В 9 лет Борис посетил передвижную выставку и страстно влюбился в живопись. В 18 лет он поступил в Петербургскую Академию художеств, но уже в 19 начал чувствовать недомогание: болели руки и шея. В 31 год в дневнике он писал: «Страдаю очень, особенно по утрам. Боль адская, доводящая до крика». Сначала врачи поставили диагноз «туберкулёз позвоночника», а позже уточнили – никакого туберкулёза нет, это опухоль спинного мозга…
Провели три операции. После первой боли уменьшились, но появилась слабость в ногах. А во время второй операции встал вопрос – сохранить подвижность рук или ног. Руки для художника оказались важнее. Третья операция была под местным наркозом, Борис вынес 4,5 часа нечеловеческих страданий, но всё равно остался прикован к инвалидному креслу.
В то время вагоны не были оборудованы для людей на инвалидных креслах. Художника размещали в вагоне для перевозки животных. Но Борис не отчаивался, всю дорогу рисовал пуделей, бульдогов и терьеров. Он никогда не терял оптимизма.
Летом Кустодиев вставал в 6–7 часов утра и работал весь день. Ночами художник видел один и тот же кошмар – чёрные кошки впиваются в его спину и раздирают позвонки… Но на его картинах животные всегда были ласковыми 🐈
Во время работы Борис был строг. Работая над «Красавицей», он настоял, чтобы сын отыскал и принёс атласное пуховое одеяло, которое жена подарила Борису на день рождения.
А когда писал «Русскую Венеру», заставлял дочь ежедневно взбивать мыло, добиваясь пышных пузырей для картины. Художник требовал, чтобы Фёдор Шаляпин надевал тяжёлую шубу и позировал в маленькой и душной мастерской. Холст был огромен, и Борис писал портрет по частям.
Последние годы жизни Кустодиев мог работать лишь 2–3 часа в день, часто работал лёжа из-за болей в руках. До последних дней он сохранил мужество и любовь к жизни. Художника не стало в 1927 году, ему было 49 лет.
Только три русских живописца удостоились чести разместить свои прижизненные автопортреты в знаменитой итальянской галерее Уффици: Орест Кипренский, Иван Айвазовский и Борис Кустодиев.