«Спокойной ночи, любимый!»...часть...27 Илона безумно боялась огласки, операции и Николая. «Хоть в палату со мной не пошел, слава богу. И Андрей тоже. А мог бы пойти... Страшно-то как!» - думала Илона. Она была совершенно одна и боялась даже не самой операции, а общего наркоза и трех часов пластики, мерещилось, что она не проснется. Оказалась раскроена и верхняя губа, на которую наклеили тонкий пластырь.
Увидев в палате узким глазом подошедшую к ней медсестру, чтобы взять к р о *в ь, Илона едва не окочурилась, потому, что напал приступ удушья.
Она через силу вздыхала и безмолвно плакала.
Когда в палату заглянул Николай, девушка уже вспоминала молитвы, которые отец читал над матерью, когда той стало совсем худо. Она приподнялась и сказала:
— Коль, прости меня! Я идиотка! Прости меня, Коленька…
Через несколько минут и двух уколов медсестра вкатила каталку, предложила Илоне лечь, и она поехала. Николай шепнул, что всё хорошо, но у неё перед глазами скакали белые круги.
Медсестра вкатила в лифт и нажала кнопку.
— А что сейчас со мной будет? – прогнусавила Илона.
— Сейчас подготовим тебя, прочистим желудок, проклизмим и в опера ци оную. После этого сутки полежишь в палате с турундами в носу. И все будет лучше, чем раньше. Если без… к ро в о т е ч е н и й. Завтра уже к вечеру поешь, как человек. А с утра только пить и йогурт.
Лифт застрял между седьмым и восьмым, а потом поехал только в подвал.
— Ну вот, плохая примета, – сказала Илона. – Да что ж такое.
Она опять тихо завыла, понимая, что у неё совершенно безвыходное положение – отец узнает. Николя уже объяснил, что это повреждение, которое определяется, как средней тяжести. Одним глазом Илона подсматривала за ним – выглядел, как бог. Да и Настька недалеко от бога ушла. Настин профиль Илоне казался идеальным, такой бы она себе хотела. У Илоны же был нос кнопкой, которая превратилась в красный шар. Сквозь щелочки она видела мало что, поэтому закрыла глаза и отдалась воле божьей.
НАЧАЛО
— Ждём, – буркнула медсестра и начала что-то пиликать в телефоне. – Готовься, – снова сказала она. – Сейчас поедем.
Илона зашептала молитву, руки ее похолодели, под ложечкой засосало. Она вдруг представила, как отцу говорят, что её больше нет.
— Да ты не бойся, – сказала медсестра. – Нос еще краше станет, вызвали Диму Петровича. Он - мастер.
Лифт поехал, потом его двери открылись. После всех процедур дрожащую Илону уложили на стол, зажегся яркий свет и медсестра махнула рукой:
— Давайте, я пошла!
— Как тебя зовут, красавица? — раздался мужской голос.
— Инона, – прогундела Илона. — Я больше не дуду! Пустите, я не хочу…
Кто-то прижал к ее лицу прозрачную маску и скомандовал:
— Вдохни и считай до пяти.
— Раз… — сказала Илона и проснулась, увидев лицо Николая, который склонился над ней.
— Привет. Ну что, будешь еще драться с мужиками? – спросил Николай.
— Ву… – ответила Илона.
— В следующий раз будешь умнее! – учительским голосом произнес он и улыбнулся. – Ты похожа на львицу! Отдыхай, я рядом.
От наркоза Илона быстро уплыла. Но и тут ей не повезло, открылось профузное кро во те ч е ние и пришлось трижды менять турунды, а она бледнела и кричала:
— Мамочка-а-а-а!!!
Потом чувствовала его тёплую руку, которая поглаживала чуть ниже капельницы и снова пропадала из сознания.
В своих плохих предчувствиях Илона оказалась права, она собрала на себя все неудачи - операция началась и закончилась успешно, но сам нар коз перенесла слишком тяжело. Когда её нос уже был открыт и врач начал выпрямлять перегородку, наращивая хрящ - встало сердце. У молодой женщины-анестезиолога тоже чуть не встало. Все забегали, укололи адреналин. А когда пришла пора пробуждаться, Илона не реагировала на раздражители. Спустя сутки пустили Николая, и она чудом открыла глаза.
Андрей с Настей всего этого не знали, но первую ночь тоже не спали до утра. Во время их отсутствия умелые ручки Софи открыли клетку, и енотиха вышла на охоту.
Когда они вернулись из больницы в прихожей было перевернуто всё, а в большой комнате валялись остатки подушки с дивана. Было похоже на варварское ограбление, но шкаф Андрея и спаль ня не пострадали. Там была плотно закрыта дверь. На кухне Софи выпотрошила все шкафы, рассыпала всё, что сыпалось и разбила всё, что билось. Нашли они её на верхнем ящике кухонного гарнитура – пыталась дотянуться до карниза.
Дотянулась, повисла на нём, спустилась по шторе, и с криком «Кия» подбежала к Андрею с невинной мордой.
Привстала и обняла нежно его ногу, пощупав своими маленькими черными пальчиками.
Остатки кружек, чашек, тарелок, ложки, вилки, чай и подранный букет Настиных цветов устлали пол.
— Круто. – сказал Андрей. – Вот это настоящий безрассудный поступок. Софи, молодец.
Но это я виноват – замок на вольере был ненадёжным, а дверь я сам не закрыл. Надо на будущее предусмотреть. В целом неплохо постаралась… Думаю, енотов надо подкидывать своим врагам, они устраивают неплохие диверсии...
— У тебя есть враги? – жалобно спросила Настя, которая сидела верхом на комоде в прихожей, поджав ноги.
– Пока нет, на будущее.. Настюшка, я её отнесу и всё проверю, больше не выберется. Не должна.
Они не стали ничего убирать, пошли и приняли ванну. Лежа на Андрее и чувствуя его руки, Настя расплакалась.
— Эй, ты чего? Насть??? - он попытался поднять её подбородок, развернуть и заглянуть в глаза. - Ты чего плачешь? Испугалась?
— Я не… не переживу, если это всё закончится. Если тебя не будет…
– Насть, чтобы ты больше не думала, я тебе признаюсь. Во-первых, я не тот человек, который может расстаться и закончить отношения с тобой. Ещё раз прости, что покупал твою улыбку и за всё, что покупал… Во-вторых, хватит, хватит плакать… А в-третьих, я тебя люблю, очень сильно, причем, давно, сразу.
— Да, очень давно… всего неделю… А Илона, может, в тебя еще в детстве влюбилась! Ты же её бросил… Бросил однажды, бросишь и...
— Я её не любил! — перебил её рассуждения Андрей, — Иногда такой была, что прибить хотелось.
— Но у вас же было что-то? Ты не любил, но… как у нас… было?
— Не было такого никогда!!! Я же не знал тебя, Насть, — прошептал Андрей. — А понял, когда ты явилась предо мной… Я ж не виноват в том, что сразу понял, ...что хочу быть с тобой. А когда ты к Серьге уехала, я думал всё! Еле сдержался.
— А почему не сказал? Зачем ты сдерживался? ... Я же тебя спрашивала, нравлюсь или нет.
— Я сказал, но ты ж его назвала шино мено уа. Насть, хочу, чтобы ты навсегда переехала ко мне. Завтра же все твои вещи будут у меня. … Я хочу… Я много чего хочу, — прошептал Андрей, осторожно покусывая её ушко. — Ты сейчас полежишь, успокоишься, я тебя поглажу и спать…
— Как тут можно успокоиться?
Настя с каждой минутой поцелуев все ближе и больше чувствовала, уже сил терпеть не осталось, она держалась так долго, потом опустила руку и взмолилась:
— Я не могу. Пожалуйста. Мне нужно больше… Я хочу еще намного больше! Я жадина, ты только мой, мой…
...Спящая Настя вселяла в Андрея чувство глубокого удовлетворения собой. Он пошел на кухню убираться, плотно закрыв дверь, чтобы её не разбудить.
Когда закончил, уже ярко светило солнце.
Зашел к Софи – та мирно спала.
— Еще бы. Девочки устали. Девочками нужен отдых… Папочка всё сделает сам…
Он усмехнулся, посмотрел на часы и поехал за кольцом.
«Дверь в комнату енота была закрыта, кажется», – мелькнула у Андрея мысль, когда он выезжал на дорогу., - Но возвращаться дурная примета. Всё будет хорошо. Софи спит двенадцать часов!
Алёна не стала ложиться спать после укладки волос и макияжа. Не взглянула в зеркало на свой яркий имидж русалки. Она нарядилась в чёрную шелковую майку, черный брючный костюм в обтяжку и ботильоны на высоких шпильках. Всё это она купила в день, когда её накрыла смертельная тоска. Цвет волос успела увидеть, пока «наряжалась» и поняла, что это её последний рабочий день.
Зеленые линзы надела без зеркала, чтобы не впадать в истерику, взяла сумочку, планшет, вышла на улицу и некоторое время бродила ранним утром вокруг своего дома.
Освежалась.
Через пятнадцать минут её начала бить крупная дрожь.
— Я ненормальная. Так безрассудно потерять приличную работу ради того, чтобы проникнуть в дом Дани под видом племянницы его деда… Вот как можно было такое придумать? И это в рабочий день! — громко сама себе сказала она, — Надо думать только о работе и ни о ком больше! Ни о ком! Только о работе!
Раздался страшный звук, как у сливного бачка, Алёна икнула луком и поняла, что надо срочно что-то съесть перед началом рабочего дня. Иначе её примут за ундину, которая наглоталась моллюсков со дня реки.
Она решила попасть в офис раньше всех и встать за своё место, как ни в чем не бывало. В конце-концов нарушив правило – цвет волос, она выпишет себе замечание и попробует вечером перекраситься в темно-каштановый, как сделала Настя.
Присев в круглосуточной кофейне напротив офиса Алёна кусала белыми зубами круассан, ненавидела себя всё меньше, а Даню любила всё больше. Его детская истерика и слёзы сделали своё дело, Алёна почувствовала первый раз в жизни еще и материнский инстинкт. Новый образ, как будто сделал с головой что-то больше, чем она рассчитывала.
Начальник охраны Синельников смотрел на Алёну, не в силах оторваться от яркого и невероятного образа женщины вамп. Её зеленые глаза искрились, губы пылали, волосы вавилонской б луд ницы обещали грех. Пока она не провела картой для входа и не высветилось Алёна Сергеевна Шварц 07:23, Синельников не понял, что за звезда подиума к ним пожаловала. Никита очнулся, затем исполнил свои обязанности: они прошлись по кабинетам, проверяя, все ли в порядке после выходных.
Он как бы между прочим спросил у Алёны, как пошли её выходные, но она даже не посмотрела и промолчала.
— Что там такое, Алён? — спросил Синельников возле приемной директора, заметив, что Алёна задержалась над столом секретаря и смотрит вниз.
Алёна тут же обернулась и с удивлением ответила:
— Кажется, там кто-то спал.
— Кто спал?
— Не знаю, не дай бог Опольский. Настька его из дома могла вытурить. Она же как лисичка со скалочкой… Посмотри – здесь подушки от дивана Опольского лежат и его пиджак…
— Ни фигасссе… Вот это номер! А почему он у себя в кабинете на диване не спал? Зачем ему спать под столом Славы?
— Да, странно. Я бы даже сказала ненормально. Настька могла его выгнать! И он сошел с ума от горя, поэтому на автопилоте пришел не куда-нибудь, а в офис. А потом … Но почему у Сливы под столом???
Понимая, что ее убежище обнаружено, Слава, кряхтя, вылезла из шкафа в кабинете Андрея, куда спряталась, услышав шум, и вышла к ним. Она собиралась начать рабочий день раньше всех и обманом отвлечь охрану, провести картой, как будто вовремя зашла. «Выйти» вчера получилось.
На выходных, зная, что камер в отсеке директора и в его кабинете нет, Слива оставалась там и в туалет ходила в их, директорский. Умыться она успела, а убрать постель и сесть на своё место нет.
— Ребята, друзья — начала она. Губы у нее задрожали, две слезинки капнули, щеки заалели. — Не выдавайте меня. Я найду жильё… У меня дома проблемы… Это брат… Мать его жалеет, а мне сказали с такой зарплатой убираться на съемную квартиру. Я её нашла, но меня обманули. В среду аванс, еще два дня… Алён, что с тобой? Ты заразилась от Демченко?
— Все будет хорошо, Сливка! — бодрым тоном ответила Ал ёна. — Опольский не зверь, и завтра я снова покрашусь!
— Но тебе очень идет этот волшебный оранжевый. Ты просто сказочная! Ой, мне так грусно, никто не любит меня, я буду жить совсем одна.
— Госпиди! Да я с шестнадцати прекрасно живу одна! На съемной квартире! Я училась и работала в научном институте, а потом устроилась к Андрею Владимировичу, благодаря аспирантуре!
От бывшей аспирантки несло луком и перегаром. Запах духов не мог замаскировать ароматы, когда Алёна начала говорить.
— Это … нарушение. Ты пила? — поинтересовалась Слива.
— Я лечилась! Пахнет луком маринованном в спир те.
— Не бойся, Слав. За моей спиной ты как за каменной стеной! Можешь ни о чем больше не волноваться! — внезапно сказал Синельников. Он начал коряво что-то писать на бумажке и протянул секретарше, которая всем своим видом выражала шок. — Вот. Адрес. Я с ночной, сейчас уйду спать, если не успею проснуться и встретить тебя, приходи. Поняла, как добраться?
Слива посмотрела на него растерянно, и, как обычно, по мышиному что-то пискнула.
Глаза Алёны стали узкими, заискрились, как у кошки, которая увидела мышь и она ехидно заметила:
— Ты же её ненавидишь, Никит!
— Послушай, Слав! — важно сказал начальник охраны Синельников. — Мне очень нужна женщина!
Красный цвет растворился на щеках Сливы превратился в молочный.
— Я что, женщина? — произнесла она тихим встревоженным голосом.
— Когда я понял, что ты нуждаешься, то сразу понял — пора. Мне нужна женщина!
— Я не пойду к тебе, ты что! — Слива всхлипнула и отступила.
— Да ладно! — нахмурился Синельников. — Что я, не могу приютить у себя тебя? Я крокодил какой? Лови свой шанс!
— Я не хочу ловить, ты грозился меня у-у… бить, вот только недавно, когда дверь взламывал. Это месть? — пропищала Слива.
— Это… оно. Третьи сутки смотрю на каждую фиолетовую юбку, и вдруг такой шанс. Я тебя, Слава, давно приметил… А тогда схватил… и … оно пришло.
— Боже помилуй, а когда ОНО уйдет? — в панике перекрестилась Слива.
— Не уйдет. Только скажи «да», и я пойду спать, вот … вот он шанс поближе познакомиться. У меня большая хата. Что ты такая кислая, Слива? Я денег тебе дам до аванса, — пообещал Никита Синельников и глаза у него зажглись пылким огнём.
— Не надо меня оскорблять….
Слива сделала страдальческое лицо и закрыла его руками. Синельников покосился на Алёну, но все таки подошел и обнял её своими ручищами.
— Не бойся, дурочка. Я же стена. Сте-на. Я буду тебя любить! А сейчас пойду спать. — Он разжал руки и поспешно ретировался.
В приемную начал названивать сменщик, искать его.
***
— Что это было? Спросила Алёна красную, как рак, Сливу. — Он, кажется, признался тебе в чувстве?
— Это нару-нарушение. — тихо сказала Слива и подняла тоскливые глаза.— Отметь. Если я пойду жить к нему, нас уволят.
— А ты не выходи замуж, и никто не узнает! — мирно заметила Алёна и зевнула. — Ведите себя так, как раньше. Ну… я пошла. Поздравляю…
— С чем?
— Ты теперь не одна, Слив! А я одна.
—Ты же с Даней!
— Уже нет. Меня только дед любит, замуж позвал.
К концу рабочего дня все знали от Сливы, что Алёна Сергеевна выходит замуж за богатого старика, потому, что бросила Даню. Когда под конец рабочего дня Даня принёс своё сердце, подошел к охране и спросил Алёну Сергеевну Шварцнеггер, ему посоветовали не расстраиваться, но женщины меркантильные гадюки, для них деньги дороже любви простого парня.
Простой парень сел на ступеньках, сжимая свою работу в руках, и опустил плечи.
ПРОДОЛЖЕНИЕ....НАЧАЛО
💖 Светлой Пасхи, дорогие подписчики! «Спокойной ночи, любимый! часть 27»