В кино у Андрея Межулиса редкое и очень востребованное амплуа «интеллектуального негодяя» – он бесподобно играет «адвокатов мафии», всевозможных аферистов, интриганов и прочих не самых законопослушных умников-злодеев. В театр имени Моссовета на него ходят поклонники его трагикомического дара, на его концерты – ценители его удивительного баритонального тенора.
О том, как Андрей Межулис отказался от театра «На Таганке», почему своей худшей считает роль в фильме Данелии и о том, как его благословил Иннокентий Смоктуновский, актер рассказал автору этих строк. 13 марта ему исполняется 55 лет.
ОТКАЗАЛ ЮРИЮ ЛЮБИМОВУ
- Андрей, на сегодняшний день вы популярный, востребованный актер. Можно сказать, что карьера на пике?
- По большому счету, - грех жаловаться. Несмотря на все бури и ветры перемен, я до сих пор работаю в театре им. Моссовета. Мои музыкальные концерты идут. По телевизору показывают в хороших ролях. Дети – здоровы, радуют. Поэтому – в плане творчества все, как говорится, слава Богу!
- А ведь, насколько я знаю, для мальчика из города Новоалтайска под Барнаулом когда-то все очень непросто начиналось. Помните, как решили стать актером?
- Еще бы! Я хорошо запомнил свое первое осознанное ощущение того, что не просто хочу, а буду актером. Мне было лет 14. Дело было зимой, я посмотрел фильм Михалкова «Родня». И был настолько ошеломлен, что, выйдя на улицу и глядя в звездное морозное небо, совершенно ясно осознал: я буду артистом. Уж не знаю, откуда это… Наверное, все-таки подсказало нечто свыше.
- Что было самое трудное на этом пути?
- Можете себе представить провинциального юношу, живущего у черта на куличках. Четверо суток и пять ночей на поезде от Барнаула до Москвы… Это расстояние! И ни одного человека рядом, который бы поддержал: ты правильно делаешь, реализуй свою мечту. Начиная с мамы, учителей, друзей...
Ведь, приехав в столицу, два года подряд я проваливался везде, где только мог, включая свою любимую школу-студию МХАТ, о которой я грезил. Я считаю, вынести все это, не сломаться, не слушать никого, а упрямо гнуть свою линию - это уже маленький подвиг. Я не глушил водку от отчаянья, и никогда этим не страдал. Ну, поплакал немножко… и снова в бой! Зато на третий год был шикарный выбор - меня хотели брать сразу несколько театральных вузов.
- Вас хотели видеть на своих курсах легендарные люди - Юрий Любимов из театра «На Таганке» и Павел Хомский – из театра имени Моссовета. Нелегкий выбор, кого из них предпочесть?
- Признаться, эта «вилка» меня мучила очень долго. Пока мудрые люди не посоветовали: «Тебя берут два таких замечательных мастера из двух абсолютно разных театров. Иди смотреть их спектакли!» А я к тому времени устроился пожарником на малую сцену театра имени Моссовета в Хамовниках. Жил там – ночевал на диванчике в подсобке. И многие спектакли театра смотрел.
«На Таганку» я пошел смотреть спектакль «Борис Годунов» с Николаем Губенко. Сам Юрий Петрович меня встретил, посадил. Я посмотрел минут десять… И вдруг какая-то мощная сила меня вытолкнула из этих кирпичных стен – мне стало не по себе. Нутром почувствовал: ну не мое, и все! Я выбежал из театра… Вот так оказался в студии театра имени Моссовета. И слава Богу!
- Это правда, что Иннокентий Смоктуновский лично вас благословил?
- Удивительная история! Поступив в ГИТИС, я пошел в Камергерский переулок прощаться со школой-студией МХАТ. Зашел внутрь здания, подосвиданькался. И на улице практически нос к носу сталкиваюсь с вышедшим из театра Смоктуновским. Не знаю, что на меня нашло, но я воскликнул: «Иннокентий Михайлович, как земляк, благословите меня, пожалуйста. Я поступил в театральный!». Он спросил: «Да? А куда?» «В ГИТИС». «Не бог весть что... А к кому?» «К Хомскому!» «О! Хомский - это мастер!» Положил мне руку на плечо. «Что ж, рост у вас есть. А талант?» Я закивал: «Есть-есть, Иннокентий Михайлович!» «Ну тогда, с Богом!» Он подошел к поджидавшей его белоснежной «Волге», а я - к углу Камергерского. Обернулся, вижу: Смоктуновский стоит, смотрит мне вслед. У меня была мысль вернуться, пообщаться, но… так и не решился. Потом он сел в машину и уехал, а я пошел своей дорогой. К сожалению, больше мы с ним не виделись.
ГРУЗИНСКИЙ АНТАГОНИЗМ
- Как проводили время в студенческую пору? Театральная богема, веселые компании, любовные романы…
- Все это мимо меня прошло.
- Но почему? Ведь курс у вас был очень крутой по именам.
- Мне безумно было интересно учиться. Вот честно! Сейчас вспоминаю: частенько бывали просто трагикомические ситуации. Девять часов утра, лекция, мы в аудитории сидим с педагогом. Вдвоем! Ха-ха-ха!!! Зато потом на экзаменах мне ставили отметки «автоматом», что вызывало дикую зависть всех однокурсников. А я им говорил: «Ну, ребят, извините. У меня с ними были такие рандеву…» Хотя курс у нас был действительно замечательный – Женечка Крюкова уже тогда снялась в «Цареубийце». Катюшка Редникова, Лешка Макаров, Димка Ошеров...
- Тогда было ощущение: кто станет «звездой», кто нет?
- Ой, это, знаете, настолько непредсказуемо. Правда! Я был настолько поглощен учебным процессом, что об этом просто не думал. Знал, чем буду заниматься я – на четвертом курсе объявили, что меня оставляют в театре Моссовета.
- В кино вы дебютировали у самого Данелии – в картине «Настя» сыграли длинноволосого Костю-музыканта. Как вы туда попали?
- Кстати, это моя единственная работа, о которой я не очень люблю вспоминать. Объясню, почему. Познакомился я с Данелией легко. Случайно встретившись у нас в театре с его ассистенткой по актерам, я в полушутку заметил: «Какая вопиющая несправедливость! Я до сих пор не знаком с Данелией и он не знаком со мной». На что она отвечает: «Что ж, завтра же и приезжайте». Так я попал на пробы и сразу был утвержден. А когда начались съемки… Помню, ночью снимали в метро. Выходят Крамаров, Гусман, сам Данелия, его свита… Думаю: «Данелия – гений. А я кто?!» Я так «зажался»! И слышу, как он говорит своим помощницам: «Такой был на пробах легкий, раскованный. Что случилось с артистом?» Теперь-то я понимаю, что произошло - сработал комплекс гиперответственности. Зато для меня урок на всю жизнь!
С Данелией у меня связана другая любопытная ситуация. В 1994 году проездом в Москве был другой выдающийся грузинский режиссер - Отар Иоселиани, снявший знаменитые «Листопад» и «Пастораль». Мне позвонили из актерского агентства и сказали, что Иоселиани хочет меня видеть. Конечно, я был в восторге! Потом перезванивают: «Андрей, режиссер отменил встречу. Он узнал, что ты снимался в «Насте». А он не работает с артистами, снимавшимися у Данелии». Вот такой бзик, такое личное отношение друг к другу у двух мэтров.
- В кино после этого не разочаровались?
- Нет, конечно! Я хотел сниматься всегда. Большое кино, сериалки, роль, эпизод – не имеет значения.
УВЕРЕН: ЕЩЕ ШАНДАРАХНУ
- «Тайны дворцовых переворотов», «Дом на набережной», «Апостол», «Глухарь», «Кухня»... Вам удалось сняться практически во всех популярных сериалах последних лет. Можете назвать несколько любимых ролей, где удалось показать свой истинный потенциал?
- Пока нет, не назову. К сожалению, продюсеры по-прежнему чаще всего используют меня в однотипных ролях. «Кто у нас идеально играет адвокатов мафии?» «Межулис». «О! Вот давайте его!» И так из картины в картину. А такого, чтобы от начала до конца я проявился прямо-таки на полную катушку, этого в кино пока нет. Но это у меня есть в театре.
- Если честно, играть не очень хороших людей, пусть даже умных, неординарных – это тяжкий крест?
- Да нет. Знаете, я у меня кино и сериальных работ больше ста пятидесяти. Разного объема – и эпизоды, и роли второго плана, и главные роли. Целая галерея образов, и на самом деле они все разные. Конечно, есть среди них и умные подонки, плетущие тонкие сети интриг, и зэки, и аферисты, и оборотни-милиционеры. Но есть и аристократы, хирурги, режиссеры, офицеры ФСБ… С одной стороны, да, - моих персонажей выкидывали из окна, застреливали, травили, гвоздь им в сердечко втыкали, били стулом по башке! (Смеется.) Но вот ведь какая штука! Пока у тебя нет своего режиссера, такого как Феллини, Товстоногов, Эфрос, которые разные грани твоего таланта начинают развивать, иногда приходится топтаться на месте, ждать.
- Обидно? Время-то идет.
- Я знаю, что способен на большее во всех актерских направлениях. И у меня есть внутренняя уверенность, что через какое-то время, когда кому-то из режиссеров придет в голову мысль попробовать меня и в том, и в этом, я еще как следует шарахну… Думаю, что все впереди. Я – зрею. (Смеется.) Главное - не перезреть.
- Хотя бы раз за карьеру вас посещали мысли уйти из профессии?
- Только однажды – когда закончил ГИТИС. 1994 год, тяжелейшее для театра время. Я был в абсолютно искренних сомнениях: нужна ли людям моя профессия? Мучил этим вопросом всех знакомых артистов, знаменитых и не очень. Меня не удовлетворил ответ ни одного коллеги.
И вот совершенно случайно я оказался на одной из служб в полуразрушенном храме, и так был поражен проповедью, что решил задать этот вопрос батюшке. Дождался, объяснил, что меня мучает. «Как вы скажете, так и будет». А я действительно был уже на грани. На что он мне ответил: «Я сейчас расскажу историю, а ты уж сам решай». И рассказывает, как одна женщина, не видя выхода из депрессии, решила покончить с собой. Назначила день, час. И вдруг в программке телепередач увидела, что как раз в это самое время будут показывать ее любимый фильм про Шерлока Холмса с ее любимыми артистами – Ливановым и Соломиным. Она решила: посмотрю-ка напоследок… «Посмотрела кино, а утром пришла на исповедь ко мне. Ну вот и решай сам: есть польза от твоей профессии или нет!» Так я остался в профессии, за что я ему безумно благодарен.
"В ПОСТЕЛЬНЫХ СЦЕНАХ РАБОТАЮ БЕЗ ДУБЛЕРОВ"
- От каких предложений вы отказываетесь? Даже за большие деньги.
- У меня есть табу некоторые. Я категорически отказываюсь от ролей, которые содержат тему психической патологии. Никогда не буду играть психопатов, маньяков, насильников. А все остальное можно попробовать.
- Как известно, искусство требует жертв. Приходилось на съемках рисковать жизнью, здоровьем?
- К сожалению, не такой уж я сильный и здоровый для того, чтобы выполнять серьезные каскадерские трюки. Поэтому стараюсь максимально избегать рисков. Где нужен дублер, обязательно он будет. Зато в постельных сценах, которые стали все чаще появляться, я всегда работаю без дублеров.
- С партнершами в таких сценах везет?
- (Хохочет.) Везет-везет!
- Андрей, а почему кинорежиссеры практически не используют ваш комический дар?
- Ну почему? У меня же есть очень смешные роли. В «Моей прекрасной няне», например. И потом у меня пять выпусков «Ералаша», разных ролей. Значит, во мне кто-то разглядел комедийный талант. Это хорошо!
- Но хотелось бы такого, чтобы вдоволь «поумирать» со смеха.
- А вы приходите на спектакль «Шум за сценой» и… Нет, не умрете, но будете валяться от смеха под креслом, гарантирую!
- Такое понятие как «актерская мечта» актуальна для вас? Или актеры мечтают только на заре своей карьеры?
- У меня нет какой-то особой мечты в ролях. У меня есть потребность посуществовать на сцене рядом с некоторыми артистами, которыми восторгаюсь и восхищаюсь. Например, с моим любимым Виктором Сухоруковым – я мечтаю о партнерстве с ним на сцене. Он невероятный, абсолютно непредсказуемый артист, а я очень люблю такую непредсказуемость в спектаклях. Благодаря ей всегда такая искра высекается интересная.
- После 50-ти многие актеры открывают в себе неожиданные таланты. Алексей Булдаков начал бить степ, писать картины, Лев Прыгунов издал книгу стихов и прозы… Что ждать от Андрея Межулиса?
- На мой взгляд, это же все от недореализованности актерской. Возникает огромная пауза – нет съемок год, а это же киноартисты все-таки. Кто-то уходит в запой, а кто-то начинает искать другие способы приложения своих способностей… Что ждать от меня? У меня есть большой цикл концертных программ и все они связаны с поэзией и вокалом – я пою романсы, песни Вертинского, французский шансон. Так вот я поставил перед собой задачу сделать прозаическую программу, поскольку такого в моем арсенале еще нет. Мне это очень интересно.
- Что там будет? Зощенко, Жванецкий?
- Там будет все. Обязательно - юмор, трагикомедия, охватывающие и 19 век, и 20, и наш сегодняшний день.
- Ну и напоследок. Когда-то вы мучились вопросом, есть ли польза от вашей профессии. Сегодня, как вы считаете, что в ней самое главное?
- Станислав Ежи Лец в свое время написал замечательно остроумную вещь. «Мы, артисты, всегда стоим к зрительному залу лицом. Главное в нашей профессии, чтобы мы не развернулись к искусству жо…й!» Я тоже считаю, что это самое главное.
Фотографии из семейного архива Андрея Межулиса