Ректор МГИМО(У) Анатолий Торкунов рассказал нашему каналу, чем живёт самый знаменитый гуманитарный вуз страны.
Окончание беседы. Начало – здесь
ТРУДНОСТИ ПЕРЕВОДА
- ЕГЭ для вас проклятие или благо?
- С единым государственным экзаменом мы стали экспериментировать ещё до его повсеместного введения. У нас некоторое время была двойная система приема: и по ЕГЭ, и через традиционные экзамены. На разных этапах система по-разному выглядела. Первоначально нам казалось, что единый экзамен вообще не отражает знаний абитуриентов. За годы его использования многое сделано. Этого нельзя отрицать - было бы несправедливо в отношении наших коллег из министерства, из Рособрнадзора. Сегодня, как мне кажется, ЕГЭ проходит очень организованно.
Проблема в другом: ЕГЭ не отражает всех способностей и возможностей абитуриента. Не могу сказать, что вступительные экзамены отражали это в полной мере, потому что экзамен всегда одномоментное мероприятие: кто-то смог себя показать, кто-то – нет. Но, когда абитуриент писал вступительное сочинение, яркие работы никогда не оставались без внимания. Ради таких случаев ученый совет мне дал право зачислять ребят, не набравших соответствующие баллы.
- За оригинальность мысли и изложения?
- Да. Помню, Владимир Легойда в начале 1990-х тоже недобрал баллы, а мы его тогда взяли. Учился он потом блестяще, выпускался с красным дипломом. Сегодня он известный журналист, писатель, профессор нашего университета. И таких случаев немало. ЕГЭ для нас всё-таки совершенно обезличенная форма проверки знаний, поэтому сегодня мы бы Легойду принять не смогли. С другой стороны, это для нас намного более удобная форма, поскольку не надо создавать громоздких вступительных комиссий, не надо находиться все время под обстрелом.
- Недовольных результатами экзаменов много бывает?
- Недовольных всегда много. Какими бы ни были результаты, всегда возникает сомнение: а всё ли было объективно? Сейчас же от нас ничего не зависит. Минусы у ЕГЭ есть, их немало, но я считаю, что, раз уж его ввели, то надо не жаловаться, а совершенствовать. Метаться в какие-то другие стороны глупо, бессмысленно и очень дорого. ВУЗ должен экономить деньги. У нас приём вступительного испытания по иностранным языкам забирает несколько миллионов рублей, их лучше бы потратить на летнюю школу для студентов.
- Но есть какие-то приёмы, с помощью которых можно эту индивидуальность раскрыть?
- Надо больше доверять школе. В этом году мы в первый раз проведём вступительные испытания с учетом баллов портфолио: если у школьника есть медаль, думаю, что он заслуживает несколько большего количества баллов, чем простой абитуриент. То же можно сказать и в отношении призеров олимпиад. Если это развить, то, может быть, индивидуальность будет отражаться в большей степени.
- Но как сегодня доверять школе? Говорят, за последнее время качество среднего образования сильно упало.
- Конечно, это чувствуется. С другой стороны, при том, что в целом уровень образования падает, в отдельных направлениях, касающихся как раз нашей специфики, он растет. Сегодня абитуриенты лучше знают иностранные языки. Их теперь и в школах лучше преподают, и многие ездили в образовательные туры за рубеж. В наше время доступна возможность самостоятельной работы без педагога, без лингафонного кабинета – в Интернете можно скачать специальные программы, фильмы, уроки на иностранных языках. Есть у вас планшет или компьютер, просто сотовый телефон - можете сидеть и заниматься хоть целый день языком. Даже произношение отрабатывать по соответствующим программам.
- То есть, сегодня абитуриенты языки знают лучше, чем 20 лет назад?
- Лучше. Хотя по-прежнему главное отчисление из университета идет по языку.
- За редкие языки?
- Нет, в том числе и за английский. У ребят возникает иллюзия, что они уже прекрасно знают язык. Объясниться они, действительно, могут, но начинается язык специальности, язык письменный, научный и так далее. Здесь надо очень аккуратно посещать занятия и выполнять задания преподавателя, поэтому с неорганизованными возникают проблемы.
- А если просто нет способности к языкам?
- Это профнепригодность, такие почти не поступают. Очень редко отчисляем из-за того, что студент не способен учить иностранный язык, хотя такие тоже бывают, к сожалению.
- Анатолий Васильевич, 53 языка – огромное число преподавателей. Преподаватели редких языков - тоже люди редкие, штучные. Нужно ли столько для российской дипломатии? Или это дань традиции?
- Посмотрите, что происходит в мире. Многие годы считалось, что в Индии можно работать с английским языком, поскольку это официальный язык страны. Но вот приходит новое правительство, а премьер ведёт переговоры на хинди. Чиновники говорят на хинди. У них ещё более амбициозные планы на будущее в отношении популяризации хинди и сокращения английского. Вести разговор - настоящий партнерский – дипломат может только если владеет родным языком собеседника. Получается, если бы мы сократили вроде бы за ненадобностью три южноазиатских языка - хинди, урду, бенгали, то что бы мы сегодня имели? Надо было бы опять заново создавать базу, искать преподавателей. То же происходит со многими восточными языками. Сохранение востоковедения у нас в университете я считаю одной из заслуг профессорско-преподавательского состава, который в 1990-е годы и позже не стал гробить кафедры ради финансовых выгод, а всё-таки сохранил эти языки.
- Есть ли в планах введение преподавания ещё каких-либо языков?
- Многие языки нам пришлось открывать, поскольку они теперь государственные: литовский, латышский, эстонский. Сейчас ставится вопрос о начале преподавания армянского языка.
- Белорусский преподаёте?
- Пока нет. Украинский преподаём. Есть узбекский, азербайджанский. У нас почти 60% коллектива составляют преподаватели иностранных языков, и работают они в маленьких группах. Максимальная языковая группа - 8 человек, но обычно 5 - 7. Только так можно выучить язык.
- Какой смысл выпускникам идти с такими редкими языками в госструктуры, скажем, в Министерство иностранных дел? Ведь зарплата там значительно меньше, чем в бизнесе, а усилий придётся прикладывать, скорее всего, больше.
- Всегда есть группа людей, которых привлекает именно дипломатия, абсолютно в любую эпоху. Многие ребята идут на факультет международных отношений для того, чтобы затем оказаться в МИДе, либо в другом внешнеполитическом ведомстве. С некоторыми восточными языками можно помимо МИДа прекрасно работать и добиваться хороших результатов и в бизнесе: с китайским, японским, корейским, вьетнамским.
- Чувствуется в МГИМО интерес к азиатским языкам?
- Чувствуется, особенно к большим. У нас есть группа студентов, которые дополнительно берут третьи языки - китайский, иврит, идущие уже не бесплатно, таких 700 человек. Я уж не говорю о том, что многие изучают третьи западные языки. Особенно популярен итальянский.
Беседовали выпускница МГИМО Елена ОВЧАРЕНКО и Валерий ЧУМАКОВ
Фото: mgimo.ru
Вам по нраву материал — подпишись на наш канал ➕
Чтоб и дальше было так — не забудь поставить знак 👍