За короткое время свернулся Дретуньский военный лагерь. На машинах и гусенично-тракторной тяге полк во второй половине дня 22 июня 1941 года вышел колонной из леса в Витебские зимние казармы. Замкнутость и напряженное ожидание тревожного, непредсказуемого вошло в нас. Мы молчали, ошарашенные и резкой переменой за эти короткие часы. Такое было жизнерадостное начало воскресного дня, тихие утренние часы на реке, и такое мятежное продолжение его.
Каждый из нас на какое-то время, сидя в трясущейся машине, ушел в себя, думал о доме, родных, друзьях и подругах, о прошлой, теперь казалось, такой хорошей жизни. Но ни ярда, надеюсь, и никто из нас, в представлении своем о будущем, не обрекал себя быть убитым или плененным. На улицах проезжаемых деревень и поселков уже шли проводы первых мобилизованных с унылым пиликаньем гармошек, причитаниями и рыданиями женщин, с пьяными слезами мужиков. Эти проводы тоской в души наши вгонялись. Поздно вечером и полк возвратился на зимние квартиры.
Всю ночь шел прием первых мобилизованных из ближайших мест. Доукомплектовывались подразделения личным составом до штата военного времени. Каждый из нас получил по комплекту патронов к винтовке, по два подсумка. Первая бессонная издёрганная ночь. И никакой информации о боевых действиях. На рассвете 23 июня услышали мощный гул в небе над городом. Выбежали из казармы и увидели впервые немецкие двухмоторные бомбардировщики. Много их летело густым построением, вал за валом. Никто не мешал им летать, ни одна зенитная пушка не выстрелила. И где наши соколы-истребители, ведь так красиво мы их воспевали в песне:
«В далекий край товарищ улетает
Родные ветры вслед за ним летят….
….Любимый город может спать спокойно
И видеть сны и зеленеть среди весны» …
В какой же край улетел «товарищ»? Но уже спать спокойно города наши не могли. Они не бомбили в тот день Витебск, они шли дальше на Восток, а мы с любопытством их разглядывали. Нам просто интересно было смотреть на то, чего никогда не видели. Они летели бомбить наши города, нести смерть и разрушения, а мы не могли еще это ощутить своим сознанием. Не страх, а негодование от безнаказанности летящего боевого строя чужих в нашем небе машин, вошло в нас. День прошел в суматохе сборов, построений, перекличек. Новые люди, старше по возрасту, нас, кадровиков, влились, в наши сжившиеся подразделения. Чувствовалась и нервозность. Все сворачивалось на полевую жизнь. Полусухой рацион питания военного времени начал входить в нашу жизнь.