Первая в Северной Осетии женщина – сосудистый хирург, которая выполняет операции любой сложности и работает сразу в двух отделениях. Стреляет без промаха. Учит персидский язык. Мечтает организовать центр, где помогали бы детям из детдомов и брошенным собакам. Знакомьтесь – Заира Абаева. И если вы думаете, что я уже перечислил все стереотипы о женщине на Кавказе, которые она разрушила, то читайте до донца.
Заира пришла на встречу первой. Стройная, кожаная куртка, волосы собраны в хвост, ни грамма косметики. На столе – записная книжка «Мои приоритеты».
– Эмансипированная женщина – отличительный признак Осетии среди других республик Кавказа, – улыбается Заира.
Сосудистая хирургия
– Ещё когда я была в ординатуре, мне прямо сказали, что женщины серьёзные операции не делают. Мне это врезалось в память: как не делают? Я не сделаю? Когда я сделала первую операцию на аорту без заведующего, мне показалось, что я перестала быть прозрачной, меня наконец заметили, – вспоминает Заира.
Сегодня Заира делает все операции на сосуды, которые возможны в условиях Северо-Кавказского многопрофильного медицинского центра: сонная артерия, аорта, вены, стенты. Более того, её пригласили работать и во второе отделение – рентген-хирургию, хотя считалось, что совмещать просто невозможно.
– Многие думают, что в плане медицины Осетия – периферия, провинция. Но у нас хорошая школа сердечно-сосудистой хирургии. У нас есть, что показать, – уверена Заира.
Говорит, оперировать для неё – значит творить, принимать решения, бороться за жизнь и побеждать.
Автограф Калашникова
Заира перепробовала множество хобби: пианино, гармошку, верховую езду, правополушарное рисование, полёты на парапланах. Остановилась в итоге... на стрельбе.
– Для меня стало открытием, что для меткой стрельбы нужно спокойствие и расслабленная сосредоточенность, схожая с медитативным состоянием. В хирургии, кстати, умение достичь такого состояния тоже очень помогает.
Учителем Заиры, а потом и другом, стал актер, режиссёр, каратист, инструктор по практической стрельбе Борис Кантемиров.
– Однажды приехали в тир ребята, привезли пистолет, «чезет» вроде. Борис посмотрел, как они стреляют, отдал мне пистолет и говорит: «Пожалуйста, выйди и успокой мои нервы».
А ещё она с юности хранит… автограф Калашникова. Осетинская 10-классница написала ему на Ижмаш: прочитала в журнале, что он там работает. А тот – возьми и ответь.
Персидский язык
Дома Заира разговаривает на осетинском языке и культивирует любовь к нему.
– Осетинский язык очень богатый, но мы русифицированы настолько, что теряем колорит. Когда я читала «Тома Сойера» на осетинском перевода Музафера Дзасохова, я через слово заглядывала в словарь, делала скриншоты, заучивала, – делится Заира.
Теперь она доучивается в магистратуре на историческом факультете – изучает персидский язык и культуру Ирана. Потому что изучение родственного языка помогает лучше понять лингвистические основы осетинского.
– Первый раз я отказалась. Второй раз посоветовалась с родными, все сказали, что не стоит, я и так загружена. Я решила, раз никто не видит в этом перспективы, значит, это точно нужно делать, – смеется Заира.
Магистерскую работу планирует посвятить антикризисному экономическому взаимодействию с Ираном, возможно, как раз в медицине.
Мечта о приюте
С детства Заира выхаживала всех живых существ, нуждавшихся в помощи: собак, кошек, сорок, галок, голубей, хомячков.
– Я всегда про себя подсчитывала: так, сколько у нас соток во дворе, поместилось бы 15-16 собак. Мы с подругой после уроков покупали беляши для бездомных собак. Я выкупала умирающих хомячков у мальчишек. Сороки, галки, я всех тащила лечить домой. Мама говорила: чтоб твои дети змей любили и их домой тащили. Ворчала, но всегда помогала выхаживать.
За последний год девушка вылечила и пристроила семь собак и двух котят. Одного щенка еле выходила, нашла его совсем крошечным, кости торчат, наелся камней. Три операции, подхватил инфекцию в клинике.
– Каждый раз, когда ветеринары нас видели, спрашивали – он еще живой? Дома ему подключала человеческие реанимационные мероприятия: почки лечила, высчитывала, сколько ему калорий и БЖУ надо получать, – вспоминает Заира. В итоге Бызо, здоровый и жизнерадостный, живёт теперь в новой семье.
Матильду, прекрасную девочку породы курцхаар, которую Заира называет своим альтер эго и без которой её редко где видят, – девушка тоже нашла через волонтеров «Бездомных нет».
Она мечтает однажды создать цивилизованный приют для животных.
– Взять бы несколько гектаров земли и сделать не только приют, но и ветеринарный пункт, чтобы он работал на содержание приюта. А ещё подключить ребят из детдома. Они бы одновременно и зарабатывали деньги, и учились работать, любить, ухаживать.
Думаете, это всё?
Я знаю, о чём вы спросите. Есть ли у Заиры муж и дети? Я вас удивлю.
– Я вышла замуж в 35 лет. Моя бабушка лет с 27-ми перестала здороваться со мной. Первое слово при встрече было не «привет», не «как ты», а «ты ещё замуж не собираешься?». Мы с мужем расписались, но не перестали быть друзьями, соратниками, просто совмещаем это с ролью родителей.
Муж Заиры младше её на шесть лет. Это ещё один стереотип, который случайно получилось разрушить.
Уже 20 лет Заира не ест мяса. И это совершенно не мешает ей быть настоящим энерджайзером.
Почему не уезжает из Осетии?
– Я с детства знаю, что такое жить на чужбине, – рассказывает Заира. – Прожила год в Германии во Франкфурте-на-Одере при Западной группе войск, жила в Москве, когда училась на медика. И каждый раз я ощущала связь с Осетией.
Заира часто летает в Москву. Не упускает то, что может дать столица: музеи, концерты. Но не любит урбанизацию.
– В Москве за один день я могу успеть только одно дело, – смеётся Заира. – А в Осетии я могу сделать все дела, проведать всех и вечером уехать в Цей. Я люблю жить в Осетии, я люблю свой круг общения. Мне никогда здесь не бывает скучно. Каждый день по дороге на работу я созерцаю вид кавказского хребта. Его облик никогда не повторяется. Когда я уезжаю, мне обязательно снится дедушкин дом. Осетия – это место силы.
