Люди в своей основной массе, а, в особенности, мужчины не большие любители ходить по врачам. Кто-то мечтает об одной таблетке от всех болезней, кто-то считает, что все это ерунда и рассосется само, кто-то начинает замыкаться в себе, лишь бы не отдаться в руки людей в белых халатах. Когда Иван Степанович услышал свой приговор, он не то, чтобы испугался, пугали его в жизни много раз и посильнее, он насторожился и понял, что с этим шутить точно не стоит. После врачебного консилиума, дома он все рассказал Ганне, и они коллегиально решили, что однозначно необходимо соглашаться на операцию. Судя по результатам биопсии, стадия заболевания была начальной, опухоль была локализована на голосовой связке, и за ее пределы пока не распространилась. Самым неприятным последствием операции было то, что мог совсем пропасть голос. Но это было сущей ерундой по сравнению с человеческой жизнью.
Операция прошла успешно, ухватили очень вовремя, как гарантию закрепления результата назначили еще облучение и терапию радиоактивным йодом. В то время диагноз со словом «рак» приравнивался к смертному приговору, многие люди, услышав это, сразу складывали лапки и готовились умирать. Сколько жизней могли спасти сами люди одной только верой в исцеление. Собственно говоря, от сердечно-сосудистых заболеваний уходит из жизни гораздо большее количество людей, но это как-то все равно находилось на втором плане.
После всех проведенных процедур у Ивана Степановича даже частично восстановился голос, он, конечно, стал более хриплым, чем раньше, но Карпов не унывал. Он верил, что все плохое уже позади. В поселке он был фигурой известной, еще бы, уважаемый директор школы, который действительно самозабвенно и самоотверженно служил делу воспитания и образования подрастающего поколения. Иван Степанович понимал, как повезло современной детворе, которая может спокойно и свободно посещать школу, набираться знаний, умений, и все это было бесплатно. А большинство, поняв, что образование стало обязательным, наоборот старалось отлынивать и прогуливать. Так вот, Иван Карпов со своим блестящим педагогическим коллективом занимался не только образовательным процессом, все как один учителя, если это было надо, оставались с отстающими учащимися после уроков и «тянули их за уши», чтобы хоть что-то осталось в их головах. Школа, которой руководил Иван Степанович, позиционировалась, как «Школа продленного дня», поэтому «продленка» была обязательной, что очень помогало родителям получить вечером своих чад, накормленными в потрясающей школьной столовой с шеф-поваром Любашей и с подготовленными уроками.
Пытаясь исправить ошибки прошлого, которые эхом все время звучали у него в сознании, он постарался создать детям, особенно оставшимся без отцов после войны, ощущение того, что они очень важны и нужны не только их измученным матерям, которые убивались на двух-трех работах, а и учителям, к которым ребятня запросто могла обратиться за советом, как поступить, как разрешить тот или иной скандал, какую профессию выбрать. Надо сказать, что это доброе и сердечное отношение застревало в душах подрастающего поколения, и они платили Ивану Степановичу тем же.
Узнав, что любимый директор серьезно заболел, ученики толпами осаждали дом Карповых и пытались выяснить, что и как, пытаясь быть полезными. А уж после выписки из больницы ребячья тропа не зарастала, мальчишки приходили помочь вскопать огород, собрать яблоки, принести еду, девчонки стремились помочь Ганне Семеновне по хозяйству. И от этого было так тепло и светло на душе, что не выздороветь Иван Степанович Карпов просто не мог.
Встречались и не очень далекие люди. Как-то прогуливаясь по улице, Иван Степановичу встретилась соседка, она, причитая, кинулась ему на грудь.
- Господи, Иван Степанович, да как же это? Что же это? А мы-то... уже...
Не очень поняв юмор, Карпов отстранил стенающую женщину и своим хрипловатым голосом спросил.
- В чем дело, Катерина Ивановна, Вы что такое говорите?
- А мы уже Вас похоронили. Давно не видно было Вас, говорили, что Вы там совсем плохой. – Сказала она и поняла, что спорола грандиозную чушь.
Иван Степанович с недоверием посмотрел на соседку, перевернул шляпу, как он обычно делал, когда перед его автомобилем перебегала черная кошка, встряхнул головой, откашлялся и уверенно сказал.
- Да, не дождетесь. Летом у Алёны свадьба, так что еще плясать буду. - И уверенной походкой зашагал прочь к дому. В жизни он встречал разное, такое было не исключением.
После лечения и реабилитации Карпов вернулся в школу, но от преподавания отказался на сто процентов, он занимался только административной и хозяйственной деятельностью. В школе снова стало по-прежнему, как при Карпове, хотя его заместитель справлялся со своими обязанностями как нельзя лучше, но в данном случае срабатывал человеческий фактор: директор школы – это Иван Степанович Карпов, и все понимали, что, когда он на посту, ничего плохого уж точно не случится.
Помогал Иван Степанович не только ученикам. Однажды в коридоре ему встретилась молоденькая учительница с опухшим лицом и заплаканными глазами, он быстро завел ее в свой кабинет, и стал выяснять, что вызвало ее печаль и расстройство. Оказалось следующее, у Татьяны Павловны при испытании самолета погиб муж, она осталась вдовой с двумя малолетними детьми в неполные тридцать лет. Руководство академии почему-то посчитало, что раз у нее теперь нет мужа-авиатора, то ее можно попросить на выход из служебной квартиры, в которой они жили в военном городке. Почему-то в расчет не бралось, что муж-авиатор погиб при исполнении служебных обязанностей. Ничего доказывать и объяснять она не могла, не было ни сил, ни духа. Некому было встать на защиту худенькой женщины, практически девчонки. Выслушав это, Карпов побагровел, стукнул кулаком по столу и заверил свою подчиненную, что в течение недели он решит этот вопрос, и чтобы она ни в коем случае не плакала, потому что детям нужна красивая и веселая мама.
Всю ночь Карпов ворочался и не мог сомкнуть глаз, думал, про себя проговаривал речь. Утром, проснувшись, выпив чашку горячего чая, он надел свой парадный пиджак с орденами, который доставал из шкафа исключительно на праздник 9 мая, и направился к начальнику академии. В приемной сидело несколько человек, секретарь спросила, записан ли он. Иван Степанович хрипло ответил, что он не записан, но зайдет сейчас, как только выйдет посетитель, и очень пронзительно посмотрел на женщину-секретаря своими зеленоватыми глазами. Было видно, что этот мужчина, который был известен, как директор «Лесной школы», настроен очень решительно. В воздухе повисла тишина. Вышел посетитель. Иван Степанович стремительно зашел через двойные двери в кабинет начальника военно-воздушной академии. Он не любил выставлять на показ свои ордена, он никогда не рассказывал про войну, тем, кто реально прошли ее, было не очень радостно ворошить прошлое. Но в данном случае, надев ордена, Карпов считал, что они будут ему, как дополнительная защита, так символ его веры, потому что за каждый орден было пролито море крови, потеряно несметное количество нервных клеток, они грели ему сердце и придавали уверенность.
- Здравия желаю, товарищ маршал авиации! – Поприветствовал Иван Степанович. – Извините, я без записи, но дело не терпит отлагательств.
- Приветствую, Иван Степанович. Рад видеть. – Маршал улыбнулся Карпову. – Слушаю Вас.
- По информации от моего преподавателя химии, её выселяют из служебной квартиры в гарнизоне. Петрова Татьяна Павловна, недавно стала вдовой, ее супруг погиб при испытаниях реактивного самолета. Я конечно, не думаю, что Вы в курсе текущих дел, но, мне кажется, это именно тот вопрос, который следовало бы поднять на самый высокий уровень.
Начальник посмотрел, как будто сквозь Ивана. Затем он взял ручку и сделал какую-то запись в своем ежедневнике.
- Петрова Татьяна Павловна, записал. Иван Степанович, спасибо за сигнал, я разберусь.
- Спасибо, Степан Иванович, премного благодарен. – Карпов подошел к маршалу, они обменялись рукопожатиями. – До свидания. – И быстро направился к выходу.
Где-то дней через десять в кабинет к Ивану Степановичу буквально ворвалась радостная Татьяна Павловна, она плакала, но это уже были слезы счастья.
- Иван Степанович, отец Вы наш! – Петрова подбежала к директору и обняла его.
- Здравствуй, Таня, что такое? Все нормально? – Карпов был самым старшим в школе и в неформальной обстановке всех учителей называл на «ты», собственно, многие из них годились ему в дети.
- Мне дали ордер на новую квартиру. Сказали, чтобы готовилась к переезду из служебной. Это Ваша работа? – Она хитро улыбнулась, глаза поблескивали.
- Ну, было одно дельце, скажи спасибо Степану Ивановичу, не пустил на самотек. Что ж поздравляю, Танюша, теперь наводи уют в новом гнездышке. Если нужна будет какая-то помощь с грузчиками, не молчи, придумаем что-нибудь. – И Карпов по-отечески похлопал Татьяну Павловну по плечу. – Это очень хорошие новости, очень хорошие...
***
С момента операции прошло где-то шестнадцать лет. Иван Степанович уже плотно переехал на пенсию, она в те годы позволяла, чтобы не работать, Ганна Семеновна тоже присоединилась к нему. Жизнь шла своим чередом, дочка Аленка вышла замуж, у нее родилось двое детей, дочка и сын. Старшие дети и внуки Ивана Степановича, тоже не забывали отца, их дом теперь никогда не пустовал, всё, конечно, в основном, ложилось на плечи Ганны, но ей это было не в тягость, наблюдая, как наладилась жизнь в семье, как все сдружились, кто бы мог подумать, что такое было возможно в далеком 1947 году.
В апреле 1981 года Ганна Семеновна готовилась отмечать 60-летний юбилей, праздновать планировали в несколько этапов, потому что количество желающих поздравить просто зашкаливало. Это были и родственники, и друзья, и ученики. У Ганны была изумительная способность объединять вокруг себя людей. Будь то ученики, кровные или не кровные родственники, однополчане Ивана Степановича, все с огромным удовольствием стремились к Карповым в дом. Она не делила людей на более или менее важных, все люди, которые приходили к ней, были очень значимыми для нее, и всем она старалась уделить внимание. Ганна Семеновна была мощной основой их семьи и в какой-то момент весь мир стал вертеться именно вокруг и с помощью нее, хотя она не прикладывала к этому каких-то особых усилий, просто жила по совести, постоянно что-то делала, была негромкой и очень доброжелательной, наверное, это было самым дорогим подарком для Ивана Степановича за все его горести и лишения.
Юбилей отметили ярко, весело, внуки устроили целое представление, было сказано много слов, испечено пирогов, казалось, вот он венец безграничного заслуженного человеческого счастья. Она никогда не жаловалась, были, конечно, и проблемы со здоровьем, давление, еще что-то, но Ганна Семеновна старалась не обременять этим своих родных, в особенности, свою единственную дочь, которая была для нее самым лучшим другом. Как-то она все-таки пожаловалась Алёне.
- Доченька, ты знаешь, у меня ощущение, что я стала хуже видеть правым глазом, у окулиста я бываю регулярно, очки, вроде бы, у меня те, что надо. И в правом ухе, как будто шум появился. Что бы это могло быть?
- Мам, сходи еще раз к окулисту и к ЛОРу, мало ли что? Только не затягивай. Хочешь я с тобой схожу? – Алена очень внимательно относилась к таким жалобам мамы, учитывая, что они были не частыми.
- Что я маленькая? Схожу, конечно. Не волнуйся, я все тебе потом расскажу. – Мать обняла дочь, как хорошо, что они есть друг у друга.
Ганна Семеновна посетила всех специалистов, ничего особенного они ей не сказали. Отоларинголог обнаружил небольшую припухлость около уха, посчитав это каким-то воспалением и назначил физиотерапию. Она все прошла, все сделала, но глаз продолжал слепнуть. Ей прописали другие очки. Однажды, обмолвившись, с кем-то из знакомых медиков о своей проблеме, одна умная женщина посоветовала Ганне обратиться к онкологу, все-таки припухлости – дело такое, проверить у такого специалиста не помешает. Терапевт дал направление, а тут началась посевная, рассада, лето пришло, проблемы как-то «замылились». Наступила осень. Алена периодически спрашивала, когда мать собирается на консультацию.
- Съездим обязательно с Ваней на машине, сейчас, вроде, полегче. Мне ж еще к Герману на юбилей в Ленинград ехать, вот отметим и займусь собой. У меня точно все стало получше. – Успокоила Ганна дочь.
Прошел юбилей братца, он был ленинградским артистом, все было чинно, благородно, с помпой. По возвращении домой, Иван Степанович с Алёной буквально силой затолкали жену и мать в автомобиль и отвезли на консультацию в областной онкологический центр. Ганне Семеновне провели обследование и сделали пункцию припухлости около уха. Доктор позвал Алену в кабинет.
- Елена Ивановна, у меня, к сожалению, не очень хорошие новости, пока ничего маме не говорите, надо сделать еще одно исследование, но по предварительным данным у нас есть подозрение на рак околоушной слюнной железы третьей степени.
Ноги Алёны слегка подкосились и стали ватными, она рухнула на стул, доктор быстро налил в стакан воды и дал ей пить. Буквы и так не сильно каллиграфического почерка стали скакать, расплываться и разъезжаться, теперь надо было собрать все силы и волю в кулак, и с невозмутимым лицом выйти в коридор, где ее ожидали родители…
Продолжение следует…
Подписывайтесь на мой канал, ставьте лайки, комментируйте.