковый... фейерверк! – воскликнула и сразу вспомнила, что пожелал Ваня в Новый год. Взглянула в светло-карие глаза напротив и поняла, что парень подумал о том же и кивнул. Волна тепла, мгновенно родившаяся в сердце, быстро и мощно прокатилась по телу. И та призрачная даль, которая смутно грезилась в новогодний вечер, вдруг резко приблизилась, и Лиза с изумлением увидела себя на берегу моря, а рядом высокого стройного смуглого мужчину с седыми волосами и с такой же серебряной короткой бородкой… Он повернул лицо, чужое, незнакомое, но вот глаза. Они повторяли и разрез, и цвет, и заботливое выражение глаз Ивана.
Видение пропало, оставив после себя медленно гаснущие искры удивления и волнения.
...
Пирожки таяли во рту. Начинка была выше всяких похвал. Лиза ела, наслаждалась, одно кулинарное чудо за другим отправляла в рот и не могла оторваться, чтоб высказать свое мнение, не скатываясь до банальностей. Наконец, сделав паузу после третьего пирожка, дожевав, сказала:
– А кто-то недавно здесь, на этом месте сокрушался, что нечем Ваню удивить. – Настя поперхнулась, потом прыснула смехом, а Лиза продолжила. – Молодой человек! Мне кажется, что в вашей девушке живет ещё очень много загадок, талантов и умений, которыми может не раз поразить. Повезло тебе, Ваня.
Он снова обнял любимую и...поцеловал в макушку.
Когда опустели чашки, и Лиза пошла ставить чай, то подумала, что надо будет поговорить с Настей перед свадьбой, чтоб не рвалась вставать за штурвал семейного теплохода. С неё станется. А жене и в кубриках, и на палубе, и на камбузе работы хватит …
Пока нагревалась вода в чайнике, Лиза сидела у стола и размышляла. Тема пароходов была близка, ведь выросла в городке на Каме и не раз была на пристани, плавала с мамой и братом на катерах до Ершовки и Борка, и пару раз, когда был жив папа, на туристическом теплоходе. Но представляя будущую жизнь гостей, ей рисовалась морская яхта, как в кино. Паруса, красота, уют, комфорт и потрясающие морские дали…
Когда же решила представить судно своей семьи, воображение услужливо нарисовало не теплоход и не яхту! Кошмар! В мозгу возникла баржа, наполненная камнями. От картинки Лиза сразу захотела избавиться и даже стукнула кулаком по столешнице: «Блин! Ерунда какая-то! Неужели всё так плохо?». И в груди завозилось что-то тяжелое, неуклюжее, и заболело в животе, и закружилась голова…
Большая современная самоходная баржа – площадка, нагруженная серыми гладкими большими камнями ходко шла по реке вдоль живописных берегов, где отвесные обрывы меловых пород сменялись зелеными лугами, густые леса – пологими холмами, деревеньки с рассыпанными вдоль берега домами – старинными православными храмами с длинными каменными ступенчатыми спусками к реке… Но ничего этого Лиза почти не замечала. В тельняшке с закатанными рукавами, в рабочих штанах, она орудовала шваброй на палубе, подгоняя себя и вслух перечисляя, что нужно сделать в ближайший час. Сначала проверить штурвал и работу оборудования в рулевой рубке, ведь Палыч второй час рыбачит, раз за разом закидывая длинное удилище в воду, и хоть ничего ещё не поймал, не собирается прекращать любимого занятия. На робкие слова её строго отвечает, что сейчас не 18 век, и баржу можно спокойно доверить электронике. Лиза вздыхает, убирает ведро, швабру, поднимается в рубку. Удостоверившись, что всё нормально, бежит на корму, а это приличное расстояние. Переведя дыхание, спускается в машинное отделение. Потом вспоминает, что надо подать обед мужу. Кормит его там, у борта, принеся столик. Сама ест, сидя на каком-то чурбаке, и только тогда замечает, мимо какого величественного храма они проходят. …Когда стол был убран, и, хоть умом понимая, что можно, наконец, отдохнуть, приносит ведро воды, чистую тряпку и начинает протирать один за другим серые большие камни...
Проснулась от прикосновения. Подняла голову со сложенных рук на столе и недоумённо уставилась на Ваню.
– Лиззи! У тебя чайник выкипел…
Татьяна Синькова. Удмуртия.
ПРОДОЛЖЕНИЕ "Интересное предложение"
от 14.03. 22.
***********************
Части: 1 __ 2 __ 3 __ 4 __ 5 __ 6 __ 7 __ 8 __ 9 __ 10
***********************
Прошу прощения у первых читателей 11 части за опечатки. Опубликовала ночью, (с высокой температурой), оказалось, с "огрехами." Позже исправляла ошибки и опечатки. Самое последнее редактирование и повторное вычитывание делала, когда температура снизилась. Всех благ читателям.